На плечах кровоточили рваные раны, а тело сотрясалось, как будто он лежал на снегу в суровый зимний мороз.
Как ему удалось, в конце концов, пусть даже со всей их помощью, вытащить это из цепких земляных объятий, ей никогда не понять, но она чувствовала, что жизненные силы его на исходе. Она нагнулась к нему ещё ниже и, не снимая амулета с груди, чтобы не порывать с ним связь, приложила ко лбу поверженного великана. Вдруг пушистое тело, почти такое же тёмное, как то, что она нянчила, вспрыгнуло на могучую грудь Грука и свернулось на ней калачиком, почти наполовину закрыв её.
Лиара робко шевельнулась. Она вытянула своё худенькое тело вдоль простёртого на земле и тесно прижалась к нему. Язык её, показавшийся меж остреньких зубок, стал лизать грудь Грука возле самого сердца, которое билось с видимым усилием.
Мышка встала на колени. Она высоко подняла свой кристалл и, даже в отсутствие солнца, способного дать ему свой свет, он засиял. Элири стояла за девушкой, положив руки на её хрупкие плечи, стараясь вложить в нарастающую Силу все, на что она сама способна. Этот кроткий великан не из их мира, и вполне может быть, что он не отзовётся на их усилия. Он очень плох, но они все равно должны сделать всё возможное.
Кристалл колдуньи засверкал. Его свечение исходило волнами, и каждая из волн разливалась все шире над телом Грука, пока не объяла его целиком. Элири почувствовала, как дар отзывается на усилия. Она стремилась извлечь его из самых глубин. Все познания дедушки — знания шамана, которые восходили к самому зарождению человечества, — она старалась передать Мышке.
То, что произошло на реке, сейчас не имеет никакого значения. Только бы спасти этого чужака, ставшего такой существенной частью их отряда!
Лиара подняла голову.
— Сердце — оно стало биться сильнее, — и она снова принялась лизать — так собака-мать вылизывает своего пострадавшего щенка, пытаясь вернуть ему здоровье.
Силы Мышки были на исходе, она дважды пыталась выпрямиться. И у Элири запястья и плечи ныли так, будто она несколько дней тащила на себе огромный груз.
Они даже не заметили, как остальные столпились вокруг них, не решаясь подойти ближе, сознавая, что Сила достигла сейчас того наивысшего уровня, на который они способны. И тут Элири почувствовала чьи-то руки на своих плечах и ощутила новый прилив сил. Под её воздействием и Мышка распрямилась, и кристалл воссиял, как падающая звезда.
Голова Грука, покоившаяся на коленях Дестри, слегка повернулась. Глаза его всё ещё были закрыты, но он прорычал что-то неразборчивое. Она склонилась к нему пониже.
— Страж Алатара, вернись! Твой путь ещё впереди.
Она попыталась осмыслить то, что ранее было от неё сокрыто. Грук открыл глаза.
«Иду», — будто ответили на её призыв.
Они привезли его в лагерь под скалой на спине Тилы. И там, хотя все ещё не очищенное от хлама, плавало то, что он добыл для них.
Грук, откинувшись на тюки, подложенные ему под спину, смотрел на судно, подкреплённый чудодейственным зельем, сваренным Дестри.
— Это всё-таки какое-никакое судно, на котором можно плыть, — господин Ромар устроился возле него. — Но откуда ты знал, где оно лежит?
Грук медленно покачал головой, улыбнулся и облизал толстые губы.
— Оно — оно меня позвало. Это, — он повёл рукой в сторону замерших в ожидании джунглей, — это как часть моей земли. Там мы знаем, когда умирает дерево, даже когда яйцо варча разбивается в гнезде, — он коснулся пальцем своей головы.
Я знал, что там что-то есть, без корней, что не принадлежит к живущему там. У вас много Силы. Но Сила ведь разная. Мы, стражи леса, — одно целое с ним — то, что здесь естественно, нас не призывает.
— А ты сказал, что эта ящерица тебя звала, — Ромар почесал рукой подбородок. — Что, эти твари не знают, когда им пора выбираться из плода?
Грук пожал плечами.
— Я об их жизни не знаю. Знаю лишь, что нужно было помочь.
Должно быть, того, кто бросил здесь баржу, давно не было на свете. Чем больше нашим путникам удавалось вынуть из неё, тем больше, казалось, оставалось в ней.
Дестри разыскала Мышку до её мысленной беседы с Чайкой.
— Не кажется ли тебе, что судьба что-то слишком уж печётся о Нас?
— Мы же знаем, что нас призвали, — без колебания ответила Мышка. — Но о нас могут заботиться как Свет, так и Тьма. Господин Ромар считает, что течение здесь достаточно сильное, оно позволит нам продвигаться быстро с помощью шестов. Вот что я знаю: нам предстоит встреча с тем, чему мы не смеем отказать и чего не можем избежать.
