Как там Мэри всегда говорит? «Это уж слишком»?
Это в точности то, что я чувствую.

* * *

Пошел побродить по пляжу. Потом выпил в викторианской гостиной. Опять ра
ссматривал снимок. Вернулся на пляж, уселся на песок и уставился на прибо
й.
Бесполезно. Не могу избавиться от этого чувства. Какими-то остатками здр
авого рассудка понимаю (да, понимаю), что пытаюсь уцепиться хоть за что-ни
будь, пусть даже это и не реальная вещь. Этой «зацепкой» стала Элиза Макке
нна.
Понять это невозможно. Чувство распускается во мне, становится наважден
ием. Когда я был в Историческом зале, мне пришлось собрать всю силу воли, ч
тобы не разбить стекло витрины и, схватив фотографию, не убежать.
Ого! Идея! Кое-что можно сделать. Ничего, что могло бы остановить безумие, н
ичего, что, в конечном счете, не усугубило бы ситуацию, но совершить конкре
тный поступок, вместо того чтобы в тоске слоняться вокруг.
Я поеду в местный книжный магазин или, скорее всего, в Сан-Диего и поищу ка
кие-то книги о ней. Уверен, что найдется по меньшей мере две или три. В той п
рограммке ее называют знаменитой американской актрисой.
Я это сделаю! Найду все, что сумею, о моей давно потерянной любви. Потерянн
ой? Ладно, ладно. О моей любви, которая так и не узнала, что стала моей любовь
ю, потому что это произошло только после ее смерти. Интересно, где она похо
ронена? Я вздрогнул. У меня мороз пробежал по коже, когда я представил себе
ее похороненной. Это лицо мертво? Невозможно.
Я помню, как во время учебы в колледже моя хозяйка (местная сектантка вось
мидесяти семи лет из церкви «Христианской науки») ухаживала за старушко
й девяноста шести лет, на которую работала в прошлом. Эта старая женщина, м
исс Дженни, была полностью прикована к постели. Парализованная, глухая, с
лепая, мочившаяся под себя, она прозябала в болезни и старости. Мы с моим с
оседом по комнате Ц теперь мне за это стыдно Ц бывало, веселились, когда
она звала слабым дрожащим голосом: «Мисс Ада! Я хочу встать!» Только эти сл
ова, днем и ночью, доносились из уст женщины, которая никак не могла бы под
няться.
Однажды, войдя в комнату мисс Ады, чтобы позвонить по телефону, я заметил ф
отографию прелестной молодой женщины в закрытом платье с длинными темн
ыми и блестящими волосами. То была мисс Дженни в молодости. Мной овладело
странное замешательство. Ибо эта молодая женщина на снимке меня привлек
ала, и в то же время я слышал из соседней комнаты надтреснутый голос слепо
й, глухой и совершенно беспомощной старухи, которая говорила, что хочет в
стать. Это оказался момент какой-то леденящей амбивалентности, с которо
й в девятнадцать лет справиться было трудно.
Я и сейчас не могу с этим совладать.

* * *

Служитель сел в мою машину и поставил ее у входа в гостиницу.
Она стояла на парковке со вчерашнего вечера, но сейчас вид ее вызывает у м
еня странное чувство: она больше похожа на артефакт, чем на имущество. Сес
ть за руль кажется мне еще более странным. Вчера вечером у меня пропало эт
о ощущение.
Заехал в несколько книжных магазинов в Коронадо Ц у них ничего нет. Мне с
казали, что следует съездить в магазин Уоренброка в Сан-Диего. Слуга объя
снил, как туда добраться: проехать по мосту, потом на север по автостраде,
шестой выезд и доехать до Бродвея.

* * *

Я сейчас на мосту. Вижу впереди город, а у горизонта горы. У меня странное ч
увство: чем дальше отъезжаю от гостиницы, тем более отдаляюсь от Элизы Ма
ккенна. Она принадлежит прошлому, как и гостиница. Это как святилище, в кот
ором хранится прошлое.

* * *

Движение по автостраде умеренное. Впереди табличка «Лос-Анджелес». Меня
пытаются ввести в заблуждение, будто он еще существует.
Впереди выезд на Шестую авеню.

* * *

Позже. На обратном пути с трудом держу себя в руках. Господи, до чего я нерв
ничаю. Сан-Диего действительно меня утомил. Этот ритм, толпа, шум, мучител
ьная пульсация в голове. Чувствую себя оцепеневшим, подавленным.
Слава богу, я легко нашел магазин, и, слава богу, он оказался мирным оазисо
м в пустыне настоящего. В других обстоятельствах я пробыл бы там несколь
ко часов, плутая среди тысяч и тысяч томов Ц этого собрания чудес, размещ
енного на двух этажах плюс цокольный.
У меня был, однако, предмет поисков, и я хотел поскорее вернуться в гостини
цу. Поэтому купил то, что попалось под руку, Ц боюсь, не слишком много. Прод
авец сказал, что, насколько ему известно, не существует отдельной книги о
б Элизе Маккенна. Полагаю, в те времена ее фигура не была такой уж значител
ьной Ц ни для публики, ни для истории. Для меня же она значит очень много.

