..— Никто мне ничего не разболтал, — пожал плечами Пардальян, не сводя с Анри своих острых глаз. — Я просто предположил, не отвезем ли мы… ну, скажем… королевский венец?«Он думает, что речь идет о государе!» — остолбенел маршал и поторопился разубедить Пардальяна.— Просто в таком случае, монсеньор, я удвоил бы свое рвение, — объяснил ветеран.Маршал не стал больше спорить со старым воякой, но и не опроверг до конца его подозрений.— Вот что, Пардальян. Вы же понимаете: я не могу рассказывать вам обо всем… Но охраняйте карету так, словно там и впрямь находятся королевские регалии!«Кажется, я прав! — ухмыльнулся Пардальян. — Король уже у них в руках».Тут его осенило, и он воскликнул:— Значит, монсеньор, меня держат под замком потому, что опасаются, как бы я не дознался, кого именно вы скрываете в своем доме?— Совершенно верно, — согласился маршал.— Ну что ж! — твердо произнес Пардальян. — Клянусь, что весь день просижу в комнате, а вечером приступлю к своим обязанностям.Маршал де Данвиль удалился, а Пардальян вновь погрузился в раздумья:— Что-то тут концы с концами не сходятся. Если маршал не хотел, чтобы мне стало известно, кого он тут прячет, почему же он сейчас открыл мне этот секрет? А если я теперь все уже знаю, отчего не должен выходить из комнаты?.. Нет, его пленник — вовсе не Карл IX… Меня обманывают… опасаются, как бы я не разнюхал чего-нибудь раньше времени. А раз так — нужно срочно во всем разобраться!Приняв такое решение, Пардальян поспешил к двери и убедился, что она не заперта. Старый воин выскользнул в коридор и вскоре оказался у широкой парадной лестницы, по которой можно было спуститься в обширный двор резиденции Данвиля.Но этого Пардальян делать не стал, не желая никому попадаться на глаза. Он двинулся в обратную сторону, дошел до конца коридора и увидел маленькую дверь, за которой обнаружил узкую винтовую лесенку.Порадовавшись этому открытию, ветеран вернулся в свои апартаменты и принялся слоняться из угла в угол, мурлыча охотничьи марши и косясь на окно.Так он томился все утро. В одиннадцать пришел слуга и подал Пардальяну прекрасный завтрак; появились на изящно сервированном столе и столь милые сердцу закаленного бойца графины с вином.Пардальян сел за стол и начал поглощать пищу с аппетитом, достойным двадцатилетнего юноши. Слуга вышел и вскоре вернулся с туго набитым мешочком в руках. Лицо Пардальяна расплылось в довольной улыбке:— Вот это да! — вскричал он. — Это что такое?— Управляющий монсеньора приказал мне вручить господину офицеру жалованье за первый месяц службы!«Экая тут обходительная челядь!» — ухмыльнувшись, подумал Пардальян, вслух же произнес:— А тебе известно, сколько денег в этом мешочке?— Да, господин офицер, шестьсот экю.— Шестьсот? Но монсеньор обещал мне пятьсот…— Господин управляющий велел уведомить вас: сто экю — это компенсация дорожных издержек.— Отлично, развяжи мешочек, вынь пять экю и забери их себе. Выпей сегодня за мое здоровье.— Спасибо, господин офицер, — замер в глубоком поклоне слуга. — Даю слово, что завтра же осушу за ваше здоровье целую бутылку.— Завтра? А отчего не сегодня?— Я получил распоряжение до вечера ни на минуту не оставлять вас, господин офицер.— Да? И что же ты должен делать? — удивился Пардальян.— Быть с вами и прислуживать вам, не отлучаясь от вашей особы.«Однако этот расторопный парень нравится мне все меньше и меньше», — поморщился ветеран.