Он заинтересован, чтобы бизнес оставался чистым, потому старается сотрудничать со мной.
– Не мог бы ты поговорить с ним, расспросить, узнать, не пропал ли кто-нибудь еще, как Галерея? Кто-нибудь из упитанных блондинок.
– Ты пытаешься выяснить, сколько жертв может быть на его счету?
– Именно.
– Хорошо, я займусь этим.
– А как с агентами по найму и гильдией актеров?
Босх кивнул на календарь с Дельтой Буш.
– Ладно, пройдусь и по ним тоже. Двое агентов обслуживают девяносто процентов всех актеров в этом бизнесе. Будет с чего начать.
– А работа по телефонным вызовам? Этим занимаются все девушки?
– Примадонны и звезды первой величины – нет. Но рыбка поменьше – практически поголовно. Звезды обычно тратят на съемки не больше десяти процентов своего времени, а в остальное – танцуют. Они перемешаются из одного стриптиз-клуба в другой и зарабатывают кучу денег. За год они могут сделать на танцульках до сотни тысяч долларов. Большинство людей считают, что основные бабки они делают, трахаясь перед видеокамерой. Чушь! Танцы – вот что для них главное. Если же спуститься чуть ниже этого уровня – к обычным актрисам, то ли поднимающимся наверх, то ли, наоборот, деградирующим, – тут-то и начинается работа по телефонным вызовам в дополнение к видео и танцам. Здесь тоже делаются большие деньги. Только за одну ночь на вызовах такая цыпочка может срубить тысячу баксов.
– Они работают с сутенерами?
– Некоторые – да, но необязательно. Это ведь не улица, где проститутке нужен сутенер, чтобы защищать ее от плохих мальчиков и шлюх-конкуренток. Тут же нужен только кто-нибудь, кто станет принимать вызовы – типа диспетчера. Девочки печатают свою рекламу и фото в порнушных газетках, и начинаются звонки. У большинства из них существуют твердые правила. Например, они ни за что не поедут к кому-нибудь домой – только в гостиницу. Они могут регулировать категорию своих клиентов, требуя гостиницы не ниже определенного класса. Хороший способ отшивать всякую мразь.
Босх подумал о Ребекке Камински и о том, что она отправилась на встречу в «Хиатт» на Сансет. Хорошее место, но от мрази не уберегло.
Видимо, подумав о том же, Мора сказал:
– Правда, это не всегда срабатывает.
– Да уж.
– Ну ладно, посмотрим, что мне удастся раскопать. Откровенно говоря, не думаю, что много. Если бы внезапно и навсегда пропала целая куча женщин, как это случилось с Галереей, думаю, до меня это уже давно дошло бы.
– У тебя есть номер моего пейджера?
Мора записал номер, и Босх вышел из кабинета.

* * *

В тот момент, когда на его поясе запищал пейджер, Босх как раз направлялся через вестибюль в сторону выхода. Решив, что Мора забыл ему о чем-то сказать, Босх вновь поднялся по ступенькам на второй этаж и заглянул в отдел нравов.
Мора сидел, держа в руках фотографию Галереи и сосредоточенно разглядывая ее. Подняв голову, он заметил Босха.
– Ты мне только что звонил на пейджер?
– Нет.
– А я было подумал, что ты решил перехватить меня, покуда я не ушел. Можно мне от тебя позвонить?
– Валяй, Гарри.
Сев за соседний стол, Босх набрал номер, высвеченный на пейджере. Он взглянул на Мору и увидел, как тот сунул фото в папку, а папку – в атташе-кейс, стоявший рядом со столом.
После второго гудка в трубке раздался мужской голос:
– Приемная заместителя начальника управления полиции Ирвина Ирвинга. Говорит лейтенант Феддер. Чем могу помочь?

Глава 19

Как и у трех других заместителей начальника полицейского управления, у Ирвинга в Паркер-центре помимо кабинета была еще отдельная комната для совещаний. В ней находился большой круглый стол, шесть стульев, цветок в горшке и стойка, тянувшаяся вдоль задней стены. Окон здесь не было. Войти сюда можно было либо через предбанник, где сидел секретарь Ирвинга, либо из центрального вестибюля на шестом этаже. Босх был последним из участников созванного Ирвингом совещания, ему и достался последний стул. На других восседали сам заместитель начальника управления, Эдгар и еще три человека из отдела по борьбе с грабежами и убийствами. С двумя из них Босх был знаком – детективами Фрэнки Шиэном и Майком Опельтом. Четыре года назад они тоже работали в составе следственной бригады, что охотилась за Кукольником.
