И сквозь нее пробивались голоса. Он слышал их до последнего, пока погружался в мягкую тьму.
- Зачем вы его пристрелили, Фрэнсис? - Голос самого молодого.
- Не знаю. У меня как будто все помутилось в голове. Кажется, я схожу с ума.
- И что теперь делать?
- Не паникуйте, молодой человек, - сказал толстый азиат. - Когда его обнаружат, мы будем уже далеко. К тому же я принц, член правящей королевской семьи, и мы, как вам должно быть известно, не подчиняемся правилам, писанным для обычных людей. В данном конкретном случае, если что, я возьму вашего общего друга Фрэнсиса под свою защиту.
- И куда мы теперь? - спросил четвертый. Тот, кто говорил меньше всех. Тот, чье лицо Фил почти узнал.
- В город с забавным названием Узел, - ответил тот, кто называл себя принцем. - Я уверен, что их не так много. Сейчас вернемся в отель и посмотрим по атласу. А вы, Брайен, возьмете машину в бюро проката. Мы выезжаем сегодня вечером.
Фил Прей, которого Тимми Валентайн однажды по дружбе спас от клыков Китти Берне и тем самым от верной смерти, тяжело осел на пол.
Его найдут лишь через несколько дней. Полиция решит, что его пристрелили грабители. Начнется расследование, но дело закроют из-за недостатка улик. Убийство так и останется нераскрытым.
К тому времени Боги Хаоса и их новый шофер и ученик Брайен Дзоттоли были уже на пути к городу Узел, штат Канзас - к первому из многих Узлов на маршруте, расписанном принцем Пратной.
лабиринт: зал игровых автоматов
Терри протер глаза. В комнате было слишком светло. Шторы были раздвинуты, и солнечный свет свободно лился в окно.
- В школу идем? - пробормотал он спросонья.
- Сегодня суббота, - сказал Пи-Джей. Он уже встал и теперь одевался. Джинсы, серый свитер. - И потом уже три часа дня.
- Что вчера было ночью? - спросил Терри. Пи-Джей не ответил. И тут Терри все вспомнил. У него пересохло в горле, и он не сумел выдавить из себя ни слова. Пи-Джей сказал:
- Отец не нашел Алису, Терри.
- Господи. Теперь я совсем один. - Это было немыслимо. Невыносимо.
- У тебя есть мы, - заметил Пи-Джей. Без всякой патетики. Как бы между прочим.
- А Дэвид…
- Тоже один из них? Блин, Терри, откуда я знаю. И есть только один способ выяснить.
- Надо вернуться к Дому с привидениями.
Терри задумался, переваривая эту мысль. А потом. Шанна Галлахер позвала их снизу. Пора обедать. Терри вскочил с кровати. У него не было никакой одежды, кроме испачканных шорт и футболки. Шанна уже постирала их, и теперь они сушились во дворе. Терри видел их в окно.
- Дашь мне чего-нибудь надеть?
- Вот, можешь надеть Эрни вместо набедренной повязки. - Пи-Джей достал из террариума змею и обернул ее вокруг бедер.
- А если бы ей не вырвали зубы? - Терри всегда было немного не по себе, когда его друг начинал возиться с гремучей змеей.
- Тогда я, - голос Пи-Джея стал выше на октаву, - говорил бы таким вот голосом.
Они оба рассмеялись. А потом резко умолкли, смутившись. Из-за того, что случилось прошлой ночью.
Шанна Галлахер жарила гамбургеры на кухне. Когда мальчики вошли, она обернулась к ним.
- Когда вы поедите, - сказала она, - берите велосипеды и езжайте в магазин. Купите там чеснока, и побольше. Папа поехал в Ключи за распятиями.
- Надо выкопать мою коллекцию серебряных долларов, - сказал Пи-Джей. - Я их закопал на заднем дворе.
Терри впервые об этом “лишая. А ведь он думал, что у них с Пи-Джеем нет друг от друга секретов.
