Транн разжаловал вас обоих. А я не буду убивать товарищей, чтобы добраться до кородеров.
Рвущий Клык мрачно потер голову.
— Ты прав, приятель, ты не будешь убивать. Ты останешься здесь. — Молниеносно он выхватил саблю и пронзил хорька насквозь. Потом взмахнул окровавленным клинком. — Кто еще хочет остаться здесь? Кто хочет к нему присоединиться? Выходи, не бойся!
Синие отпрянули, тупо глядя на убитого хорька. Внезапно Рвущий Клык прыгнул к ним, бешено колотя направо и налево плоскостью клинка.
— Живо вперед! Мне все равно, кого вы убьете, лишь бы вы убили кородеров!
Подгоняемые Рвущим Клыком, они пустились вдогонку.
Жесткий бросил взгляд через плечо:
— Уже опомнились, Брог. Увязались за нами. Преследуют.
Командор озабоченно оглядывал окрестности:
— Ни следа деревьев. Ухопарус, как Виллип?
— Слаба. И еще молодой Ферган, выдра, ранен в ногу дротиком. Конечно, теперь мы пойдем медленнее, но что поделаешь…
Жесткий подозвал Троби и двух выдр, Урво и Радда:
— Возьмите луки и по два колчана. Мы их задержим, ребята.
— Не дайте им нас догнать, — заныл один из пленников. — Они нас так же перебьют, как и вас.
Брог стукнул его по голове:
— Замолкни, или я тебя с утеса скину.
Четверо лучников отстали и первым же выстрелом уложили двоих синих, бежавших впереди. Выстрелив еще раз, они присоединились к друзьям. Троби со стрелою в луке пятился задом и размышлял вслух:
— Семерых мы уложили в самом начале. Сейчас еще двое. Итого — девять. Неплохо, если учесть, что мы потеряли только троих, двух выдр и старика Торлипа.
— Девять для такой толпы — невелика потеря, Троби, — отрезвил его Жесткий. — Если мы не получим подмогу, нам конец. — Он повысил голос и крикнул, обращаясь к впередиидущим: — Что-нибудь видно впереди, деревья, скалы?
— Ничего, друг, — ответил кто-то. — Только старое одинокое сухое дерево на краю утеса.
— Старое сухое дерево? — оживился Брог. — Я вроде рыбачил возле него. Если не ошибаюсь, там, внизу, кольцо из скал, почти у линии прибоя. Сбегай глянь, Ухопарус.
Ухопарус отделилась от группы и подскакала к краю. Вернувшись, она подтвердила:
— Точно, Брог, ты прав. Там кольцо скал, прямо-таки маленький форт. Здорово!
Жесткий и его лучники снова отстали и дали залп. На этот раз синие увернулись, наученные горьким опытом. Брог подозвал лучников:
— Теперь это не важно, ребята! Спускаемся к берегу!
Свирепый Глаз прижимал к глазу горсть мокрого песка. Рвущий Клык посмотрел на него и презрительно покачал головой:
— Подумаешь, в глаз попал мокрый песок, только-то и всего!
Свирепый Глаз с отвращением плюнул в его сторону:
— В глаз бы тебе одну из этих стрел, чтоб ты понял, что это такое.
— Смотрите, они полезли вниз! — крикнул кто-то.
Рвущий Клык подбежал к краю скалы и глянул с обрыва.
— Ага, они хотят спрятаться в этих камушках. Ну-ну. Теперь они от нас не уйдут. Мы их для начала обложим со всех сторон. Не спешите, ребята! Теперь они никуда не денутся!
В скалах было жарко. Песок был сухим и горячим. Все бросились наземь, сбросив плащи и маски. Ухопарус занялась ранеными, Брог и Жесткий осматривали скалы.
— Долго отдыхать не придется, Жесткий. Вон, уже ползут. Сколько, говоришь, их всего?
— Да штук сто сорок. Для нас многовато.
Брогало задумчиво провел лапой по усам.
— Да, ты прав. Но для хорошего боя нас достаточно. Что делать с этими? — Брог показал на пленных. — От них одни хлопоты.
Жесткий осмотрел пленных.
— Да, точно. Проку от них никакого, кормить нечем. Выгнать их надо, Брог, вот что.
