Но Матра не смеялась. Может быть она и улыбнулась, кто знает; из-за маски они вообще не знали, как выглядит ее лицо, а уж тем более не знали выражение этого лица. Но она совершенно точно не смеялась вслух. Павек был растерян. Он не понимал, почему или каким образом полуэльф решил, что Матра посмеялась над ним; почему это вообще имеет какое-то значение; он не понимал, пока Звайн не объяснил все одной слащавой фразой.
— Ты втюрился в нее.
— Нет, не правда! — возразил Руари с таким пылом, который убедил Павека, что Звайн знает в точности, о чем говорит. — Ветер и огонь — она ушла с ним под руку! — Длинные медные волосы облепили лицо Руари, когда он отвернулся от них. — Как она могла? Неужели она ничего не видит?
— Кто знает, что видит Матра, Ру? — мягко сказал Павек. — Ясно только одно, что по другому. Она новая и она элеганта-Она ушла, рука в руке, с этим чудовищем — Хаману даже хуже, чем Элабон Экриссар!
— С этим она тоже ходила, — правдиво добавил Звайн, подливая масла в огонь воспламенившейся страсти Руари.
Руари немедленно ответил, махнув рукой в направлении Звайна, но Павек ожидал этого и успел перехватить кулак до того, как он попал в цель. Если у него и были какие-нибудь сомнения о том, что гложет Руари изнутри, они исчезли в тот же момент, когда их глаза встретились. Павек не собирался спорить, по меньшей мере на эти темы. Он совершенно не собирался оправдывать ни действия Матры, ни поступки Короля-Льва. Он хотел закончить с едой, выкупаться в бассейне и заснуть беспробудным сном.
Но Руари без колебаний невнятно зарычал на него, он, тоже без колебаний, зарычал в ответ. Ничего, из того что они кричали не имело смысла. Имело смысл только стрх, напряжение и опустошение, которое они оба больше не могли выдерживать даже один удар сердца. Он не мог остановить это; он и не хотел остановить это, потому что чувствовал себя хорошо, как в самом начале двухдневной пьянки.
Так они и обменивались обвинениями и оскорблениями, стоя по краям балкона и едва удерживаясь от кровопролития. В любом поединке, с оружием или без, Павек всегда имел преимущество над полуэльфом. Даже если полуэльф ударял первым и внезапно, большие кулаки и человеческая сила быстро и больно заканчивали бой. На этот раз Руари попытался использовать грязный удар между ног, но Павек этого ждал. Он схватил полуэльфа за рубашку, прижал его одной рукой к стене дворца, размахнулся и собирался впечатать удар в меднокожий подбородок. Но прежде, чем удар опустился, вопящая помеха прыгнула ему на спину.
— Перестаньте! — заорал Звайн, испуганный и злой. — Хватит драться! Так вы искалечите друг друга.
Павеку удалось овладеть собой и своим гневом прежде, он успел выплеснуть его на двух юнцов. Он посмотрел на Руари, потом на свой кулак и разжал пальцы. Он мог покалечить Руари — именно это он и собирался сделать — но как-то раз он убил мальчика ростом со Звайна одним неудачным ударом. Рубашка Руари освободилась, и — очень мудро — полуэльф ускользнул, а Звайн начал медленно сползать со спины Павека. Он встав на пол ногами, обнял сзади Павека за ребра, уткнул лицо ему в спину.
— Хватит драться, — повторил он. — Не деритесь больше друг с другом. Пожалуйста, не заставляйте меня выбирать сторону. Я не хочу выбирать. Я не могу выбирать. Не между вами.
Не сказав ни одного слова, Павек протянул руку назад и поставил мальчишку перед собой. Руари подошел ближе, не сводя с Павека настороженного взгляда, и слегка подтолкнул Звайна локтем.
Все еще тяжело дыша, Руари сказал, уставившись в макушку Звайна, — Никто не просит тебя выбирать, — но его глаза, встретившись с глазами Павека, превратили утверждение в вопрос.
Павек решил, что одно дело успокоить мальчика, чья голова не доставала ему до подмышки. Совсем другое дело успокоить Руари, который был выше его на голову. Может быть именно в этом и был корень проблемы в отношениях между ними, и источник неожиданной страсти Руари к Матре. Женщина Новой Расы была, возможно, единственной женщиной, из тех, которых Руари встречал в своей жизни, которая была достаточно высока, чтобы смотреть ему в глаза, не будучи не эльфом ни полуэльфом, и, одновременно, не вызывая у него болезненых мыслей о своем происхождении.
— Ты…ты говорил с ней? — спросил Павек и почувствовал себя неудобно, когда Руари вместо ответа пожал плечами. — Может быть она… В пещере она почувствовала что-то, что заставило ее взять под контроль ее силу. Милосердие Хаману, Ру, да если она даже не знает, что ты чувствуешь… — Он пожал плечами и уставился в ранний полумрак за окном, не в состоянии найти нужные слова. Это было даже еще труднее, чем говорить об Акашии.
