Тёмно-жёлтый сыр, оказалось, тоже имеет успех, как и миска разогретого рагу, к которой протянулась жадная лапа. Дестри положила в неё ложку, чтобы узнать, воспользуется ли ею гость. Он тут же пустил её в ход.
Под конец она зачерпнула из бочонка, стоящего под шкафчиком, кружку настоянного на травах эля. Его употребляли, чтобы расслабить тело и возбудить ум. На ей подобных он действовал благотворно. Сейчас жрице захотелось попробовать, не станет ли он ключом к преодолению барьера между ними.
Она решительно кивнула Вождю. Сытно поевший, тот вылизывал лапу. По её сигналу он двинулся к двери, готовый встать на страже, как всегда, когда она отправлялась во внутренний покой, чтобы заняться мыслительной гимнастикой. Держа кружку в одной руке, она протянула другую Груку.
Широко открытые глаза пристально вглядывались в её лицо. Возможно, это и не сработает, но она не знает иного пути, который дал бы надежду осуществить то, что она должна сделать, чтобы пришелец, а может, и она сама, выжили. Наконец мохнатые пальцы сомкнулись вокруг кружки. Чужак стоял, выпрямившись во весь рост: его массивная голова почти упиралась в притолоку внутренней двери. Она пригласила его проследовать вперёд. К облегчению и радости Дестри, стены сделались ярче — синева летнего неба, чернота земли, ждущей зерна, зелень, появившаяся на месте брошенных в землю семян. Она сделала глубокий вдох. Один раз как-то она получила такое же приветствие — в первый день, когда открыла для себя кумирню и решилась войти в её сокровенную сердцевину.
Рядом с ней раздалось тихое урчание. Грук вытянул вперёд руку и следил за тем, как на ней играют краски. Дестри потянула его за собой. Они подошли к скамье перед алтарем. Она указала ему на неё и села, чтобы подать пример.
Великан уселся рядом. Подняв кружку, Дестри отпила три глотка, почти наполовину опустошив её. Затем она кивнула на кружку в руке гостя. Грук отпил, не колеблясь, но глаза его теперь не отрывались от алтаря.
Краски вокруг них вращались, переливаясь и играя, но не было ощущения головокружения, не было чувства, что их захватывает что-то, представляющее угрозу для ума или тела.
Ощущение тепла, умиротворённости, благодушия.
Потом что-то в сознании оживилось — прикосновение Богини? Может быть, но не это важно. Не было чувства опасности, было нечто совсем новое. На этот раз странное прикосновение мысли проявилось, не вызвав страха или боли.
Без вреда. Эти слова ей не принадлежат, но они не являются и посланием Гунноры. Дестри хорошо знает это.
Потом медленнее: Идти… вернуться?
Вопрос. Такой, на который она не может ответить, как ни хотелось бы.
— Врата, — начала она сама говорить, — открыты… закрыты… не открываются.. иссякла Сила.
Возникло ощущение отступления, пустоты.
Затем. Грук должен остаться — здесь?! Последнее прозвучало отчаянным криком, хотя было передано мыслью, не словом.
— Да… — умиротворённость исчезла, взорванная тем, что ей пришлось сказать.
Чувство, что ей необходимо поспешить, перебить это отчаяние, остро пронзило её.
— Это храм Гунноры, а я её Голос, — Дестри не заметила, как заговорила вслух. — Она послала меня тебе помочь, ибо Ей дорого все живое в мире Света. И рука Её простёрта над тобой и будет тебе покровительствовать.
Чувствовалось, что мысль касается его мозга, как подходящий ключ касается незнакомого замка.
— Я Грук, — сначала дело шло с трудом, но потом — глаже. Так работник испытывает новый для него инструмент. — Я… — здесь произошла заминка, потом он продолжил: — тот, который ходит по лесу и ухаживает за зверями Алатара. Второй западный страж.
Мохнатая рука задвигалась и потянулась к поясу, как будто напоминая, что это всё, что осталось от прошлого.