— Так и сделаем. Эй, начальник! — закричал Брог командиру синих пленников. — Давай сюда!
Командир чуть ли не подполз к ним, подвывая:
— Вы собираетесь нас убить, я чувствую. Я знаю это.
— Помолчи, прекрати это бульканье. Мы вас отпускаем. Всех.
— Ка… как — отпускаете?
— А вот так. Катитесь отсюда. Хотя за твое нытье я тебя на месте прикончил бы, чтобы уши отдохнули.
Рвущий Клык еще расставлял войско вокруг каменного кольца, а Свирепый Глаз, несмотря на свое вспухшее око, вскинул оружие и почти тут же удовлетворенно вскрикнул:
— Ха-га-а-а! Один есть! Удрать хотел — не вышло! От меня не удерешь! — Сабля Рвущего Клыка рубанула по тетиве его лука.
— Ты что, сдурел? Да ты что творишь?
Рвущий Клык гневно показывал на убитую ласку:
— Смотри, кретин, что ты наделал! Ты своего подстрелил!
Свирепый Глаз сник.
— Н-ну и что? — тут же воспрянул он духом. — Ты же сам сказал, что это не важно, если мы порешим всех Коро… этих…
Рвущий Клык оставил его в покое. Он заорал отпущенным пленникам, которые метались, не зная, куда им податься.
— Эй, сюда! Сюда, мы больше не стреляем, скорей сюда!
Они заторопились, кося глазами на Свирепого Глаза, который старался починить тетиву своего лука.
— Ну, и кто же к нам пожаловал? Трусливые дезертиры без оружия и без снаряжения! Позор! Сделайте себе пращи да собирайте камни, чтоб хоть как-то загладить свою вину. А ночь придет, и я выкрашу скалы кровью тех, кто против нас.
Никаких новостей не поступало, но Унгатт-Транн чувствовал себя, тем не менее, гораздо лучше. Один из его капитанов нашел потайной погребок с тремя бочонками выдержанного розово-сливового вина. Два бочонка он приказал разделить среди капитанов, а третий откупорил сам. После полудня он уже изрядно «напробовался». Его охватила приятная истома, и он заснул на широкой кровати лорда.
Навязчивые сны не надоедали ему. Видел он Северные Горы, где правил его старый отец, а младший брат Вердога Зеленоглаз ждал своего времени. А может, и не ждал. Может быть, он тоже выбрал судьбу завоевателя, подобно старшему брату Унгатту. Он улыбался во сне. Никто из живущих на свете существ не мог похвастаться таким уникальным приобретением, как гора Саламандастрон, овеянный легендами дом барсуков. Унгатт-Транн вздохнул и повернулся на другой бок. И тут видение сменилось. Громадная темная лапа накрыла его морду, ослепив и придушив. Пришел барсук! Он пришел! Пришел!
— Ы-ы-ы-ых-х-х! Р-р-р-г-г-х-х-х! Помогитттт…
— Ваше могущество, спокойно, сейчас я распутаю одеяло!
Извернувшись, Унгатт-Транн ударил наотмашь, и Гранд-Фрагорль полетела через комнату. Мощными когтями дикий кот разорвал одеяло в клочья и освободил голову, которая раскалывалась от чудовищной боли. Ни следа безмятежного настроения.
— Кто тебе разрешил войти в мою спальню? — зарычал он на Фрагорль.
Та с трудом поднялась на ноги.
— Ну как же, вы звали на помощь. Я пришла, чтобы помочь.
Транн отшвырнул ошметки одеяла и сделал попытку подняться.
— Помочь мне? Ах ты плесень мучная, ты воображаешь, что можешь мне помочь? Вон отсюда, пока я не выкинул твою дрянную шкуру из окошка.
Гранд-Фрагорль понеслась из комнаты, а за ней полетел кубок с вином, врезавшийся в поспешно захлопнутую дверь.
— Й-я сам мог взять эту гору! Без всякой помощи! Унгатт-Транн, сотрясатель земли, не нуждается ни в чьей помощи! Нойте, голодайте, хнычьте все вы! Это моя гора. Я сам с ней управлюсь. Здесь все зависят от меня, и никто мне не нужен.