Но внезапно он подскочил, будто вспомнив о каком-то важном деле, и сразу разволновался:— Моя лошадь! Как я мог забыть о ней! — И Пардальян повернулся к слуге: — Мой друг, бери еще пять экю и — не откажи старику — слетай в трактир «Сосунок», что рядом с Лувром. Я задолжал хозяину десять ливров, так ты отдай их ему и приведи сюда моего скакуна. Ты найдешь его у них на конюшне. Ну давай, одна нога здесь, другая там!Однако слуга застыл как истукан.— Чего же ты ждешь? — рассердился Пардальян.— Сбегаю завтра, господин офицер, а пока вы можете пользоваться лошадьми монсеньора.Пардальян бросил на любезного слугу возмущенный взгляд, но | быстро придумал еще кое-что.— Как твое имя, сынок? — осведомился он.— Дидье, господин офицер.— Знаешь, Дидье, если тебе нельзя выпить за мое здоровье в харчевне, я сам поднесу тебе стаканчик! — И ветеран протянул слуге полный бокал вина.— Господин управляющий сказал мне, что если я выпью у вас хоть каплю, мне здорово достанется. Монсеньор не заплатит мне жалованье, а то и просто шкуру спустит.— Умница! — восхитился Пардальян. — Отлично служишь своему господину! Сразу видно, какой ты преданный и неподкупный! После смерти ангелы вознесут тебя прямо на небеса.Пока парень убирал со стола посуду, Пардальян шагнул к двери и запер ее изнутри. Потом нежно приобнял Дидье за плечи:— Значит, так и не отойдешь от меня сегодня ни на шаг? Будешь топтаться по комнате, раздражать меня, отвлекать от размышлений?— Нет, господин офицер, мне приказано ждать ваших распоряжений в коридоре.— А если мне захочется побродить по улицам, ты последуешь за мной?— Нет, господин офицер, но я обязан тут же доложить об этом господину управляющему.— А как ты обязан поступить в том случае, если я попробую свернуть тебе шею?— Никак, господин офицер, но я подниму крик.— Крик? Так ты, и правда, надеешься, что я разрешу тебе хоть пискнуть?И не успел Дидье опомниться, как Пардальян, схватив свой широкий шарф, быстренько соорудил кляп, засунул его любезному слуге в рот и затянул узлом на затылке.Дидье рухнул на колени и с мольбой посмотрел на офицера. Этот взгляд без всяких слов говорил о том, что слуга подчиняется грубой силе.— Вот так-то, — удовлетворенно улыбнулся Пардальян. — Похоже, ты меня понял. Перестанешь наконец действовать мне на нервы своим постоянным «господин офицер, господин офицер… «? Будешь слушаться?Бедный слуга преданно выкатил глаза.— Ну то-то. Раздевайся и давай сюда свою ливрею с гербами, желтые чулки и шляпу с эгретом… Натягивай мой камзол и сапоги, а я облачусь в твой дивный наряд. Уж очень мне хочется побыть в слугах у господина управляющего монсеньора маршала де Данвиля.Ветеран помог трясущемуся Дидье освободиться от ливреи, и вскоре оба совершенно преобразились: на слуге теперь был серый камзол, а на Пардальяне — лакейское платье.— А теперь соблаговолите лечь, господин офицер, — скомандовал Пардальян.Он бросил Дидье на кровать и с головой укутал его одеялом.— Если кто-нибудь сюда заглянет, храпи погромче, — распорядился он. — И не вздумай выкинуть какой-нибудь фортель! А то я тебя на куски разрублю! И уши отрежу!С этими словами Пардальян осторожно выскользнул из комнаты и на миг замер в коридоре.Тут царил полумрак, и Пардальян начал ощупью пробираться к винтовой лестнице. Но не успел он сделать и двух шагов, как маленькая дверь распахнулась и из темноты вынырнул тот самый лакей, который был с маршалом де Данвилем в Пон-де-Се.Пардальян молниеносно отпрыгнул к двери своей комнаты.— Чем занимается господин офицер? — осведомился лакей.— Спит! — лаконично сообщил Пардальян.