А ведь это все происходит на самом деле, - подумал он. Только теперь, когда Пи-Джей и его мама принялись так деловито обсуждать способы борьбы с вампирами, он поверил по-настоящему. Что это действительно происходит. Что это не дурной сон.
После обеда они поехали в магазин. Солнце светило болезненно ярко, но ветер был обжигающе ледяным.
- Так недолго и яйца себе отморозить! - крикнул Пи-Джей, весьма впечатляюще перескакивая на велосипеде через железнодорожные рельсы.
Они оба старались не упоминать в разговорах имя Дэвида. Они вошли в супермаркет. Он был открыт, но там не было ни одного покупателя. И продавца тоже не было. Они прошли по узким рядам, чавкая стибренными шоколадными батончиками.
- Эй, не бури так много, а то заметят, - прошептал Терри. - Может быть, миссис Брент где-то здесь.
- Ага. Ты слышишь, как она шуршит спицами? Или болтает по телефону? Она наверняка выскочила пообедать.
- Сейчас не время обедать.
- Ага. А ведь точно.
Терри было немного не по себе. Просто так, ни с чего.
- Так где тут чеснок? Может быть, сходим в подсобку, возьмем там мешок. А если миссис Брент не вернется, мы ей оставим записку.
- Ага. Ты иди за мешком, а мне надо поссать. - Пи-Джей смял обертку из-под шоколадного батончика и выбросил ее в урну у кассы. - Интересно, а денежка в кассе есть?
- Да иди ты, - сказал Терри. Он никогда не знал, шутит Пи-Джей или говорит серьезно, когда он заводит разговоры о том, чтобы что-то украсть. (Украсть что-то стоящее. Например, деньги из кассы. Все дети у них в городке лямзили шоколадки в супермаркете, потому что миссис Брент была подслеповатой и ничего не замечала. Но шоколадки - это святое. А вот деньги - это уже серьезно.)
- Ну тогда ладно. - Пи-Джей пошел в туалет, который располагался сразу за холодильником с мороженым и замороженными пудингами. Терри отправился в подсобку, где миссис Брент Хранила бумажные пакеты.
Он был там один. Батарея работала на полную мощность, но Терри все равно было зябко. Холодно. Подсобка представляла собой узкое складское помещение с металлическими стеллажами, заставленными коробками и консервными банками. Повсюду - пыль. В самом дальнем конце - окошко с треснувшим стеклом. Блин, где здесь включается свет? Терри пошарил рукой по стене у двери, но выключателя не нашел. Ему не хотелось звать Пи-Джея, чтобы тот не подумал, что он боится.
Терри застыл на пороге, ища глазами полку с пакетами. Похоже, миссис Брент сделала небольшую перестановку. Как здесь темно! Терри вдруг вспомнил, как он сидел в шкафу. Это было вчера вечером, верно? Встроенный шкаф, душная одежда и отец, бьющийся в дверцу… нет. Он не будет боятся того, что было. И того, что еще предстоит. Ему не хотелось даже задумываться о том, как это будет: жить одному… совсем-совсем одному. У него еще будет время подумать. Но не сейчас.
Он осторожно шагнул вперед.
Снова остановился. Провел рукой по ряду консервных банок, смахнул паутину с упаковки бутылочек с уксусом. Когда он был маленьким, он боялся этой сумрачной комнаты. Однажды миссис Брент сказала, что если он будет плохо себя вести, она запрет его в подсобке, и мама тогда улыбнулась слегка виновато, но мама не улыбалась уже много лет, а теперь… а теперь ее нет. Она мертва. Узкий луч света из маленького окошка. В нем пляшут пылинки. Вперед. Глаза у папы были как красные огоньки. Как звезды на кадрах из учебного диафильма, который им как-то показывали в школе. Или как электрические гирлянды на новогодней елке. Впервые папа уехал из дома больше чем на несколько дней, именно на Новый год. Вернее, на Рождество. Терри провел чуть дрожащей рукой по банкам с пивом. Ну где же эти проклятые пакеты. Скорее бы найти один и убраться отсюда, - подумал он. А то как-то здесь страшновато.