В тот вечер они мало разговаривали — были слишком измучены. Но Лиара некоторое время лежала без сна, глядя вверх, на звезды Кажется, они совместными усилиями, с её участием, открыли какие-то из врат, по которым тут все сходят с ума Быстро же сходит на нет эта Хранительница креванельского очага, и, возможно, в конце концов, никому до этого не будет дела, даже ей самой.
Глава 13
Забвенный город, юг
К счастью, судьба к ним некоторым образом благоволит. Керис утёр рукавом пот со лба и покрепче перехватил длинный шест. Хотя течение работало на них, приходилось пользоваться шестами, чтобы отталкивать плавучие водоросли и полузатонувшие стволы. Прошло три дня с того момента, как они оставили лагерь под утёсом. К счастью, река оказалась достаточно широка, и зелёный сумрак не смыкался над их головами.
Никто из них не мог определить, из чего сделана баржа. Как только её освободили от скопившегося за многие годы хлама, она стала похожа на половинку гигантского стручка, тускло заблестевшую после того, как её как следует отдраили. Но она не была сделана ни из одного из известных им деревьев, иначе время давно бы источило её. Однако материал не издавал и металлического звона А представить, что её действительно сделали из гигантского стручка, не могло бы даже самое богатое воображение.
Кто бросил судно, почему — им этого никогда не узнать, но Грук упорно настаивал на том, что оно не из тех мест, где его обнаружили.
Свободного места совсем не оставалось: животных поместили в самый центр, люди, сменявшие друг друга у шестов, расположились вдоль бортов. Пропитание зависело только от речной добычи.
Грук охотно вылавливал некоторые пучки водорослей. Существовали ещё ракушки, содержимое которых потреблялось в случае сильного голода, а такое случалось частенько Некоторые из водорослей, не слишком пропитавшиеся водой, скармливали лошадям, которые сначала презрительно фыркали, обнюхивая их, но потом вынуждены были их съедать. Однажды они проплыли под низко свисавшей лианой, покрытой круглыми дынеобразными наростами.
Керис, прицелившись как можно точнее, несмотря на изрядную качку, срубил лиану с помощью огненного хлыста, а Грук подхватил растение и быстро втащил на борт.
Остальные, памятуя об изрыгающих яд ящерицах, бросились врассыпную, предоставив великану как можно больше места. Но он разрезал ножом ближайший к нему шар, и свежий запах брызнувшего сока заставил забыть об осторожности.
Они уплели половину добычи, причём люди выскребали хрустящую мякоть, а лошадям доставались более грубые корки. Четыре оставшихся шара спрятали меж тюков.
Несколько раз над ними проносились летучие ящерицы, и соколы буквально сходили с ума при виде их. Сокольничим приходилось успокаивать собратьев. Но ни одна из этих тварей не приближалась на опасное расстояние.
Путники не искали никакого контакта с берегами с того самого момента, как оказались на воде. Они проводили на реке дни и ночи. Никто не знал, что таится в густых, туго заплетённых лианами зарослях, к тому же над водой всегда веял едва заметный ветерок, слегка облегчавший изнуряющую духоту влажного зноя.
Несмотря на то, что за предыдущую жизнь у них выработалась привычка к осторожности, сокольничьим, пограничникам, Керису и господину Ромару пришлось сбросить шлемы, кольчуги, даже набедренники из стёганой кожи и работать шестом, раздевшись почти донага.
Только в середине четвёртого дня они внезапно увидели просвет в сплошной стене джунглей. Солнце сияло вовсю, и оттуда доносилось какое-то глухое гудение, похожее на дыхание огромного существа.
По знаку господина Ромара они поспешно направили баржу к противоположному берегу, а мужчины сразу потянулись за сброшенной амуницией.
Лиара первой двинулась вперёд, издавая глубокий горловой звук, подобный рычанью. Но госпожа Элири и Дестри не отстали от неё. Да, там за рекой что-то двигалось, там кипела жизнь — шёл пир! Лиара увидела, как вялая серая рука взвилась в воздух, когда две летучие ящерицы подрались, пытаясь крепче ухватиться за уже начавшую разлагаться плоть.
Там валялись четыре одинаковые груды, кишащие ящерицами и другими, меньшими по размеру тварями, которые так спешили урвать куски растерзанного мяса, что глаз не успевал их рассмотреть.
Как ни странно, останки были расположены в строгом порядке. И гнусное пиршество происходило на чём-то вроде мостовой. Над этой сценой возвышалось нечто в позе, недоступной человеческому существу: острые колени полусогнуты, когтистые передние лапы опираются на них, плечи слегка выдвинуты вперёд. Яйцевидное подобие головы наклонено вперёд — как бы критически наблюдает происходящее.