Замечаю в отдалении здание гостиницы, и мной овладевает страстное желан
ие. Хотелось бы мне выразить это чувство возвращения домой.
Я вернулся, Элиза.

* * *

Сейчас я в своем номере; только что пробило три часа. Входя в гостиницу, я и
спытал невероятно острое ощущение. Оно неожиданно на меня нахлынуло, а н
е нарастало постепенно, как вчера. Я мгновенно оказался в его власти и, усп
окоенный, предался прошлому. Не могу это описать по-другому.
Как-то я прочитал статью об астральных путешествиях, какие совершает на
ше так называемое нематериальное тело (говорят, у человека оно есть) во вр
емя сна. То, что я испытал, на это похоже. Мне казалось, что, отправляясь в Са
н-Диего, я оставил позади частичку себя, связанную с духом гостиницы, а др
угая моя часть была привязана к ней длинным и тонким, растягивающимся шн
уром. Пока я находился в Сан-Диего, этот шнур растянулся, став совсем тонк
им и делая меня уязвимым для воздействия настоящего.
Потом, когда я вернулся, шнур начал укорачиваться и, утолщаясь, смог перед
ать мне толику той утешительной атмосферы. Разглядев, как над деревьями
в отдалении маячат очертания башенок отеля, я едва не закричал от радост
и. Едва! Я действительно закричал.
Вот я и вернулся, и покой снова обретен. Находясь в этом вневременном замк
е на песке, я почти наверняка никогда больше не поеду в Сан-Диего.

* * *

Снова пишу, слушая в наушниках Пятую симфонию Малера: Бернстайн
Леонард Бернстайн
(1918Ц 1990) Ц американский дирижер и композитор.
и оркестр Нью-Йоркской филармонии. Прекрасно; я люблю эту музыку.
Надо, однако, заняться книгами.
Первая написана Джоном Фрейзером и называется «Корифеи американского
театра». Просматриваю предисловие на двух страницах.
Наверху на левой странице помещен ряд ее фотографий, с детских лет до ста
рости. Я уже встревожен тем, как это очаровательное лицо стареет, если смо
треть слева направо.
Во втором ряду три более крупные фотографии: на первой она совсем старая,
на второй молодая, а третья фотография аналогична той, что находится в Ис
торическом зале: это открытое восхитительное лицо, длинные, ниспадающие
до плеч волосы Ц в таком виде она появилась в «Маленьком священнике».
В третьем ряду фотография, где она снята в прелестном костюме, с изящно сл
оженными на коленях руками; это из пьесы под названием «Куолити-стрит». Р
ядом ее снимок из «Питера Пэна» (так она в нем играла!) в чем-то вроде армейс
кого маскировочного костюма, в шляпе с пером; она дует в такую же волынку,
что и Пэн на том деревянном кресле внизу.
В нижнем ряду ее фотоснимки в других ролях: Орленок, Порция, Джульетта и, о
господи, петух в «Шантеклере».
Всю соседнюю страницу занимает фотография: ее лицо в профиль. Мне она не н
равится. Кроме того, мне не нравится ни одна из этих фотографий. Ни одна из
них не обладает свойствами впервые увиденного мной снимка. И это рождает
странное чувство. Будь та фотография похожа на одну из этих, я бы прошел м
имо, ничего не почувствовав.
Я мог бы сейчас быть на пути в Денвер.
Перестань. Читай.
В кратком предисловии говорится, что она была одной из самых почитаемых
актрис на американской сцене, в течение многих лет приманкой театральны
х касс. (Как же тогда получилось, что нет книги о ней?) Родилась в Солт-Лейк-С
ити 11 ноября 1867 года; бросила школу в 14 лет, чтобы стать актрисой, работающей
на полной ставке. В 1888-м приехала в Нью-Йорк с матерью и впервые выступила в
«Казначее» вместе с Э. X. Саузерном
Эдвард Хьюго Саузерн (1859Ц 1933) Ц американски
й театральный актер, антрепренер и драматург.
. Прежде чем стать звездой, в течение пяти лет была ведущей актрисой
Джона Дрю Д
жон Дрю-младший (1853Ц 1927) Ц американский актер и антрепренер.
. Она была очень застенчивой и избегала светской жизни. Хрупкая от п
рироды, она за всю карьеру ни разу не пропустила спектакля. Ни разу не была
замужем и умерла в 1953 году.
Интересно, почему она никогда не была замужем?

* * *

Вторая книга: «История американской сцены в фотографиях» Мартина Элсуо
рта. Еще больше фотографий, и скомпонованы они не на нескольких страница
х, а проходят через всю книгу, представляя ее роли в хронологическом поря
дке Ц от «Маленького бродяги» в 1878-м до «Венецианского купца» в 1931-м. Долга
я карьера.
Вот ее снимок в роли Джульетты, когда она играла вместе с Уильямом Фаверш
емом Уилья
м Фавершем (1868Ц 1940) Ц американский актер театра и кино 1920-30-х годов.
. Держу пари, она была великолепна.