Наконец он нащупал пакет. Там что-то лежало, но это можно будет достать. Только не здесь, а снаружи. Терри снял пакет с полки и…
- Мать твою, Господи… - Голос Пи-Джея. Из-за двери уборной.
Терри сорвался с места и побежал.
Побежал, прижимая к груди пакет. Уже в торговом зале он налетел на полку и сбил на пол бутылки с соком. Они со звоном обрушились на пол. Он рывком распахнул дверь уборной и увидел…
Пи-Джей стоял, вжавшись в дальнюю стену.
- Я это увидел, уже когда спустил воду. - Он заикался. - Потом обернулся и увидел на двери вот это. - И теперь Терри тоже увидел. На крючке на двери. Голова миссис Брент. Волосы аккуратно собраны в пучок, и одежный крючок продет как раз сквозь пучок, и на обрубке шеи совсем нет крови, только торчат позвонки, глаза как сморщенные черносливы, крошечное пятнышко крови на щеки, уже засохшей… а на линолеуме под дверью - красно-коричневые подтеки, как палые листья, и губы кривятся в подобии хитроватой улыбки…
Терри уронил пакет, и его содержимое высыпалось на пол. Темные сгустки крови, как расплавленная карамель на пудинге, отрезанные пальцы, обломки костей, левая стопа с мозолью на пятке и ногтями, накрашенными ярким безвкусным лаком, и маленький - детский - галстук-бабочка…
- Он всегда ненавидел этот дурацкий галстук, - медленно проговорил Терри, который уже все понял.
- Кто, черт возьми, кто?!
Терри ни разу в жизни не видел Пи-Джея таким напуганным. Стало быть, он не один. Хорошо, когда рядом есть кто-то, с кем можно разделить страх. Как в летнем лагере, у костра, когда все рассказывают страшные истории, а ты сидишь под одним пледом со своим лучшим другом, и вам страшно вместе. Вот только это была не история из серии лагерных страшилок. Вот что действительно страшно.
Терри сказал:
- Я знаю, кто это сделал, Пи-Джей. Это Дэвид.
Пи-Джей только молча кивнул. Он и сам уже это понял.
- Надо набрать чеснока и смываться отсюда. Терри ободряюще прикоснулся к дрожащей руке друга и подумал: сколько раз ты был сильным и ободрял меня, ты всегда был за меня, когда я напрягался на родичей и на брата… ты мне помогал… а теперь, наверное, моя очередь.
- Надо набрать чеснока, - повторил он.
- Только не в этот пакет. Только не в этот…
- Хорошо. Схожу еще раз в подсобку.
- Я подожду. Нет… я пойду с тобой.
- Только надо будет проверять все пакеты, чтобы найти неиспользованный… С тобой все в порядке?
- Меня, похоже, сейчас стошнит.
- Вчера меня на тебя стошнило, но я сейчас в твоем свитере, так что подумай сначала, - сказал Терри. - Ладно, пойдем. А то уже скоро стемнеет. А сегодня я еще собирался съездить к Дому с привидениями. Мне нужно с ним повидаться.
- Ты что, с дуба рухнул?!
- Он мой брат. И мне кажется, это важно. - Терри только сейчас это понял. Ему не хватало Дэвида. Странно, но ни о родителях, ни о сестре он так не горевал. Пусть даже они всю жизнь ссорились, буквально с первых лет жизни, как только начали что-то более или менее соображать. - А тебе туда ехать не обязательно. Это же мой брат.
- Да, наверное, - сказал Пи-Джей. Но Терри знал, что он тоже пойдет. Иначе он бы не был Пи-Джеем.
22

записки психиатра
Я сказала:
- То есть это была сильная травма? Встреча с этим воплощением предельного зла в человеке? Он сказал:
- Синяя Борода не был воплощением предельного зла.
