Скорее всего так оно и было. Люди и полуэльфы должны есть, а здесь не было ни полей или садов, просто пустыня и кусты, растущие с задней стороны зданий, стоящих кольцом. Руари слышал рассказы о четырехпалых гитах, которые не ели ничего, кроме мяса, и о гладиаторах Тира, которые пожирали мясо тех, кого побеждали, но большинству людей и полуэльфов требовалось диета поразнообразнее, чтобы оставаться здоровым. Если жители Джекта такие же, как и обычный народ, им надо где-то доставать зелень и зерно, возможно из леса, если у них нет полей.
Эта женщина упомянула горы, которые Руари мог видеть, и леса, которых не мог. По всей видимости леса находились за горами, и в них местные добывали еду, а животные, чьи черепа и шкуры висели на домах, жили на свободе, и там же росли деревья с достаточно бледной и гладкой корой, которая могла служить папирусом.
В первый раз с тех пор, как они выехали из Кодеша, Руари подумал, что они оказались в нужном месте. Хотел бы он, чтобы Павек был с ними, отпраздновал их триумф — и договорился с жителями поселка о проводнике, который нужен чтобы сделать следующий шаг в их путешествии. Но Павека здесь не было. Руари уставился на горы, позабыв обо всем остальном, и стал ждать, когда боль отступит.
К тому времени, когда Руари пришел в себя, они обогнули самое большое здание Джекта и остановились перед рядами загонов для животных. В большинстве загородок содержались канки, иниксы и еще множество домашних животных, зато в некоторых были живые экземляры тварей, чьи черепа и шкуры украшали стены домов Джекта.
— Кирр, — сказала женщина-человек, заметив что Руари восхитился огромной восьминогой кошкой.
У кирра были загнутые рога, которыми он мог защищать свою голову сзади, и более привычные львиные зубы, двойной ряд лап и острые шипы, торчащие из хвоста. Полосы черного и медного цветов, соответствовавщие коже и волосам самого Руари, пересекали его мех. Именно такие шкуры Руари видел на стенах многих домов, где их, очевидно, высушивали. Полуэльф представил себе силу зверя, представил, сколько силы и ловкости надо было проявить, чтобы убить такого, а уж тем более поймать, но тут же все вытеснило желание подойти, погладить его мех своими пальцами и услышать его хриплое мурлыкание.
— Они короли горных лесов, — объяснила женщина. — Так ты уверен, что по-прежнему хочешь карабкаться вверх по горам в поисках халфлингов и черных деревьев?
Руари забыл ответить. Как полуэльф он обладал уникальной особенностью, которая не была ни у одного из его родителей: общностью с дикой природой, а друидство еще усилило и дополнило ее. В этот момент, в бездне своего собственного горя, он особенно глубоко воспринял печальный взгляд глаз кирра. Если бы он был один, он немедленно спрыгнул бы со своего жука, ничего не боясь вошел бы в загон и почесал коту голову.
Но Руари был не один, и он заставил себя отвлечься от кирра. Когда он так и сделал, огромный кот ударился со всех сил о стену загона и испустил странных звук, то ли рев, то ли плач, который заставил мурашки пробежать по коже Руари.
Женщина бросила на Руари пренебрежительный взгляд. — Полуэльфы, — пробормотала она, тряхнув головой. — Вы и ваши зверюшки. Даже и не думай освободить эту тварь. Она предназначена для арены Тира. Только попробуй ослабить ее веревки, и мы пошлем туда тебя вместо нее.
Печаль Руари тутже перешла в гнев, хотя он ничего не мог сделать ни для себя ни для кирра, которому была суждена кровавая смерть от руки Тирского гладиатора — и который после этого сожрет его мясо. Он этой мысли ему стало и плохо и тяжело. Вынув почти пустые мешки из-за седла, Руари спрыгнул со спины канка и пошел ко входу в большое здание.
В Квирайте вместе с ним жили несколько кивитов, пушистых и жизнерадостых хищников, размером с голову кирра. Он держал их в своей роще и не показывал почти никому, так что только его самые близкие друзья знали о той нежности, даже любви, которую он питал к ним. Когда он вернется в рощу, он по-прежнему будет ласкать и заботиться о них, но, тем не менее, оставляя плачущего кирра позади, Руари поклялся себе, что придет день, он вернется в Джект — и освободит кирра, если сможет.
Самое большое здание в Джекте оказалось таверной, открытой закатному небу и такой большой, что все жители Джекта могли бы там усесться, и на лавках остались бы еще свободные места .
— Мы торговцы и охотники, — объяснила женщина. — И вы попали к нам в неудачное время. Наши запасы пусты. Почти все наши охотники в лесах. А все наши посыльные передают приказы или носят им припасы. Если у вас есть какие-нибудь городские изделия и вы хотите что-нибудь из леса, мы может вам дать. Если вы пришли из леса и хотите что-нибудь городское, это тоже возможно. Нет ничего, что мы не могли бы вам продать, за соответствующую цену. Но что касается нас самих — мы остаемся здесь круглый год и у нас есть все, что надо.
