Сейчас у меня противоположное чувство, но столь же неприятное. Я двигаюс
ь, а все окружающее меня на «Куин» неподвижно. Есть ли в этом какой-то смыс
л? Сомневаюсь. Но это место начинает потихоньку вселять в меня ужас.

* * *

Офицерские каюты. Здесь нет никого, кроме меня, вклинившегося между двум
я туристскими группами. Ощущения усиливаются: что-то давит мне на солнеч
ное сплетение. Звуки еще больше их усугубляют; на борту передаются объяв
ления типа: «Прошу мисс Молли Браун обратиться в справочное бюро». Непот
опляемое судно?
Пока я рассматриваю каюту капитана, звонит колокол. Тогда люди были, что л
и, меньше? Эти стулья кажутся мне какими-то маломерными. Другое объявлени
е: «В кабинете казначея для Анджелы Хэмптон оставлена телеграмма». Где с
ейчас Анджела? Получила ли она телеграмму? Надеюсь, новость была хорошей.
На стене развешаны приглашения. В стеклянных витринах закреплены форме
нные костюмы. Книги на полках. Занавески, часы. Бюро, на нем белый телефон. В
се какое-то застывшее во времени, статичное.

* * *

Навигационный мостик; его называют нервным центром корабля. Отполирова
нный, сверкающий, но неживой. Никогда больше не повернутся эти колеса. Ник
огда больше телеграфный аппарат не передаст приказы в машинный зал. Навс
егда останется темным экран радара.
Пора заканчивать экскурсию по кораблю. Меня не покидает странное ощущен
ие. Сижу на скамейке в музее. Обстановка вполне современная, совсем не так
ая, как там, где я только что побывал. Чувствую себя подавленным. Зачем я во
обще сюда пришел? Неудачная мысль. Мне нужен лес, а не разделенная перегор
одками на отсеки покойницкая.

Ну ладно. Доведу дело до конца. Это мой стиль. Никогда не останавливаться п
осередине. Не откладывать в сторону книгу, какой бы скучной она ни была. Не
уходить с фильма или спектакля, пусть даже и неинтересного. Съедать все, ч
то лежит на тарелке. Быть вежливым с людьми старше себя. Не пинать собак.
Вставай, черт побери. Иди.
Иду по главной комнате музея. На глаза попадается сильно увеличенный сни
мок первой страницы газеты: «Телеграфное агентство Лонг-Бич». И заголов
ок: «КОНГРЕСС ОБЪЯВЛЯЕТ ВОЙНУ».
Господи. На борту целый дивизион. Боб тоже через это прошел. Ел с такого же
подноса, разделенного на ячейки, пользовался такими же столовыми прибор
ами. Носил длинный коричневый плащ наподобие этого, коричневую шерстяну
ю шапку, шлем с таким же подшлемником, боевые сапоги вроде этих. Таскал так
ой же вещмешок и спал на одной из двухъярусных коек. Таковы памятные вещи
моего брата, напоминающие о «Куин». Никакой шотландской джиги, никакого
выгуливания чьей-то белой собачки с остроконечными ушами. Всего лишь де
вятнадцатилетний парень, плывущий через океан, возможно, навстречу смер
ти.

Опять это странное тянущее ощущение под ложечкой.

Еще памятные вещи. Домино. Игральные кости в кожаной чашке. Механический
карандаш. Книги для отправления религиозных служб: протестантской, като
лической, иудейской, церкви «Христианской науки» Ц старые, хорошо знако
мые тома. Я почувствовал себя археологом, ведущим раскопки в храме. Други
е фотографии. Мистер и миссис Дон Амиче. Харпо Маркс. Эдди Кантор. Сэр Седр
ик Хардуик. Роберт Монтгомери. Боб Хоуп. Лорел и Харди. Черчилль
Американские актер
ы и актрисы 1930-40-х годов.
. Все застыли во времени, улыбка не сходит с их губ.
Пора уходить.

* * *

Сижу в машине совершенно изможденный. Так ли чувствует себя медиум после
посещения дома, наполненного призраками прошлого? Меня все больше затяг
ивает и скручивает ощущение дискомфорта. На этом судне живет прошлое. Ес
ли здесь все так же будут бродить толпы людей, то вряд ли это надолго. Со вр
еменем все должно рассеяться. Но сейчас прошлое явно присутствует.

А может быть, дело всего лишь в яблочном пироге.

* * *

Двадцать минут третьего; направляюсь в Сан-Диего. Слушаю некую странную
какофонию вместо музыки Ц ни мелодической линии, ни содержания.
Боже мой, ну вот опять. Путь мне загораживает трейлер, и я выезжаю на сосед
нюю полосу, прибавляю скорость и проезжаю мимо него, маневрируя, чтобы за
нять выгодное положение. Неужели не понимаешь, Ричард Кольер?
Музыка прекратилась. Не слышал, что это было. Теперь будут передавать Рэг
тайм для одиннадцати инструментов Стравинского. Просто выключил прием
ник.