— Я нашёл странный камень — от него шёл свет — когда я прикоснулся к нему, — он напрягся изо всех сил, чтобы унять панику, возникшую при этом воспоминании. Ей знакомо это чувство, пусть и не в такой степени. — Потом не было ничего — чернота, потом я оказался ЗДЕСЬ! Я голодал, потому что не мог найти подходящей пищи и… и я убивал — но без боли, — рука его двинулась к стержню, висевшему на поясе. — Пришёл другой зверь… с яростью в голове… и мне пришлось убить его так, — он вытянул вперёд руки. — Я не мог мысленно поговорить с ним, и он походил на тех зверей, которые бесятся к середине лета.
— Защитить себя, — сказала Дестри осторожно, — не преступление. Если бы ты сотворил зло, то не сидел бы сейчас здесь, в самом святилище Гунноры.
— Тем, кто охотился, тебе… я кажусь таким непохожим телом своим, что вы видите меня как…
Дестри мысленно содрогнулась, представив смутную картину чего-то поистине чудовищного, в существование чего она не готова была поверить — может быть, чего-то из царства Тьмы.
— Нет! — немедленно возразила она. — Но, страж Грук, я не могу от тебя скрыть вот чего: в этой долине всего одно людское поселение. Люди там очень простые, но не так давно за ними охотились чудовища, и они бежали на юг. Им памятны рассказы о прежних днях.
Его мысленное прикосновение становилось яснее и сильнее:
— И я для них такое чудовище, которое пришло, чтобы преследовать их? Они не прекратят охоту на меня?
Дестри вздохнула. Мысль её обратилась к Фоссу, который, несомненно, пребывает в боевой готовности, а значит, предстоит убийство, потому что Грук не сдастся без боя. А если схватки не будет? Как она может встать между деревней и пришельцем? Фосс уже уведомил жрицу, что былое её влияние исчезло. Она не может рассчитывать и на активную помощь Гунноры. То, чем она сейчас располагает — способность общаться с пришельцем, — уже щедрый дар. Но Гуннора не воительница, вся Её Сила направлена к миру.
Посему — есть только один ответ: Грук должен уйти, убраться как можно дальше от долины. Только… куда?
На западе — пустынная земля и море. Но на северо-востоке, говорят, есть ещё земля, где остались представители Старой Расы, а с ними, возможно, и такие — такие же странные, как Грук. Может быть, там его примут доброжелательно.
Но… Дестри зажмурилась и ощутила груз большой горести и потери… не может же он идти туда один. А как же быть с тем, что она жаждала найти здесь? Пусть ей удалось свершить совсем немного во имя Света, но все это потерять? Смерть ходит разными путями, ей счастливо удалось избегнуть её, пока она добиралась до этого тихого приюта, но ведь именно по воле Гунноры она была послана к Груку, а потому у неё не остаётся выбора.
— Лес мне знаком, — прервал её мысли Грук. — Я смогу найти место: если есть лес, который нужно охранять, то это дело привычное, — он снова поднял голову и устремил взгляд на алтарь.
Но Дестри почувствовала, как её всю заполняет нечто всепроникающее, знакомое ей и идущее издалека — то, что привело её из разорённого порта Мёртвых кораблей в эту самую кумирню.
— Все не так просто, — проговорила она медленно, пытаясь не поддаться призыву, но зная, что не в силах противиться.
— В моём мире, — Грук снова коснулся пояса, — на каждого налагаются обязательства. Алатар говорит: «Иди туда-то и сделай то-то»-. И так оно и бывает. Никто не смеет отказаться от своих обязанностей. Мне кажется, о ты, что называешь себя Голосом, что твоя госпожа Гуннора простёрла надо мной своё благословение, над чужаком, не приверженным её вере, — и теперь у меня такое чувство, что это Алатар призывает меня сделать что-то.
Дестри медленно кивнула. За многие годы сопротивления подлости и ужасному злу она закалилась. А сейчас, впервые с самого детства, она почувствовала, как слезы щиплют глаза и струятся по щекам.
— Идём, — она снова заговорила, не только мысленно, но вслух, и слово её было похоже на кровавую клятву, которую приносят при вручении щита и меча. — Нам многое предстоит сделать. Не знаю, как долго станут ждать селяне, прежде чем придут обыскивать кумирню. Нам нужно уйти до их прихода. Я не могу осквернить храм Госпожи кровопролитием.
Она боялась, что их способность общаться исчезнет, когда они покинут внутреннее помещение кумирни, но оказалось, что этот дар остался с ними.