Она повела рукой кругом. Огромная груда боченков была сложена пирамидой рядом с одной из стен. Длинные столы и скамьи заполняли единственную комнаты таверны.
— А что о вас, мой меднокожий друг? Что вам надо? Запасы? На мой взгляд вы слегка поиздержались в пути.
Она ткнула пальцем в почти пустой мешок, свисавший с его плеча, при этом, как бы случайно, ее мозолистые пальцы пробежались по его запястью. Он в ответ хорошо приложился бы и к ее руке и к ее щеке, если бы какая-нибудь женщина в Квирайте позволила себе такую наглость, но здесь был не Квирайт, и Руари был слишком потрясен, чтобы сделать или сказать что-нибудь в таком роде.
— Проводник? Мне нужно узнать дорогу.
Она, пожав плечами, пошла к одному из столов, и ясно дала понять Руари, чтобы он шел за ней. Он остановился на мгновение, перевел дух и взглянул на открытую дверь.
Матра обвила своей рукой мула, чьи плечи до такой степени бугрились мускулами, что, казалось, голова растет прямо из них. Мул вертел длинную бахрому черного платья Матры своими толстыми пальцами. Она делала точно то же и в Фарле в ту единственную ночь, которую они провели там, и не имело значение, сколько раз Руари говорил себе, что она элеганта, и что может позаботиться о себе лучше, чем он или Звайн, это зрелище по-прежнему ему не нравилось.
Что это там сказал ему Павек в ту ночь, когда Матра приехала в Квирайт? Ты слишком красив. На улицах Урика с твоим лицом покончили бы в первое утро, может быть и еще раньше. Руари надеялся, что он переживет свой первый вечер в Джекте. Женщина указала пальцем на пустую скамью, противоположную той, на которой она уже сидела. Она сказала ему, что может продать все, за правильную цену. Она посылает кирров в Тир, и еще она угрожала послать его вместе или вместо кирра. Руари спросил себя, не может ли она сделать это за «правильную цену» и решил, что ничего не будет пить здесь, даже воды.
Пока он рассуждал, принимая решение, Матра испарилась вместе со своим мулом. Звайна вообще было не видно; Руари сообразил, что не видел мальчика с того момента, когда заметил кирра. Даже когда он карабкался по стенам желто-красного дома Элабона Экриссара он боялся не так, как сейчас, посреди дружеских взглядов людей Джекта.
Он подошел к пустой скамье и сел напротив откровенно усмехавшейся женщины, зная, что она может сделать с ним все, что захочет.
— Сначала немного расслабимся, а потом и поторгуемся. Что ты будешь пить? — спросила она. — Эль, брой? Халфлинги делают кровавое вино, оно сладко как мед, а сбивает с ног как бешеный эрдлу.
— Эль, — прошептал Руари, Его желудок не перенес бы даже мысль, не говоря уже о виде, двух других напитков, даже если бы он не собирался пить их.
Женщина громко щелкнула пальцами и потребовала две кружки того, что звучало не очень-то похоже на эль. Он почувствовал себя преданным, но ничего не сказал.
Они молча глядели друг на друга, пока скучающий одноглазый дварф не принес два кружки, каждая из которых была размером чуть ли не с ведро. Женщина с размаху поставила свою кружку против себя, часть пенистого пива пролилась на стол, потом сделала хороший глоток. Руари сделал вид, что выпил не меньше.
— Итак — у тебя есть карта, которая показывает путь к черному дереву? Но даже с картой, есть огромное расстояние между нами и ими, и весь путь полон ловушек и преград, особенно для новичка, вроде тебя. Кирры царят на кряже, но и помимо кирров там есть много способов умереть. А уж сами халфлингиВнезапно она что-то проборматала, быстро и на непонятном языке — Руари решил, что это на языке xалфлингов — оно было полно чириканье и щелканья, как если бы певчая птица попыталась заговорить.
— Даже и не думай, — сказала она на общем и сделала еще один длинный глоток из своей гигантской кружки. — Переговоры с халфлингами — трудное дело, даже если знаешь их язык — а ты не знаешь. Так что тебе нужен проводник, мой медный друг. И не всякий проводник, но такой, который хорошо знает горы. Дай мне твою карту, и я смогу сказать тебе, кого надо нанять.
Похоже на то, что Матра и Звайн были не единственными, кто считал, что карта настоящая. Руари решил, что будет лучше всего, если он будет выглядеть очень юным и очень наивным. Неужели она думает, что он не помнит взгляд, который она бросила на него, когда он еще сидел на жуке, или ее угрозы? Хотя внутри него все клокотало от обиды, он отчетливо слышал голос Павека где-то у основания черепа, который говорил ему, что некоторые битвы можно выиграть без боя. По меньшей мере без видимого другими боя.