- Как ты можешь такое говорить?! Ты повидал много зла, которое мы, люди, причиняем друг другу.
- Ты психолог. Карла. Психоаналитик. И ты не веришь в предельное зло. Эта концепция слишком уж… суеверная. Для вас, психологов, не бывает черного и белого. Вы оперируете серым цветом. Травмы, комплексы, что там еще, я не знаю. Давай по правде… Ты действительно думаешь, что это было зло в чистом виде, воплощенное в человеке, который водил меня по подземельям Тифуже?
- В наши дни этого человека поместили бы в клинику. И может быть, даже вылечили.
- Там были застенки гораздо страшнее, чем те подвалы, - сказал Тимми. - Синяя Борода сам себя приговорил к заключению. Он жил в камере пыток, которую сам себе создал в душе. И сам себя мучил. Я спросила:
- А почему ты не смог найти лес той ночью?
- Потому что я отказался от необходимого противостояния. Я стоял на пороге, за которым мне могла бы открыться ужасная правда, и не только о сущности человека, но и о моей сущности тоже. И о связи, которая существует между мной и людьми.
- Но в конце концов, ты нашел исцеляющий лес. Или, вернее, весь мир стал лесом. Я не понимаю. Ты говорил, что на какое-то время утратил дар человеческой речи… - Мы подходили к самой сущности его травмы. Одно то, что сотворил с ним Жиль де Рэ, было ужасно… поначалу я думала, что причина в этом. Но потом я вспомнила, что имею дело отнюдь не с неврозом обычного человека, который, как и все люди, боится смерти. Дилемма, из-за которой Тимми Валентайн на столько веков выпал из жизни - или, вернее, нежизни, - вряд ли описана в психологической литературе. Мне уже начинало казаться, что я никогда не найду решения.
- Пока я бродил по лесам Бретани, я забывал человеческую речь. С каждым днем она давалась мне все труднее. Я не стал искать себе приемную мать. Я пил неосторожных крестьян, которые забредали в чащу. Я был не в лесу, но и не вне леса. Я был на границе. Я заблудился, Карла. Я потерялся.
память: спасение любовью: 1440
Луна сияет над Тифуже. Он кружит над замком в облике сокола. Он напряженно прислушивается, но не слышит ни вздохов Синей Бороды, предающегося своим извращенным удовольствиям, ни его сердцебиения. Он прислушивается к разговорам в замке. Может быть, сумасшедший барон отправился на ночную охоту, как и сам мальчик-вампир?
Нет. Из разговора поваров на кухне он понял, что Синюю Бороду арестовали за ересь и держат сейчас в тюрьме, в местечке под названием Ла Тур-Нев.
Детей, томившихся в подземельях, уже освободили и отпустили в ночь. Цепочка неровных следов тянется от ворот замка, которые медленно опускаются на место. Дети испуганно жмутся друг к другу. Им страшно. Не меньше, чем в камерах пыток.
Но почему? А потом мальчик-вампир понимает: для них смерть была избавлением, безопасным убежищем, а теперь их лишили надежды на смерть. Он спускается ниже, чтобы рассмотреть их лица - бледные, изможденные, с ввалившимися глазами. Ржавые цепи от кандалов шуршат по траве, как змеи. Один маленький мальчик поднимает голову к небу. Там пролетел ворон. Он смотрит вслед птице и даже не знает, что смотрит на своего товарища по несчастью - на того, кто тоже был “развлечением” барона и тоже выжил.
Ла Тур-Нев? Где это, интересно? Он парит в небе в облике летучей мыши. Он накрывает ночь сетью своей сверхъестественной проницательности.
Далеко-далеко, чей-то голос… так ощущаешь порыв ледяного ветра на взмокшем от пота лице, мурашки по коже… он парит высоко в ночном небе. Внизу проплывают деревни. Крытые соломой крыши кажутся серебристыми в лунном свете. Голос. Теперь уже ближе. Пейзаж внизу как смазанное пятно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54