* * *

Снова «Маленький священник». Начиная с премьеры в Нью-Йорке в сентябре 1896-
го, этот спектакль, должно быть, игрался здесь впервые.
Боже мой, какой водопад волос! Они кажутся светлыми Ц не белокурыми, но и
не золотисто-каштановыми. На плечах у нее накидка. Она смотрит прямо в кам
еру: на меня. Эти глаза.

* * *

Третья книга: «Бродвей» Пола О'Нила.
В ней рассказывается об ее импресарио, Уильяме Фосетте Робинсоне. Она в т
очности соответствовала его представлениям, его концепции (а также и кон
цепции времени) о том, какой в идеале должна быть актриса. На десятилетия п
редвосхищая поклонение перед кинозвездами, она стала первой актрисой, п
редставшей перед публикой в ореоле таинственности Ц ее никогда не виде
ли на людях, о ней никогда не писали в прессе. У нее словно не было жизни вне
сцены, она являла собой совершенный образчик изоляции.
О'Нил пишет, что Робинсон это одобрял. До 1897 года у них были разногласия, но н
ачиная с этого года она полностью посвятила себя драматическому искусс
тву.
О'Нил говорит, что она обладала магическим актерским даром. Даже в возрас
те около сорока лет она могла сыграть девочку или маленького мальчика. Е
е очарование, как писали критики, было каким-то божественным, искрящимся,
светлым. О'Нил добавляет: «Эти качества не всегда можно разглядеть в ее фо
тоснимках».
Да будет так!
«Однако за этой бесхитростной внешностью скрывалась дисциплинированн
ая исполнительница, в особенности после 1897 года, когда она впервые начала
посвящать себя исключительно работе».
Тем не менее О'Нил замечает, что у нее не было природной актерской одаренн
ости. В ранние годы игра на сцене ей не удавалась. После того как Робинсон
стал ее импресарио, она работала над этим и добилась успеха. Публика со вр
еменем стала ее обожать, хотя критики считали, что «она очаровательна, по
общему признанию, но ей недостает глубины».
Потом наступил 1897-й, когда критики, как и публика, заключили ее, как пишет О'Н
ил, в «нескончаемые объятия».
Барри инсценировал для нее свой роман «Маленький священник». Позже он на
писал для нее «Куолити-стрит», затем «Питера Пэна», потом «То, о чем знает
каждая женщина» и наконец «Поцелуй для Золушки». Ее величайшим триумфом
стал «Питер Пэн» (хотя любимым спектаклем всегда оставался «Маленький с
вященник»). «Никогда не видел в театре подобного ажиотажа, Ц писал один к
ритик. Ц Это была какая-то истерия. Ее поклонники буквально забрасывали
сцену цветами». В ответ на что, добавляет О'Нил, она, затаив дыхание, произн
осила ту самую, известную всем речь перед занавесом: «Благодарю вас. Благ
одарю вас Ц за всех нас. Доброй ночи».
Несмотря на огромный успех, ее частная жизнь оставалась для всех тайной.
Две-три ее близкие подруги не имели отношения к актерской профессии. Цит
ируются слова одной из ее коллег по театру: «На протяжении многих лет она
была совершенно очаровательной и беззаботной. Потом, начиная с 1897 года, по
степенно превратилась в чудаковатую женщину, пожелавшую остаться в оди
ночестве».
Хотелось бы мне знать почему.
Другая цитата; слова актера Нэта Гудвина: «Элиза Маккенна Ц хорошо изве
стное имя. Это имя олицетворяет истинную добродетельную женственность.
Находясь в зените славы, она соткала себе мантию и набросила ее на пьедес
тал, на котором стоит в одиночестве. И все же, глядя в эти желтовато-коричн
евые глаза, я недоумевал. Я заметил на этом обворожительном лице тонкие м
орщинки и вертикальные складочки между бровями. Ее кожа казалась мне сух
оватой, жесты Ц напряженными, а речь Ц отрывистой. Мне хотелось взять од
ну из этих изящных ручек в свои и сказать: "Маленькая женщина, боюсь, вы бес
сознательно отказываетесь от самого замечательного в жизни Ц от любви"
».
И что я о ней знаю? То есть помимо того, что я в нее влюблен.
Что до 1897 года она была общительной, успешной, искусной в игре на сцене и ко
нфликтовала со своим импресарио.
Что после 1897-го сделалась, во-первых, затворницей, во-вторых, истинной звез
дой и, в-третьих, стала полностью соответствовать представлению своего
импресарио об истинной звезде.
Пьесой переходного периода, если можно так выразиться, стал «Маленький с
вященник», впервые сыгранный в этом отеле примерно за год до премьеры в Н
ью-Йорке.
Что же произошло в этом году?

* * *

Краткие выдержки из последней книги, второго тома «Истории американско
го театра» В. А. Бентли.
«После 1896 года она очень быстро заслужила шумное одобрение критики. Правд
а, до этого, несмотря на успех и обожание публики, в ней не проявлялся по-на
стоящему выдающийся драматический талант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38