Лос-Анджелес уже пропал. Так же как Лонг-Бич и «Куин». Сан-Диего Ц это пок
а фантазия. Реален только этот разворачивающийся передо мной участок ав
тострады. Где я остановлюсь в Сан-Диего Ц если предположить, конечно, что
он существует? Какая разница? Найду гостиницу, пойду в ресторан Ц может б
ыть, японский. Посмотрю киношку, почитаю журнал или прогуляюсь. Выпью, под
цеплю девчонку, постою на причале, буду кидать в катера камешки. Решу пото
м, когда попаду туда. К черту планы.
Послушай, парень, надо взбодриться! Тебя ждет веселая жизнь! Месяц за меся
цем!

Вот ресторан, где подают морские деликатесы. Думаю, поем меч-рыбы. А начну
трапезу с вишийского картофельного супа.

* * *

Сан-Хуан-Капистрано позади. Богоподобное желание одним усилием воли ра
зрушить целые сообщества людей.

Облака над головой как горы снега, нагроможденные друг на друга и напоми
нающие по очертаниям гигантские замки на фоне голубого неба.

Никакой силы воли. Взял и включил снова приемник. Передают «Прелюды» Лис
та. Музыка девятнадцатого столетия устраивает меня больше.

* * *

Сейчас облака напоминают дым. Словно мир охвачен пламенем.

Опять то же ощущение в желудке. Непонятно, откуда оно взялось, если «Куин»
уже далеко позади. Полагаю, дело все-таки в яблочном пироге.

* * *

На въезде в Сан-Диего движение становится по-настоящему плотным. Надо от
сюда выбираться.
Нет ли здесь места под названием «Морской мир»? Думаю, есть. Посмотреть, ка
к кит прыгает через обруч. Еду в центр. Зажат машинами со всех сторон. Как я
довитые грибы, неожиданно возникают рекламные щиты. Чуть больше четырех
часов. Начинаю нервничать.
Зачем я сюда приехал? Сейчас все кажется бессмысленным. Сто двадцать вос
емь миль и ради чего?
Завтра поверну на восток. Встану рано, приму таблетку от головной боли и о
тправлюсь в сторону Денвера.

Господи, как будто снова вернулся в Лос-Анджелес! Многополосное движени
е, мигание красных огней, сердитые лица водителей.
А, впереди мост. Поеду по нему. Неважно, куда он ведет, лишь бы отсюда выбрат
ься.
На знаке надпись: «Коронадо».

Еду прямо на солнце. Оно меня ослепляет. Сияющий золотой диск.

В отдалении скалы. Тихий океан.

Что там такое у кромки воды? Огромное причудливое строение.
Заплачу за проезд и посмотрю.

* * *

Только что повернул налево на Эй-авеню. Место на вид старинное. Справа от
меня английский коттедж. Никакого транспорта. Тихая, обсаженная деревья
ми улица. Может, останусь здесь на ночь. Должен же где-нибудь быть мотель. В
от старый дом, напоминающий особняк девятнадцатого столетия. Кирпичный,
с эркерами и огромными трубами.
Не он ли впереди? Вон та башня с красной черепичной крышей?
Не похоже.

Просто не туда поехал. Сейчас нахожусь на парковке за зданием. Ему, должно
быть, лет шестьдесят-семьдесят. Большой дом. Пять этажей, выкрашен в белый
цвет, с красной черепичной крышей.
Нужно зайти с фасада.

Вообще-то на другой стороне дороги я видел мотель Ц если окажется, что эт
о не гостиница. Но все-таки это гостиница!

* * *

Я в комнате номер 527 с окном, выходящим на океан. Солнце почти село; слева от
темной линии скал из-за горизонта выглядывает его тонкий ярко-оранжевы
й край. На жемчужно-серой прибрежной полосе ни одного человека. Вижу и слы
шу лишь прибой, рокочущий, как отдаленный гром. Чуть позже половины пятог
о. Место такое спокойное, что я, возможно, останусь здесь не на одну ночь.
Надо осмотреться.

* * *

Словно глазурованный сумерками, дворик кажется нереальным: огромный, с и
звилистыми дорожками и зелеными подстриженными лужайками. Небо похоже
на нарисованный театральный задник. Может, это южная оконечность Дисней
ленда.
Я проехал под воротами; служитель поставил машину на стоянку, а носильщи
к взял мои вещи. Он, похоже, был удивлен весом второго чемодана. Я последов
ал за ним вверх по пандусу, покрытому красным ковром, обогнул белую метал
лическую скамью с комнатным растением посредине, вошел в холл, зарегистр
ировался, после чего меня провели через этот патио. Из листвы деревьев, ст
оль густой, что птиц не было видно, доносился их неугомонный щебет.
Сейчас птицы умолкли, и в патио тихо.
Я смотрю на него с балкона пятого этажа Ц на стулья и столики с зонтами, я
щики с цветами. Место какое-то нереальное. Смотрю на американский флаг, вы
соко реющий над башней. Интересно, что там наверху?