— Если она не знает, — посоветовал Звайн, полностью пришедший в себя и даже отважившийся отойти от Павека на приличное расстояние, — тогда и не говори ей. Забудь об этом, навсегда. Женщины приносят только несчастья, запомни.
Это прозвучало настолько мудро и уверенно, и настолько детским голосом, что Павек с трудом удержался, чтобы не расхохотаться.
В отличие от него Руари свое сражение проиграл и рассмеялася сквозь сжатые губы. — Просто подожди немного лет. Тогда придет и твое время.
— Никогда. Для меня женщин не существует. Слишком много забот.
Вот тогда Павек не выдержал, громко расхохотался и наконец-то сбросил с себя напряжение дня. Еда сразу стала намного более аппетитной, а притяжению бассейна просто было невозможно сопротивляться — так что Павек приказал рабам разделить с ним и еду и воду. Даже музыканты выбрались из своего укрытия и, на что бы не рассчитывал Лорд Хаману, сегодня вечером честные люди получили немного невинных удовольствий в его дворце.
Наевшись и вымывшись, Павек отдал свое усталое тело рабам, которые, угостившись редчайшими деликатесами, пообещали изгнать боль из его мышц всеми доступными им способами. Массажисты сдержали свое слово, даже слишком хорошо. Как только его шея, спина и плечи расслабились, Павек уснул, прямо на столе. Он проснулся только затем, чтобы обнаружить себя лежашим на роскошной шелковой простыне под не менее роскошным одеялом, опять уснул и спал, пока громкий удар в дверь не разбудил его. В комнате царила полуночная темнота, и единственными звуками были слабые посапывания Звайна, свернувшегося клубком меджу Павеком и стеной, и Руари, лежавшего неподалеку.
С бьюшимся сердцем Павек стал ждать следующий звук, одновременно осознав, что он почти не одет и совершенно безоружен. Прошлым вечером он настолько расслабился, что хотя и помнил, что снял с себя пояс с ножнами, в которых лежал его великолепный металлический нож, прежде чем нырнуть в бассейн, он совершенно не помнил, куда положил его.
— Лорд Высший Темплар! Ваше присутствие требуется на нижнем дворе!
Приказ или просьба, не имеет значения, будем считать, что приказ. Он позвал посланца в комнату, заставил его зажечь все лампы при помощи трута, который он всегда держал при себя для подобных случаев. Рабы унесли остатки пира, пока он спал. Чистая одежда трех разных размеров лежала на столе вместо еды. Новый посох, вырезанный из древесины дерева агафари, к верхушке которого была прикреплена бронзовая голова льва, лежал рядом с одеждой, которая, судя по размерам, предназначалась для высокого и худого полуэльфа. Золотой медальон лежал на одежде, предназначеннй для Павека. Руари решил, что он доволен подарком, но сам Павек оставил медальон на столе.
Было все еще совершенно темно, когда посланец привел их на нижний двор, вымощенную булыжником площадь внутри периметра дворца. Манипул из двадцати темпларов из военного бюро во главе с сержантом, жилистой рыжеволосой женщиной, уже ожидал их. На вид все двадцать один были ветеранами. Каждый был в броне из выделанной кожи иникса. Ноги, голени и лодыжки защищали поножи, тоже из кожи инекса, а могучие руки и запястья прикрывали наручни. Что касается оружия, то их обсидиановые копья и кроткие составные мечи имели по краям тонкие металлические или каменные полоски. Составные мечи была стандартным вооружением в военном бюро; как и темплары, владевшие ими, они были крепки и смертельны.
Несмотря на металлической меч на своем поясе — вооружение по меньшей мере помошника командующего, если не самого командующего — у Павека не была достаточного опыта и знаний, чтобы руководить этими людьми. Он знал это, и они знали это. Но приказ есть приказ, а в запечатанном пергаменте, который сержант протянула Павеку и который они вместе открыли, было написано, что командует он.
— Что тебе сказали на словах? — спросил он сержанта, человеческую женщину с мрачным лицом, не уступавшей ему в росте.
— Великий Лорд, мне сказали, что вы поведете нас под землю, а потом в Кодеш, где в середине дня нас будет ждать еще один манипул. Мы будем выполнять ваши приказы до заката, а потом вернемся в казармы, если останемся в живых.
На пергаменте были написаны другие слова и включали предостережение от Хаману. Лорд Урика ожидал проблем в пещере и призывал своего Высшего Темплара быть максимально внимательным. Он, Лев Урика, решил не посылать никаких темпларов в пещеру раньше времени, чтобы не спугнуть Какзима. Он предпочитал — судя по его словам — дать Какзиму возможность безопасно готовить отраву, пока Лорд Павек не уничтожит ее полностью. Уверенность Хаману, что Павек сумеет это сделать, была не самой большой гарантией успеха для человека, который видел, как умирал Элабон Экриссар. Павек смял пергамент в кулаке и опять посмотрел на сержанта. — Я могу провести вас в пещеру, но если будет бой — а я уверен, что будет — я не буду говорить тебе, как надо сражаться.