Двое часовых отступили подальше от двери.
— Лучше уйти в тень, когда хозяин в таком настроении.
— Да-а. И капитаны не лучше. Из-за чего это все, как ты думаешь?
— Ну, винишко под палящим солнцем, да на голодное брюхо… Я сам раз попробовал, на всю жизнь запомню. Не улучшает настроения, скажу я тебе. Скорее бы стемнело, да смениться, что ли… Опасно тут сейчас…
Не обращая внимания на красоту морского заката, команда кородеров сидела в скалах, не спуская глаз с песчаных бугров, окружавших кольцо скал. За каждым таким холмиком лежали несколько крыс, ожидая ночи. Не оборачиваясь, Брогало разговаривал с Жестким. Глаза его тоже скользили по кучам песка.
— Печалит меня, что сколько бы мы ни захватили с собой этой нечисти в Темные Леса, большой разницы не будет, у Транна останется достаточно прислужников.
Заяц потрогал стрелу на своем луке:
— Жаль, конечно, да что поделаешь… Виллип, как ты себя чувствуешь?
Старая зайчиха потрогала повязку на лбу:
— Нормальное боевое настроение. Только вот есть хочется. Даже странно, как в такой момент можно думать о еде. И ничего не могу с собой поделать. Желудок грохочет громче моря.
Командор покачал головой:
— Не зря зайцев называют лихими. Смерть под носом, а она об ужине думает.
Жесткий покосился на выдру:
— А ты о чем думаешь, Брог?
Брогало поднял глаза к темнеющему небу:
— О старухе матери, о моих выдрах, Дерви, Конуле, о тех, с кем я вырос. Хотелось бы на них взглянуть. А ты бы хотел кого-нибудь увидеть, Жесткий?
— Гм, пожалуй, моих двойняшек-внуков, Леволапа и Лапоплета. Ты бы на них посмотрел, Брог. Таких классных бойцов не найдешь, хоть сезон ищи. Я их тренировал, воспитывал, пока они не подросли… и ушли. Может, оно и к лучшему… Так все повернулось…
Быстро темнело, и из-за песчаных куч донеслись голоса:
— Унгатт! Транн-Транн-Транн!
Брогало крепче сжал древко дротика:
— Ха-а, теперь недолго ждать, ребята! Психическая подготовка к атаке.
Скорость и громкость криков нарастала.
— Унгатт! Транн-Транн-Транн! Унгатт! Транн-Транн-Транн!
Из-за скального кольца раздался ответный крик:
— Кровь и уксус! Еула-ли-а!
Жесткий поднял лук, прицеливаясь в темный силуэт, появившийся из-за песка.
— Держитесь, ребята, они идут!
Нечисть пошла на приступ.
30
В широкой ложбине между четырьмя заросшими травой песчаными дюнами лорд Броктри отставил в сторону пустую тарелку и кружку. Он лег рядом с Резвым и вздохнул, глядя в усеянное звездами ночное небо:
— Говоришь, завтра, после полудня?
Старый заяц перестал жевать дикую малину и кивнул:
— Да, сэр, мы должны прибыть к Саламандастрону около этого времени, если снимемся на заре, во.
Улыбаясь, подошли Груб и Бахвал:
— Ну, Брок, марш на полсезона за спиной!
— А кто мне пел, что это будет, э-э, милая прогулочка? — набросился на Резвого Бахвал.
— Ну, немножко приврал старик, чего уж тут, во, — лукаво улыбнулся Резвый. — Иначе вас, молодых, с места не сдвинешь, во…
Лорд Броктри прикрыл глаза и задумчиво начал:
— Долгая прогулка… М-да… Я бы сказа… У-ххх!
Откуда ни возьмись выпрыгнул Кеглюн — и грохнулся прямо на живот барсука. Он сразу схватил лорда за усы и потянул за собой:
— Блоктли, пошли лыбу ловить в большой воде! В моле, в моле!
Барсук закатил глаза:
— Дотти, сними с меня это стихийное бедствие! Вы кинь его в море!
Верная семейному долгу, Дотти как раз собралась привести в порядок испачканную и помятую шаль, предназначенную в подарок тете Блинч. Она небрежно сунула шаль обратно в мешок и схватила Кеглюна за лапу.