Он сдул пену со своей кружки. — Ты хочешь? — спросил он с нервной улыбкой. Улыбка была приворной, нервность — нет. В Квирайте не было таверн, и он учился мошенничать от своих эльфийских кузенов, которые множество раз обманывали его и издевались над ним. — Так трудно знать, кому можно доверять. Я думаю, что мне надо начать с чего-тоКружка опрокинулась, залив его от пояса и вниз тягучим золотым пивом — это было не то, что собирался сделать Руари, хотя это и сработало на него, так как женщина осушила свою собственную кружку, прежде чем потребовать у бармена наполнить ее еще раз.
После определенной точки и определенного количества эля, человеческий мозг — и любой другой мозг тоже — становится легко внушаемым, как у канка. Руари много чему научился в искусстве псионики, как и в друидстве, но практиковался исключительно на жуках. Несколько солнечных лучей еще падали на их стол с открытого вечернего неба, когда Руари создал свою первую мысль-хищника и вплел ее в сознание женщины. Звезды ярко сверкали над крышами домов, а на столе между ними стояли два пустых кувшина из-под эля, когда Руари наконец решил, что узнал от женщины все, что хотел узнать.
Зевнув, она положила руки на стол, на них голову, а он встал. Бармен бросил на него внимательный взгляд. Рураи подошел к стойке бара, которая находилась рядом с пирамидой из боченков.
— Леди, — он указал на женщину, которая так и не удосужилась сказать свое имя. — Позаботься о ней, ладно? Она сказала, что заплатит за все.
— Мади? — Бармен посмотрел на него с очевидным недоверием.
— Даю слово, она поклялась.
Глаза бармена перебежали с Руари на женщину, потом отправились в обратное путешествие. — Эт' на нее не похоже.
Руари пожал плечами. — Она сказала, что чувствует себя нехорошо. Может быть она выпила слишком много эля.
— Да-а, — согласился бармен, задумчиво потирая подбородок. — Может быть и так. А у тебя нет никаких проблем?
— Абсолютно, — ответил Руари и поторопился к двери, где он старательно занялся своими проблемами. — Звайн, Матра? — прошептал он в темноту.
Руари думал, что с тем, что он узнал от этой женщины, Мади, со своим, хотя и невеликим, друидством и врожденной способностью идти путем природы, он сумеет провести их через горы и леса. Насчет халфлингов он был уверен куда меньше. Мади сказала, что местные халфлинги совсем не каннибалы, зато любят пожертвовать странников духам леса и отпразновать это радостное событие, если жертва будет благосклонно принята. Отличие было слишком тонко для него, чтобы вздохнуть свободно, но с халфлингами придется разбираться тогда, когда до них доберемся, не раньше.
А сейчас необходимо найти друзей и убраться из Джекта раньше, чем Мади проснется.
— Звайн? Матра?
Мир оказался залит эльфийским серебром, когда его глаза привыкли к темноте. Обычные цвета исчезли, остались только серебристый дрожащий блеск зведного света. Руари мог видеть здания с висящими шкурами и черепами, и светом свеч, льющимся через неплотно закрытые окна. Он мог видеть, как что-то пробежало от его ноги к самой дальней стене самого дальнего здания, но не видел ни Матры, ни Звайна.
Все более и более нервничая и опасаясь, что придется уезжать без них, Руари побежал к загонам, где они оставили канков. Кирр опять завыл, как только почувствовал его запах. Он едва расслышал, когда кто-то позвал его по имени.
— Руари! Здесь!
Это оказался Звайн, скрывавшийся в тени пустых боченков между загонами для канков и таверной. Руари осмелился надеяться, что тень, скорчившаяся позади Звайна, это Матра, но надежда тут же рассеялась, когда он осознал, что тень стоит и вовсе не сгибается. Серое ночное видение иногда играет злые шутки с привычным к цвету умом. Руари так и не сумел определить, кого он видит: незнакомец был слишком высок и плотен для халфлинга, а его голова была покрыта густой шапкой волос, которые падали ему на плечи, так что это не мог быть безволосый дварф. Он уже было решил, что Звайн нашел кого-то из Новой Расы, когда незнакомец потянулся, схватил свои волосы и снял шапку, сделанную из шкуры мертвого животного, со своей лысой головы.
Незнакомец оказался дварфом, а его шапку Руари не хотел бы увидеть при свете дня.
— Я решил все наши проблемы, Ру, — возбужденно прошептал Звайн, выталкивая дварфа вперед. — Это Орекэл. Он говорит, что отведет нас к черному дереву.
Это была правда, что бриджи Руари все еще были мокрые, а пахло от него потом и элем, но воздух вокруг Орекэла опреденно был легко воспламеняющимся. Руари на ощупь потряс руку дварфа — не вдыхая — потом отступил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45