– Вам, двенадцати присяжным, выпала редкая возможность. В вашей власти – изменить кое-что в нашем обществе. Такой шанс выпадает немногим. Если вы чувствуете, что детектив Босх был не прав – неважно, до какой степени, – и примете решение в пользу истца, это станет недвусмысленным сигналом для каждого полицейского в нашем городе. Все – от начальников управления до рядовых новичков-полицейских – поймут, что такие их действия для нас неприемлемы. Мы их не допустим. Далее. Если вы примете такой вердикт, вы должны будете решить и проблему материальной компенсации ущерба. Это несложная задача. Гораздо трудней для вас принять решение, прав был детектив Босх или нет. Сумма компенсации может быть любой – от одного доллара до миллиона и выше, это не имеет значения. Главное – ваше предостережение городу, так как, сделав его, вы восстановите справедливость для Нормана Черча. Вы восстановите справедливость для его семьи.
Босх обернулся и увидел Бреммера, сидящего на задних рядах вместе с группой репортеров. Бреммер хитро улыбнулся Босху, но тот отвернулся. Журналист был прав, говоря про Денежку и деньги.
Чэндлер подошла к своему столу, взяла какую-то книгу и вернулась с ней за стойку. Книга была старой, без суперобложки, с потрескавшимся зеленым переплетом. Босху показалось, что на верхней части первой страницы он увидел какой-то штамп – возможно, библиотечный.
– Наши слушания заканчиваются, – продолжила Чэндлер. – И я полагаю, вы не можете не испытывать беспокойства. На вашем месте его испытывала бы и я. Как получилось, спрашиваете вы себя, что в нашей полиции появились люди, подобные детективу Босху? Что ж, на этот вопрос нам вряд ли удастся ответить, да это и необязательно. Но, если вы помните, в начале процесса я цитировала вам философа Ницше. Я прочитала его слова о черном месте, которое он называет бездной. Смысл его высказывания заключался в следующем: тот, кто борется с чудовищами, должен быть осторожен, чтобы самому не превратиться в такое же чудовище. Нам, живущим в сегодняшнем обществе, нетрудно принять мысль о существовании чудовищ. Они есть, их много. Поэтому нетрудно поверить и в то, что одним из таких чудовищ может стать полицейский.
После того, как мы вчера закончили слушания, я целый вечер провела в библиотеке.
При этих словах она посмотрела на Босха, словно щеголяя перед ним своей ложью.
– И я хотела бы, заканчивая свое выступление, прочитать вам кое-что из написанного Натаниэлем Хоторном о том же, с чем мы имеем дело сегодня. Он тоже пишет о мрачной пропасти, пересекая которую человек оказывается по другую сторону общества. В своей книге «Мраморный фавн» Хоторн пишет: «Эта пропасть является только одним из кратеров того моря тьмы, которое лежит под нами – везде». Леди и джентльмены, принимая решение, будьте честны перед самими собой. Честны и осторожны. Благодарю вас.
В зале было так тихо, что Босх слышал шаги Чэндлер по ковру, когда она возвращалась к своему месту.
– Друзья, – сказал судья Кейс, – устроим пятнадцатиминутный перерыв, а затем предоставим слово мистеру Белку.
Пока они стояли, провожая присяжных, Босх посмотрел на Белка – тот казался веселым. Или, по крайней мере, пытался казаться, настраивая себя на боевой лад перед выступлением. Однако, глядя на толстого потеющего мужчину, Босх не испытывал по отношению к нему никакого доверия. А вот Чэндлер была хороша!
Во время перерыва Босх вышел к статуе и выкурил две сигареты подряд, но Хани Чэндлер так и не появилась. Правда, подскочил Томми Фарэуэй и одобрительно защелкал языком, обнаружив почти целую сигарету, выброшенную Чэндлер раньше. После этого, не говоря ни слова, он отчалил. Босх подумал, что ему ни разу не приходилось видеть, как Томми курит хоть один из бычков, вытащенных им из песка.