Третий человек из «грабежей и убийств» был известен Босху только по имени и сомнительной славе, которая за ним закрепилась. Это был лейтенант Ганс Ролленбергер. Он пришел в отдел уже после того, как Босха оттуда вытурили. Однако друзья вроде Шиэна держали Босха в курсе. От них он и узнал, что Ролленбергер оказался очередным жополизом и бюрократом. В отделе к нему накрепко прилипла кличка «Ганс Недотрога», что вполне соответствовало его стилю руководства. От принятия любых сложных или противоречивых решений, которые могли угрожать его карьере, он шарахался, как прохожие от попрошаек на улицах, притворяясь при этом, что не слышат и не замечают их. Ролленбергер был карьеристом, и потому ему нельзя было доверять. Сегодня отдел по борьбе с грабежами и убийствами, подразделение, куда мечтал попасть любой из детективов управления, было деморализовано еще больше, чем тогда, когда на телевидении, подобно бомбе, взорвался любительский видеосюжет об избиении Родни Кинга.
– Садитесь, детектив Босх, – сердечно сказал Ирвинг. – Думаю, вы знакомы со всеми присутствующими.
Прежде, чем Босх успел ответить, Ролленбергер вскочил со стула и протянул ему руку:
– Лейтенант Ганс Ролленбергер.
Босх пожал протянутую руку, и затем оба сели. На середине стола Босх увидел кипу папок, безошибочно определив в них досье, собранное следственной бригадой по делу Кукольника. «Книги мертвых», которые были у Босха, являлись его личной собственностью: они были собраны им и – для себя. То же, что было свалено на столе в кучу, представляло собой все материалы уголовного дела, доставленные сюда, видимо, из центрального полицейского архива.
– Цель нашего сегодняшнего совещания – обдумать, что мы можем сделать в отношении проблемы, вновь возникшей в связи с делом Кукольника, – произнес Ирвинг. – Видимо, детектив Эдгар уже сообщил вам, что я передаю это дело в ведение отдела грабежей и убийств. Я уже приказал лейтенанту Ролленбергеру поставить на расследование дела столько людей, сколько понадобится. Кроме того, я договорился, что в расследовании будут принимать участие детектив Эдгар и вы – как только освободитесь от судебного процесса. Мне нужны быстрые результаты. В связи с тем, что, как мне стало известно, всплыло в ходе сегодняшнего судебного заседания, все это дело превращается для нас в сущий кошмар – в плане отношений с общественностью.
– Да, это так. Я сожалею, но у меня не было выбора – ведь я принес присягу…
– Я понимаю. Проблема состоит в том, что вы давали показания о вещах, известных только вам. Я отправил в суд своего секретаря, и он подробно рассказал мне об изложенной вами, гм, теории того, как выглядит новое дело. Вчера вечером я принял решение, что расследованием должен заняться отдел грабежей и убийств. Сегодня же, с учетом новой информации, прозвучавшей в ваших свидетельских показаниях, я хочу создать новую следственную бригаду по этому делу, которая, надеюсь, докопается до истины.
А теперь я попросил бы вас проинформировать нас о том, что же все-таки происходит, поделиться с нами своими соображениями и всем, что вам известно. После этого мы постараемся выработать план.
Глаза всех присутствующих устремились на Босха, а он молча размышлял, не зная, с чего начать. Наконец, чтобы как-то помочь товарищу, Шиэн задал вопрос:
– Эдгар говорит, что это – подражатель. В таком случае с Черчем не должно возникнуть проблем?
– Верно, – ответил Босх. – Черч и был Кукольником, но на нем – только девять убийств, а не одиннадцать. На середине своего кровавого пути он породил последователя, которого мы не заметили.
– Расскажите подробнее, – попросил Ирвинг. На это у Босха ушло сорок пять минут. По ходу дела Шиэн и Опельт задали ему несколько вопросов. Единственное, о чем Босх не упомянул, это о его подозрениях относительно Моры.
Когда он закончил, Ирвинг сказал:
– После того, как вы изложили эту теорию с последователем Локу, он сказал, что такое возможно?
– Да. Он вообще считает, что возможно абсолютно все. И тем не менее наш разговор был небесполезен. Лок многое мне разъяснил. Я и дальше собираюсь держать его в курсе. На нем хорошо обкатывать новые идеи.
– Насколько мне известно, имела место утечка информации. Могла ли она произойти через Лока?
Покачав головой, Босх ответил:
– Я был у него только вчера вечером, а Чэндлер узнавала обо всем с самого начала. То, что я выезжал на место преступления, она знала в первый день суда. Сегодня мне показалось, ей известен ход наших мыслей, она знает о последователе. Ее информирует какой-то очень хороший источник. И, похоже, Бреммера из «Таймс» тоже. Впрочем, у того много источников.
– Ладно, – сказал Ирвинг, – пусть доктор Лок будет исключением. Но, кроме него, ни единая живая душа не должна знать, о чем говорится в этой комнате. Никто ни с кем не должен об этом разговаривать. Вы двое, – обратился он к Босху и Эдгару, – не говорите, чем вы занимаетесь, даже своему начальству в Голливуде.
Не называя фамилию Паундса, Ирвинг дал понять, что подозревает его в качестве потенциального источника утечки.