* * *

Я слишком проголодался, чтобы ждать, когда подадут ужин: в шесть часов в Гр
иль-зале принца Уэльского, в половине седьмого Ц в Малом коронном зале. С
ейчас только пять. Если я в течение часа буду пить, то отключусь, а мне бы эт
ого не хотелось. Намереваюсь получить от пребывания здесь как можно боль
ше удовольствия.
Сижу у венецианского окна в почти пустом Малом коронном зале. Мне пообещ
али что-нибудь из меню ленча. Рядом находится внушительный Большой коро
нный зал, используемый только, наверное, для банкетов. За окном вижу то мес
то, куда я подъехал сначала. Неужели это было сорок минут назад?
Этот зал красив. На стенах панели, обшитые красной с золотом тканью, а выше
, до уровня трех или четырех этажей, Ц деревянные с богатой отделкой. Пок
рытые белыми скатертями столы, горящие в темно-желтых трубках свечи, выс
окие металлические кубки Ц все ожидает гостей к обеду. Все такое изыска
нное.
Официантка только что принесла суп.
Сейчас я ем великолепный густой фасолевый суп с кусочками ветчины. Изуми
тельно. Я действительно голоден. Что, в конечном счете, может показаться б
ессмысленным, но от чего получаешь удовольствие. Этот потрясающий зал. В
кусный горячий суп.
Интересно, хватит ли у меня денег остаться здесь на неопределенное время
. Не очень-то разбежишься, расходуя двадцать пять долларов в день. Полагаю
, у них есть расценки на месяц, но даже в этом случае я могу разориться еще д
о отъезда.
Давно ли существует эта гостиница? В моем номере есть информационный лис
ток, на который я потом взгляну. Судя по всему, место старинное. Направляяс
ь в фойе по коридору подвального помещения, идущего от Гриль-зала принца
Уэльского, я прошел через бар с роскошной стойкой. Завтра можно будет там
выпить. Видел также пассаж с парикмахерской и ювелирным магазином, загля
нул в боковую комнату с игровыми автоматами, взглянул мимоходом на разве
шанные по стенам фотографии того времени. Рассмотрю их потом. Позже, когд
а насытится мой изголодавшийся организм.
Сейчас слишком темно, чтобы увидеть что-то за окном. Поблизости затененн
ые деревья, припаркованные машины, в отдалении Ц разноцветные огни Сан-
Диего. В окне отражается огромная люстра, как подвешенная в вечернем сум
раке корона из огней. Здесь совсем не так, как в вытащенной на берег и киша
щей людьми «Куин Мэри». Скорее это прежняя «Куин», правящая морями.
Здесь только одна вещь неуместна Ц музыка. Должно быть что-то более изыс
канное. Струнный квартет играет Легара.

* * *

Я сижу в огромном кресле в мезонине, расположенном над холлом. Прямо пере
до мной массивный канделябр с рядами красноватых лампочек и свисающих с
основания хрустальных подвесок. Над головой потолок с замысловатой отд
елкой, темные панели отполированы до яркого блеска. Я вижу массивную, обш
итую панелями колонну, главную лестницу и позолоченную решетку шахты ли
фта. Наверх я поднялся по другой лестнице. Было так тихо, что я ощущал это ф
изически.
Кресло, в котором я сижу, Ц нечто особенное. Спинка много выше моей голов
ы, по сторонам волюты два пухлых купидона. Оба подлокотника оканчиваются
крылатыми драконами, чьи чешуйчатые тела простираются до сиденья. В мес
те, где подлокотники прикрепляются к спинке, сидят, развалясь, две фигуры
Ц ребяческого вида Бахус и играющий на свирели мохноногий Пан.
Кто до меня сидел в этом кресле? Как много постояльцев смотрели сквозь ре
шетку вниз, в холл, на людей Ц сидящих, стоящих, болтающих, входящих и выхо
дящих? В 30-е, 20-е, 10-е годы двадцатого века.
Даже в 90-е девятнадцатого?

* * *

Я сижу в викторианской гостиной с бокалом в руке, глядя в окно с цветными с
теклами. Прелестная комната. В кабинках роскошная красная обивка, напоми
нающая бархат. Обшитые панелями колонны и потолок, канделябр со свисающи
ми хрустальными подвесками.

* * *

Двадцать минут десятого. Приняв душ, лежу, усталый, на кровати и просматри
ваю информационный листок. Эта гостиница была построена в 1887 году. Неверо
ятно. Что-то в ней мне показалось знакомым. К сожалению, это не дежа-вю. Реж
иссер Билли Уайлдер снимал здесь «Некоторые любят погорячее».
В российском прока
те: «В джазе только девушки» (1959).

Вот некоторые цитаты из листка:
«Здание напоминает замок».
«Последняя из экстравагантных приморских гостиниц».
«Памятник прошлому».
«Башенки, высокие купола, деревянные резные столбы и викторианские имби
рные пряники».
Прислушиваюсь к звуку, которого не слышал с самого детства: шуму радиато
ра отопления.
В коридорах удивительная тишина. Словно, наполнив воздух, там спрессовал
ось само время.
Интересно, наполнит ли оно и эту комнату? Осталось ли здесь что-нибудь с п
рошлого века? Это золотисто-коричневое в крапинку ковровое покрытие? Со
мневаюсь. Ванная комната? Возможно, тогда даже не было ванной комнаты. Пле
теные кресла?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38