— Пойдем, негодяй, поплещемся в водичке. В большой водичке. В море.
Кеглюн протянул другую лапу Бахвалу, с которым тоже подружился:
— Бах тоже пойдет в моле?
Горный заяц встал, отряхивая пыль с хвоста:
— Ну-у, неплохо бы смочить лапы. Пошли, компания хорошая.
— Мочить лапы, Дотти? Мы тоже с удовольствием поплещемся, во!
— Еще бы! Поплескаться в море под звездами! Что может быть лучше?
Леволап и Лапоплет тоже присоединились. Группа купальщиков неудержимо росла.
Гурт заявил, что он тоже не боится большой воды. Прибежала Мирклворт, размахивая полотенцем:
— Я с вами. Надо будет как следует вытереть малыша.
Морская вода может вызвать синфлюэнцу. Бабушка моя так говорила, а уж она-то знала, что к чему!
Леволап подмигнул Лапоплету:
— Синфлюэнца! Звучит серьезно, во.
Лапоплет в готовностью согласился:
— Да, от нее можно запросто умереть… если переешь ее на голодный желудок.
Ночное море выглядело чарующе. Половинка лунного диска отражалась в воде рябистой дорожкой, мелкие волны набегали на берег, шипели на влажном песке. На ком было что-то надето, заткнули свои наряды за пояс. Держась за руки, они прыгали через набегавшие волны и весело смеялись.
Бахвал Большие Кости плеснул водой в Гурта:
— Йи-ху-у-у! Такого еще не было в моей жизни!
Крот, улыбаясь, плеснул в ответ:
— Ху-уррр! Я тоже никогда в море не плескался, сэр. Такое веселье как раз для этакого бывшего ребенка, как я.
Кеглюн вырвался из лап Дотти и Бахвала, плюхнулся на спину и отплевывался, как маленький кит.
— Уй-уй-уй! Соленая! — кричал он на воду.
Мирклворт, оставшаяся было на берегу, рванулась к своему чаду:
— Выплюнь сейчас же, маленький негодник! Вот заболеешь мореитом, все зубы выпадут. И иголки. У-у-у! Почему у меня не маленькая миленькая девочка-ежиха, а это непоседливое чудовище!
Увидев приближающуюся мать, Кеглюн задал деру. Он понесся вдоль полосы прибоя, Дотти и все остальные побежали за ним. Для такого маленького существа он бежал на удивление быстро, как они и раньше имели возможность убедиться.
— Назад, назад, негодник!
Наконец Кеглюн выдохся и уселся на дно, поводя иголками на голове:
— Хватит с Кеклюна. Можно меня вытилать.
Все расположились на песочке, Мирклворт растирала свое сокровище полотенцем.
— Тебе сколько раз говорили, чтобы ты не убегал? Что за безобразие? Вот погоди, все отцу скажу, разбойник ты этакий.
Вдруг Гурт поднял лапу, растопырив рабочие когти:
— Ш-шшш! Всем тихо! Послушайте-ка!
Уши Дотти зашевелились:
— Да, Гурт. На юге что-то происходит, как будто колокольчики звякают…
Леволап и Лапоплет уже неслись на юг, крикнув остальным:
— Мы в момент обернемся, только глянем, во!
Бахвал посадил высушенного Кеглюна на колени:
— Посмотри-ка на эту парочку. Хочешь так научиться бегать?
Дотти подобрала влажное полотенце и протерла лапы.
— Да уж, хорошо это у них получается, — не без зависти проронила она. — Ветер не догонит.
Гурт подбирал мелкие плоские камушки и запускал их по поверхности воды.
Голова к голове, вздымая песок, зайцы уже неслись обратно, взбудораженные тем, что они обнаружили.
— Синие, во, та самая синяя нечисть, о которой говорил Резвый.
— Штук полтораста, во!
— Окружили кучку зайцев и выдр, гады, во, во!
— Плохо дело, во! Пропадут выдры с зайцами!
Бахвал подхватил подходящий кусок выброшенной на берег мачты.
— Доротея, быстро к лорду и кланам, веди их сюда!
Мирклворт и Гурт с Кеглюном, ждите здесь, покажете направление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32