Лакей заглянул в комнату, услышал раскатистый храп мужчины, уютно устроившегося в постели, и тихо проговорил:— Все в порядке. Никуда не отлучайся, а когда он встанет, доложи мне.Лакей маршала, осторожно ступая, двинулся к парадной лестнице.— Пронесло! — отер пот со лба Пардальян. — У меня аж волосы дыбом встали! Ну, теперь наверняка сюда часа два никто не придет. Я свободен! Вперед!И Пардальян бросился к винтовой лесенке.— Тьма — хоть глаз выколи! — бормотал он, спускаясь вниз.Наконец ветеран очутился на втором этаже и уткнулся в узкую дверь, за которой, видимо, располагались апартаменты хозяина дворца. Пардальян уже хотел проследовать дальше, на первый этаж, но вдруг услышал за дверью голоса.Пардальян прижал ухо к замочной скважине, и первое слово, которое донеслось до старого вояки, оказалось его собственным именем.Примерно тогда, когда Пардальян препирался в своей комнате с любезным Дидье, перед входом во дворец Мем остановился экипаж. Судя по всему, приехала какая-то важная персона: лакей тут же помчался докладывать маршалу о госте — и его немедленно проводили в покои Анри де Монморанси. Взволнованный хозяин сам встретил посетителя на пороге своего кабинета.— Вы здесь?.. Какая неосмотрительность! — с упреком прошептал Анри.— Произошло чрезвычайно важное событие. Но отправиться прямо к герцогу Гизу было бы еще более неосмотрительно. А мне нужно как можно быстрее известить всех. Это дело жизни и смерти. Нашей жизни и смерти! Я постарался выбраться из Бастилии тайком, чтобы не поползли слухи…— А вы не преувеличиваете опасность, Гиталан? — с сомнением взглянул на него Данвиль.Ибо Анри осчастливил визитом комендант Бастилии, уже известный нам господин де Гиталан.— Так что же случилось? Объясните толком.— Нас здесь не подслушивают?— Разумеется, нет. Но из предосторожности мы можем поговорить в другом месте.Маршал и Гиталан прошли в крошечную комнатку за кабинетом.— Теперь, — усмехнулся Анри де Монморанси, — между нами и моей челядью фехтовальный зал, кабинет и приемная. А эта дверка всегда на запоре, она ведет на потайную лестницу. Можете спокойно рассказывать мне все.Гиталан упал в кресло.— Так вот, — промолвил он, — в Париже есть человек, которому известно о нашем заговоре. Думаю, это конец…— Известно о заговоре? Невероятно! — вскричал маршал.— Увы! Это чистая правда! Он сумел незаметно проникнуть на наше последнее совещание — помните, на постоялом дворе «У ворожеи»?— И кто же этот человек? Как его имя?— Пардальян.— Пардальян? — удивился маршал. — Мужчина, которому на вид лет пятьдесят, хотя ему на самом деле за шестьдесят, высокого роста, тощий, с жесткими седыми усами?— Да нет же! Это юноша!— Ага, стало быть, его сын. Конечно же, у него есть сын!— Какой сын? — захлопал глазами Гиталан.— Неважно… Значит, Пардальян подглядывал за нами на постоялом дворе «У ворожеи»… Вы считаете, что он никому не сообщил о наших планах?— Думаю, никому…— Тогда перестаньте волноваться. Я сумею заткнуть мальчишке рот. Но каким образом вы все это узнали?— Так он несколько дней провел у меня, в Бастилии. Его доставили и велели запереть в одиночку…— Так в чем же дело? В вашей тюрьме больше нет каменных подземелий?— Но он уже на воле! Я вынужден был отпустить его!Маршал решил, что Гиталан рехнулся.— Возьмите себя в руки, мой милый. Объясните мне, как это случилось? В любом случае этот юноша не представляет для нас большой опасности.— О, если бы вы были правы! — простонал Гиталан.