— Великий Лорд, вы говорите как мудрый человек, — сказала сержант, бросая на Павека взгляд, в котором был слабый намек на одобрение.
— Именно поэтому я прожил достаточно долго и хочу жить и дальше. Что тебе еще сказали? Что-нибудь о котлах?
— Котлы? Какие котлы? — сержант бросила взгляд через плечо. Павек не понял, в глаза какого темплара она пыталась взглянуть и каковы результаты их молчаливых переговоров, но когда она опять взглянула на него, слабое одобрение ушло из ее взгляда. — Великий Лорд, ведь мы ждем еще кого-то, правда? Может быть у нее есть ответ на ваш вопрос.
Матра. Мысленным взглядом Павек увидел, как Хаману говорит Матре каким образом нейтрализовать слизь Какзима. Опять развлечение. Хаману мог бы решить все сам, но он развлекается, глядя на жалкие потуги обычных смертных.
Им не пришлось долго ждать. Матра вышла на нижний двор из другой двери. Как всегда на ней была темная, с разрезами одежда, типичная для ночного народа. Сержант вздохнула, Павек пожал плечами, а Матра протянула Павеку еще один запечатанный свиток.
— Мой лорд написал инструкции, только для тебя. Он сказал, что ты должен быть очень осторожен и делать в точности то, что он пишет. Он сказал, что ты не будешь наказан за любую ошибку.
— И кто твой лорд? — спросила сержант, вероятно озадаченная тем, что ее лорд не Павек, а кто-то другой. Пока Павек ломал печать, Матра ответила:
— Лорд Хаману. Король-Лев. Он лорд всего Урика.
Инструкции Хаману были не сложны, но очень подробны: легковоспламеняющиеся битум, нефть и масло бальзамина — кожаные мешки и запечатанные кувшины, которые будут ждать их на сторожевом посту около эльфийского рынка — должны быть аккуратно смешаны с содержимым каждого из гигантских котлов Какзима, а потом подожжены при помощи огнепроводного шнура, который тоже будет ждать их. Результирующий взрыв превратит слизь в безобидную золу, но все три инградиента были почти так же опасны, как сама слизь. Выделенная фраза, написанная черными чернилами, предупреждала Павека держаться подальше от пламени.
Павек проверил, как он запомнил все инструкции, прежде чем опять посмотрел в глаза сержанту. Они были, помимо всего прочего, не просто темплары, но темплары из соперничавших бюро, традиционно недолюбливающих друг друга.
— Эти инструкции написаны самим Львом, — дружески сказал Павек. — Они упоминают нефть, битум и масло бальзамина, — сержант побелела, как поступил бы любой, понимающий о чем идет речь, когда эти названия употребляются вместе. — Стража у эльфийского рынка охраняет их для нас. Мы должны взять их под землю.
Он говорил достаточно громко, так, чтобы весь манипул услышал его, и Павек, в свою очередь, услышал коллективный вздох. Их была двадцать темпларов, двадцать два, считая сержанта и Павека. А на эльфийском рынке были сотни торговцев, наемников и бандитов всех рас и сортов, каждый из которых охотно рискнул бы жизнью, лишь бы добыть эти вещества, которые они должны были доставить под землю.
— Великий Лорд, — начала сержант, прочистив горло. — С уважением — с огромным уважением — я бы хотела оставить ваших родственников здесь. Куда бы мы не пошли сегодня, что бы мы не делали, там не будет места для необученных и неподготовленных. Я полна уважения к вам, Великий Лорд.
Павек должен был бы обидеться — не говоря уже о сомнениях, не включила ли она и его в неподготовленные, почтительно или нет — но главным образом он перепугался ее предположению, что его пестрые спутники это его семья. Отрицание сформировалось на его языке — он проглотил его. Пусть верит в то, во что хочет верить: отрицание сделает дела только хуже, намного хуже.
— Я с удовольствием выслушал твое преложение, но они знают больше тебя и заслужили право идти с нами.
— Великий Лорд, если будет бой-Не беспокойся обо мне и о них. Твоя единственная забота — сохранить эти котлы в безопасности на платформах, пока не подавишь сопротивление. А теперь — вперед! У нас очень много работы, а ведь нам нужно в полдень уже быть в Кодеше, где нас будет ждать другой манипул. Я надеюсь, ты заплатила своим продавцам счастья. Сегодня нам будет нужно много удачи, вся удача этого мира.
Сержант бросила еще один взгляд за спину. На этот раз Павек увидел, что ее взгляд упал на молодого человека, стоявшего в последнем ряду манипула, тоже рыжего. Он позвал солдата вперед. Сержант застыла, и весь остальной манипул тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45