Было совершенно очевидно, что сделана эта громада из того же красно-бурого материала, что и их баржа, и, вероятно, теми же руками. Но таилось в этой фигуре что-то безумное и устрашающее, что, казалось, приводит пирующих под её взором в ещё большее неистовство.
— Серые, — определила Лиара трупы.
— Слуги внешнего Зла! — голос Мышки перекрыл её. Она потянулась за кристаллом, но тут же качнула головой.
— Иногда подобные сооружения открываются тем, кто приходит, — сказала она. — Но если в нём уже нет жизни, пусть Сила не пробуждает её.
Они с готовностью согласились с этим и стали отчаянно отталкиваться шестами, чтобы добраться до середины реки, где течение было быстрее всего.
— Значит, Серые все ещё появляются, — молвила госпожа Элири. — Но ведь они служат Тьме — почему же такой жуткий конец?
— Потому, — ответила Дестри, — что Великие силы зла не платят добром тем, кто им служит. Вполне возможно, что для пополнения своей силы им нужна боль и кровь — и они берут её у тех, кто откликнется на зов.
Лиару передёрнуло.
— Тёмная сила, что же она может извлечь из нас, если нами воспользуется?
— Вот потому-то мы и идём, — Мышка отвернулась, чтобы не видеть даже края этого просвета в джунглях.
В полном молчании баржа следовала вперёд, а мужчины махали шестами. Ни для кого из них война не представляла чего-то нового. Они были покрыты боевыми шрамами, а порой им снились мучительные сны, связанные с тяжёлыми воспоминаниями, но что-то в этой фигуре, наблюдающей отвратный пир из мертвечины, несло в себе семена совершенно особенного страха.
Ничто подобное более не прерывало их путешествия, хотя вначале большинство из них невольно ожидало наткнуться на новые сцены массовых убийств. Но так или иначе это изнурительное путешествие должно было окончиться. Кони страдали от плохого питания, а сами они обессилели от влажного зноя, царившего вокруг.
Пока зелёная завеса низко нависала над ними, сокольничьи не посылали птиц на разведку. Но на рассвете второго дня после той ужасной сцены наверху появился просвет, и Криспин выпустил Дальнокрылого.
Птица быстро взмыла в воздух, врезавшись в лоскут голубого неба над ними, а они поплыли дальше, с нетерпением ожидая возвращения сокола. И тут неожиданно Грук глубоко вонзил шест в дно реки, так что с его-то силой ему удалось приостановить продвижение судна на несколько мгновений.
«Более быстрое течение…»
Послание его было прервано сообщением Тилы, которая, растолкав остальных, вышла вперёд.
«Открытая земля, но вода — падает!»
Господин Ромар и Элири, закалённые долгими годами путешествий, посмотрели на оба берега. Если перед ними водопады или пороги, то оставаться на барже опасно. По правую руку зелёная стена зарослей казалась непроходимой, но слева какая-то из пронёсшихся здесь бурь повалила деревья, подмявшие под себя более низкую растительность, и здесь открылся путь.
Взмахи крыльев сообщили о возвращении Дальнокрылого. Криспин приласкал птицу, пока общался с ней, а затем быстро сообщил:
— Это правда. Недалеко впереди джунгли кончаются. Там есть ещё скала, но непохожая на ту, с которой мы имели дело. Тем не менее река сужается, и там водопад, который переходит в озеро.
Значит, им всё-таки придётся столкнуться с джунглями, пусть и с малой частью, с окраиной. Снова кони приняли на спины ношу, предоставив людям прокладывать путь. Мечи были обнажены и вскоре стали липкими от соков разных оттенков. Люди старались не касаться отскакивающих частей подозрительной растительности.
Густые заросли не доходили до самого откоса, чему была вполне существенная причина: дальше шла просека или, возможно, остаток бывшей дороги, сделанной из того же материала, что и баржа.
На ней не было ни шва, ни трещины — как будто её проложили только вчера.
Но Дестри, первой рискнувшая ступить на неё, поняла, что она невероятно древняя. Но не это заставило их замереть в молчании, а то, что лежало ниже.
Склон мягко спускался к волнистым просторам долин, густо поросших зелёной растительностью. Деревьев видно не было. Там и сям лианы оплетали возвышения, похожие на приземистые холмы.
— Город! — воскликнула госпожа Элири. В этот миг Дальнокрылый взмыл в воздух, чтобы обозреть пространство с высоты.
Постройки — да, превратившиеся в холмики, в которых, несмотря на обвивающую поросль, можно заметить камни.
Таким образом, они оказались на внешнем краю городского поселения, ибо таковым и являлось некогда то, что предстало исполненному почтения взору. Дестри, в своё время служившая на салкарских судах, повидала большинство больших городов на восточном море, но никогда не доводилось ей видеть таких обширных поселений, старых или новых. За каменными постройками, павшими жертвой джунглей, высились башни, совершенно свободные от растительности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83