– Итак, – взглянул Ирвинг на Босха, – куда двинемся дальше?
Босх ответил без колебаний:
– Мы должны вести поиски в новом направлении. Как я вам уже сообщил, по словам Лока, убийцей может оказаться человек, который имел доступ к материалам следствия, знал все детали преступлений, а потом стал копировать их. Кукольник являлся для него прекрасным прикрытием. По крайней мере, в течение некоторого времени.
– Вы имеете в виду полицейского? – впервые за все это время открыл рот Ролленбергер.
– Возможно, но необязательно. Список подозреваемых может оказаться очень большим: тут и копы, и люди, находившие тела, и сотрудники коронера, и прохожие, видевшие места преступлений, и репортеры – целая куча народа.
– Черт! – выругался Опельт. – Нам понадобится много людей.
– Об этом не беспокойтесь, – успокоил его Ирвинг. – Людей я найду. Как нам сузить круг поисков?
– Кое-что мы можем узнать о преступнике, повнимательнее присмотревшись к его жертвам. Две убитые и та, которой удалось уцелеть, относятся к одному типу женщин: хорошо сложенные блондинки, снимавшиеся в порнофильмах и работавшие по вызовам. Лок полагает, что последователь именно так и выходил на своих жертв. Он видел их в видео, а затем связывался с ними через объявления в секс-газетах.
– Прямо как в магазине выбирал, – заметил Шиэн.
– Именно.
– Что еще? – спросил Ирвинг.
– Не очень много. Лок считает, что последователь очень хитер – Черчу с ним не сравниться. Но у него происходит распад личности, он как бы разваливается на части. Именно потому он и прислал записку. Ведь не сделай он этого, никто о нем не узнал бы. Он достиг того состояния, когда ему захотелось привлечь к себе внимание, каким пользовался Черч.
– А другие жертвы? Те, о которых мы еще не знаем? Ведь четыре года прошло!
– Я занимаюсь и этим. Лок уверен, что есть и другие.
– Черт! – снова ругнулся Опельт. – Нам нужны люди!
Некоторое время все сидели молча и думали.
– Может, нам следует связаться с подразделением ФБР, которое занимается поведенческими исследованиями? – спросил Ролленбергер.
Все посмотрели на лейтенанта, как на мальчика, пришедшего играть в футбол на грязном поле в белых штанах.
– Пошли они в жопу! – сказал Шиэн.
– Мы и сами вроде справляемся… Пока, по крайней мере, – рассудил Ирвинг.
– Что еще нам известно о последователе? – спросил Ролленбергер, пытаясь как-то загладить свою оплошность. – Есть ли у нас что-то реальное, с помощью чего мы могли бы узнать о нем побольше?
– Что ж, – сказал Босх, – нам следует найти ту женщину, которой посчастливилось уцелеть. С ее слов был нарисован портрет, над которым все смеялись после того, как я нашел Черча. Теперь-то мы знаем, что, по всей вероятности, это был портрет последователя. Нужно ее найти. Возможно, она сумеет вспомнить что-то еще, что поможет нам в поисках.
После этих слов Босха Шиэн, наклонившись над грудой папок, покопался в них и нашел портрет. Изображенное на нем лицо было лишено какой-либо индивидуальности и не напоминало Босху ни одного из его знакомых. Меньше всего преступник походил на Мору.
– Можно допустить, что он менял внешность, как Черч, и в таком случае портрет нам не поможет. Но она могла запомнить что-то другое, какие-то манеры его поведения, которые позволили бы нам понять, что преступник был копом.
– Кроме того, сейчас Амадо из службы коронера сравнивает по моей просьбе «комплекты изнасилования» тех двух жертв, которых мы склонны отнести на счет последователя. Вполне возможно, именно здесь обнаружится, что он допустил серьезную ошибку.
– Объясните, – приказал Ирвинг.
– Последователь делал все то же, что и Кукольник, верно?
– Верно, – ответил Ролленбергер.
– А вот и неверно. Он делал только то, что в то время ему было известно о Кукольнике. То, что было известно нам. А нам, например, не было известно, что Черч был хитер. Он брил все тело, чтобы не оставлять улик в виде волос. Мы не знали об этом до того момента, когда он оказался мертв, и точно так же не знал об этом последователь. А к тому времени он уже убил двоих.
– Иначе говоря, есть шанс, что в двух этих «комплектах изнасилований» удастся обнаружить какие-нибудь улики? – подытожил Ирвинг.
– Верно. Я попросил медэксперта Амадо провести сравнительное исследование двух «комплектов». К понедельнику у него должны появиться результаты.
– Очень хорошо, детектив Босх.
Глаза Ирвинга и Босха встретились. Между ними возникло некое чувство, будто заместитель начальника управления посылал Босху какой-то сигнал, одновременно принимая ответный.
– Поживем – увидим, – произнес Босх.
– Таким образом, это все, что есть в нашем распоряжении?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56