* * *

Белк удивил Босха своей речью. Она была не так плоха, хотя, конечно, до Чэндлер ему было далеко. Выступление Белка являлось скорее противодействием тому, что говорила Чэндлер, а не просто констатацией, что Босх невиновен и обвинения в его адрес несправедливы. Он, например, заявил: «Говоря о двух выводах, к которым вы можете прийти, мисс Чэндлер совершенно упустила из виду третий возможный вывод: детектив Босх действовал правильно и умно».
Это прибавило им очков, но одновременно явилось косвенным признанием того, что выводов все-таки может быть несколько. Правда, Белк в отличие от Босха, этого не заметил. Теперь помощник городского прокурора давал присяжным возможность выбирать из трех вариантов вместо двух, а Босха устраивал только один. Временами ему хотелось притащить Белка обратно за стол и переписать его речь, но это было невозможно. Ему оставалось лишь пригибаться, как в туннелях во Вьетнаме, слушая, как рвутся бомбы, и надеясь, что своды не обрушатся.
В середине своего выступления Белк долго говорил об уликах, подтверждающих связь Нормана Черча с девятью убийствами. Он пытался вдолбить в головы присяжных, что на самом деле чудовищем являлся не Босх, а именно Черч, и это полностью подтверждается уликами. Он заявил, что похожие убийства, совершенные после смерти Черча, нельзя связывать с тем, что сделал сам Черч и как действовал Босх в квартире на улице Гиперион.
Наконец Белк достиг кульминации, после которой, как решил Босх, речь должна закончиться. В его голосе зазвучал праведный гнев, и он обрушился на Чэндлер, посмевшую заявить, что Босх действовал необдуманно, безответственно, презирая человеческую жизнь.
– Правда заключается в том, что, когда детектив Босх вошел в ту злосчастную квартиру, единственное, что занимало его мысли, – именно забота о человеческой жизни. Его действия были основаны на предположении, что там находится еще одна женщина, еще одна возможная жертва. У него был только один путь: войти внутрь, устранить опасность, а затем – будь что будет. Норман Черч был убит после того, как проигнорировал неоднократные приказы со стороны полицейского и кинулся к подушке. Эту игру затеял не Босх, а Черч, и он заплатил за нее самую высокую цену.
А теперь подумайте о Босхе в той ситуации. Можете ли вы представить себя на его месте – одинокого, испуганного? Лишь единицы способны не дрогнуть, оказавшись в подобных обстоятельствах. Те, кого в нашем обществе принято называть героями. Думаю, когда вы окажетесь в комнате для присяжных и тщательно взвесите все факты, – а не обвинения, – вы придете к такому же выводу. Благодарю вас.
Белк произнес слово «герой»! Босх не верил своим ушам, но решил не обсуждать это с тучным юристом, направившимся к своему столу.
Наоборот, он шепнул:
– Отличная работа. Спасибо.

* * *

Чэндлер вышла к стойке, чтобы произнести заключительную часть своего выступления, пообещав быть краткой. Она сдержала слово.
– Вы видите, насколько отличаются друг от друга позиции юристов на данном процессе. Настолько же, насколько отличаются слова «герой» и «чудовище». Я, как, наверное, и многие другие, подозреваю, что истина в данном случае лежит посередине.
Напоследок, прежде чем вы начнете обсуждать между собой окончательный вердикт, я хотела бы сказать о двух моментах. Во-первых, помните, что обе стороны на процессе имели равные возможности представить абсолютно все свидетельства и соображения в пользу своей точки зрения. Вы слышали свидетельства жены, сотрудника, друга Нормана Черча, рассказавших о том, каким он был человеком. Что же касается ответчика, то он представил со своей стороны единственного свидетеля – самого детектива Босха. Больше никто не стал выступать в пользу детектива…
– Протестую! – завопил Белк.
– …Босха.
– Остановитесь, мисс Чэндлер, – загремел судья Кейс. Его лицо стало красным, как свекла.
– Для того, чтобы сделать то, что я собираюсь, мне придется удалить из зала присяжных, но если вы намерены играть с огнем, мисс Чэндлер, будьте готовы и к головешкам. Я обвиняю вас в неуважении к суду за вашу реплику, в которой вы намекнули на недобросовестное судопроизводство. О санкциях мы поговорим позже, но, думаю, этот день будет для вас не самым приятным.
Вслед за тем судья повернулся в кресле и обратился к присяжным:
– Друзья, эта дама не должна была говорить то, что сказала. Ответчик не обязан выставлять свидетелей со своей стороны. И вы не должны рассматривать наличие или отсутствие свидетелей со стороны ответчика в качестве признака его виновности или невиновности. Мисс Чэндлер отлично знала об этом. Она – опытный юрист, можете не сомневаться. Тем не менее она все же произнесла эти слова, хотя знала, что и меня, и мистера Белка они выведут из равновесия. Этот факт свидетельствует о намеренной хитрости с ее стороны, которая лично мне кажется неприятной и вызывающей. Я намерен обратиться с жалобой по этому поводу в юридический арбитраж штата, но…
– Ваша честь, – вмешалась Чэндлер, – я протестую по поводу ваших слов о том, что…
– Не перебивайте меня, адвокат! Стойте и молчите до тех пор, пока я не закончу.
– Да, ваша честь.
– Я же сказал: молчите!
Судья вновь повернулся к присяжным.
– Пусть то, что произойдет с мисс Чэндлер, вас не беспокоит. Понимаете, в чем заключается ее игра? Что бы я вам сейчас ни говорил, она рассчитывает на то, что у вас в мозгу все равно засядет мысль: мистер Босх не смог представить суду ни одного человека, который бы его поддержал. Я самым категоричным образом приказываю вам не думать об этом. Полагаю, если бы детектив Босх и мистер Белк пожелали, они могли бы привести сюда длинную вереницу полицейских, которая выстроилась бы от этой двери до Паркер-центра, и все они свидетельствовали бы в пользу ответчика. Однако они этого не сделали. Они выбрали именно такую стратегию, и вы никоим образом не должны подвергать ее сомнению. Вопросы есть?
Никто из присяжных даже не пошевелился. Судья развернулся в своем кресле и посмотрел на Белка.
– Вы хотите что-то сказать, мистер Белк?
– Одну минутку, ваша честь.
Белк повернулся к Босху и зашептал:
– Как тебе все это? Он собирается врезать ей за недобросовестное ведение дела. Я еще никогда не видел его в таком бешенстве. Мы затеем новый процесс – может, после того, как ты разделаешься с этим вашим подражателем.
– Мистер Белк, – поторопил судья.
– Думаю, сейчас не надо ни с чем вылезать, как полагаешь? – прошептал Босх. Белк кивнул и сказал:
– По-моему, он мог бы и сам вынести вердикт в нашу пользу.
Затем он встал с места и произнес:
– У нас нет замечаний, ваша честь.
– Вы уверены?
– Да, ваша честь.
– Что ж, хорошо. Мисс Чэндлер, как я уже сказал, мы вернемся к этому вопросу позже, но вернемся обязательно. Сейчас можете продолжать, но будьте крайне осторожны.
– Благодарю, ваша честь. Прежде всего я хотела бы принести извинения за сказанное мной. У меня и в мыслях не было проявить хоть какое-то неуважение по отношению к вам. Я говорила экспромтом, и, наверное, меня несколько занесло.
– Это уж точно. Извинение принято, однако обвинение в неуважении к суду не снимается. Давайте продолжим. Я хочу, чтобы присяжные принялись за работу сразу после обеда.
Чэндлер немного переместилась за стойкой – так, чтобы видеть присяжных.
– Леди и джентльмены, вы сами слышали ответы детектива Босха на месте для свидетелей. Я в последний раз прошу вас помнить, что он говорил. Он сказал, что Норман Черч получил то, что заслуживал. Задумайтесь над этим заявлением полицейского и над тем, что оно означает. «Норман Черч получил то, что заслуживал». В этом зале мы видели, как должна работать система правосудия. Сдержки и противовесы. Судья ведет процесс, присяжные принимают решение. Детектив Босх рассудил, что все это ни к чему. Он решил, что судья не нужен. И присяжные тоже не нужны. Он ограбил Нормана Черча, украв у того его право на подлинное правосудие. Таким образом, он ограбил и вас. Задумайтесь над этим.
Чэндлер взяла со стойки желтый блокнот и вернулась на свое место.