И комендант Бастилии изложил наконец трагикомическую историю освобождения Пардальяна из вверенной заботам Гиталана крепости.— Так что вы обо всем этом думаете? — поинтересовался он у маршала, закончив свою печальную повесть.— Талантливый малыш! — хмыкнул Анри де Монморанси. — Неплохо бы заполучить его к себе на службу. Но сначала необходимо найти вашего нового друга. Что ж, я это сделаю.— Так вы знакомы с ним, господин маршал?— Нет, но я знаю, кто нам поможет его найти. Ступайте, любезный Гиталан, и забудьте о своих страхах. Если над нами нависнет какая-то угроза, я сам поставлю в известность герцога Гиза. Однако, по-моему, пока опасаться нечего. Со дня на день Пардальян-младший будет у меня в руках.— Меня ободрило ваше хладнокровие, — проговорил Гиталан. — Если вам и впрямь удастся добраться до этого негодяя, везите его прямо ко мне… Я самолично посажу его в уютнейший каземат…— Не переживайте, он завтра же окажется в Бастилии. Хотя, возможно, мы придумаем для него что-нибудь другое…Садясь в экипаж, Гиталан чувствовал явное облегчение…А Пардальян-старший по той же темной лесенке поспешил обратно в свою комнату, отдал Дидье его лакейский наряд, развязал незадачливого слугу и объявил:— Дорогой мой, выбирай: или ты сохранишь все в тайне и положишь в карман сто экю, или сообщишь об этом происшествии и расстанешься с жизнью.— Предпочитаю сто экю, господин офицер! — не задумываясь, вскричал Дидье. Он был очень рад, что отделался лишь испугом.— А теперь ступай, скажи господину управляющему, что я изволил пробудиться.Пардальян устроился в кресле, потягивая винцо и с интересом ожидая, что же будет дальше.Читатель уже догадался, что Пардальян услышал самую занятную часть разговора маршала де Данвиля и коменданта Бастилии. После этого планы ветерана изменились.Итак, Пардальян не выяснил, кого же прячет в своем дворце маршал де Данвиль. Взялся ли бы он за освобождение Жанны де Пьенн и ее дочери, если бы узнал, что их держат в заточении? Мы не хотим, чтобы наш герой выглядел лучше, чем был на самом деле, и должны признаться: мы очень сомневаемся в том, что он поспешил бы на помощь бедным пленницам, дорогой читатель.Действительно, кем был Пардальян-старший? Авантюристом и наемным солдатом. Трудно сказать, представлял ли он, что такое мораль. Правда, природа наделила его добрым сердцем и способностью отличать хорошее от плохого. В Маржанси, как мы помним, жалость толкнула его на благородный поступок. Но Бог знает, осталось ли теперь в его огрубевшей душе хоть немного сострадания к несчастным?Но в одном мы уверены: сына своего старик Пардальян любил. Тревога и боль захлестнули отца, когда он услышал, что Жан рискует вновь угодить в подземелье Бастилии. Правда, проявились светлые чувства Пардальяна-старшего лишь в нечленораздельном ворчании, тихих проклятиях да раздражении, с которым он осушил несколько стаканов вина.Теперь старика совершенно не волновало, кого заточил в своем дворце Анри де Монморанси. Сын попал в беду, и отец хотел как можно скорее предостеречь его.— Я немедленно отправлюсь на постоялый двор «У ворожеи», — решил Пардальян, — и сверну шею любому, кто вздумает меня остановить. А там посмотрим!Он схватил шпагу и собрался уже покинуть свои апартаменты, как вдруг на пороге вырос маршал де Данвиль.— Ну что? Отдохнули? Готовы вечером приступить к выполнению своих обязанностей?— Однако, монсеньор, вам докладывают о каждом моем шаге! Черт возьми, от вашей челяди ничего не утаишь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67