Глава 23

Присяжные начали обсуждение в четверть двенадцатого, и судья Кейс отдал судебным приставам распоряжение обеспечить их обедом. Он сказал, что жюри будет работать без перерыва вплоть до половины пятого, если, конечно, вердикт не будет вынесен раньше.
После того, как присяжные удалились, судья распорядился, чтобы представители сторон находились в пределах досягаемости и явились в зал не позже, чем через четверть часа после того, как будут уведомлены секретарем. Это означало, что Чэндлер и Белк могли вернуться в свои досточтимые конторы и ждать. Семья Нормана Черча жила в Барбэнке, поэтому вдова и две дочки решили отправиться вместе с Чэндлер в ее контору. Босх мог бы доехать до голливудского отделения за пятнадцать минут, но, с другой стороны, до Паркер-центра было всего пять минут ходьбы. Оставив секретарю суда номер своего пейджера, он сообщил, где будет находиться.
Последнее, что сделал судья, официально предъявил Чэндлер обвинение в неуважении к суду, назначил слушания по этому поводу – они должны были состояться через две недели – и, закрывая заседание, грохнул своим молотком по судейскому столу.
Перед тем, как выйти из зала, Белк отвел Босха в сторонку и сказал:
– Мне кажется, наши дела неплохи, но все же я нервничаю. Не хочешь еще раз кинуть кости?
– Что ты имеешь в виду?
– Я могу еще раз попробовать договориться с Чэндлер.
– Предложить ей сделку?
– Ага. У меня карт-бланш от управления на сумму до пятидесяти тысяч. Так что я могу предложить ей этот полтинник за то, чтобы она немедленно отозвала иск.
– А ее гонорар?
– Если мы договоримся, она вычтет его из того же самого полтинника. Я таких, как она, знаю, наверняка хапнет не менее сорока процентов. Это составит целых двадцать тысяч за то, что она в течение недели засирала присяжным мозги. По-моему, неплохо.
– Думаешь, мы проиграем?
– Не знаю. Я пытаюсь просчитать все варианты. Никогда не знаешь, что взбредет в голову присяжным. Пятьдесят штук – хороший выход для всех. По крайней мере, после того, как судья так накатил на нее, может, она и согласится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56