Грук сначала понаблюдал за ней, потом стал помогать упаковывать необходимое. Целебные травы, травы для прояснения головы, если придётся обращаться к Госпоже, тёплый плащ и два кожаных мешка, которые она брала с собой в походы.
У неё не было никакого оружия, кроме кинжала на поясе, и сейчас она впервые желала ощутить рукоятку меча и тяжесть клинка в руке.
Грук настоял на том, чтобы в самый большой тюк уложили двойную порцию груза и приготовился нести его. Девушка объясняла назначение каждой отбираемой вещи. Одновременно она следила за тем, как пекутся дорожные лепёшки, в которые положила остатки припасов, а также все сушёные ягоды и орехи прошлого урожая.
Скоро стемнеет. Она не решалась зажечь свет, боясь, что его заметят Фосс и охотники. Вождь время от времени выходил наружу, проскальзывая чёрной тенью за разными укрытиями, и каждый раз возвращался успокоенный.
Ночная тьма поможет им. Сборы утомили жрицу, но нужно спешить, чтобы оторваться от возможной погони. Грук согласился. Она обработала на его руке рану, которая почти затянулась, и оказалось, что он уже может ею действовать.
Спустилась ночь. Дестри последний раз вошла в алтарную, на этот раз одна.
— Даруй нам удачу, ибо мы готовы изо всех сил служить Тебе, — проговорила она. — Я знаю, что теперь я не только Глас Твой, но и Рука Твоя, и мне предстоит дело. Но, Госпожа, когда все снова станет хорошо, не оставь меня Миром Своим.
Она постояла, склонив голову, и показалось ей, что рука тронула её тугие косы в знак благословения.
Глава 6
Карстен, южное направление
Лиара упорно смотрела вперёд и не желала оглядываться. После изнурительного перехода по разорённым землям они добрались до владения госпожи Элири — места, насквозь пронизанного колдовством — так, по крайней мере, его с тревогой восприняла Лиара.
Замок, где они нашли прибежище для отдыха и пополнения запасов, казался таким же внушительным на вид, как сам Креванель. Он, однако, не вызывал того гнетущего ощущения, которое она часто испытывала в своих креванельских покоях. Казалось, стены его притягивают свет, купаются в нём, тем более что дни были погожими и природа благоволила к ним.
Три разных стада паслись на зелёной траве обширной долины. Ни одно не вторгалось на территорию другого. Кеплианцы пользовались полной свободой.
Время от времени жеребец Гилан заходил во двор, его встречала госпожа Элири, причём казалось, что её специально вызывали на эти свидания. Они совершенно очевидно мысленно общались друг с другом, но Лиара не обладала подобным даром, да и не стремилась его обрести. И без того было трудно сохранять веру в самое себя среди этих чужаков. Ни один из её спутников не вызвал в ней желания сойтись поближе.
Пообщавшись с Элири, жеребец покидал не только пределы замка, но даже долину. И каждый раз возвращался с кем-нибудь. Однажды он привёл кобылу с зарубцевавшимся шрамом на плече, а ещё пригнал жеребёнка, который едва держался на ногах и все спотыкался. Элири уже поджидала их, как будто её общение с Гиланом могло происходить на расстоянии нескольких миль. С ней была Мышка, которая устремилась на помощь жеребёнку. Второе исчезновение Гилана оказалось более продолжительным, и он явился один. На этот раз передние ноги его кровоточили, и он полыхал яростью.
— Серые, — доложил Деневер в этот вечер, когда они делились припасами за большим столом в зале. — Они обычно тащатся по следу и готовы разделаться с отстающими. Чего им сейчас здесь нужно?
— Прекрасный вопрос, — заметил господин Ромар. Он уже давно закончил трапезу и отодвинул тарелку. Он разложил перед собой веером полдюжины ножей с невзрачными рукоятками, но с сине-зелёным отливом клинков — кванская сталь, доставшаяся от Древних и более редкая, чем любая драгоценность.
Крепость являлась не просто собственностью госпожи Элири, но ещё и располагала тайными запасами, которые привели в восторг воинственных гостей и были предоставлены в их распоряжение. Для большинства из них нашлись кольчуги кванской стали. Лиара, однако, отказалась от предложенного обмундирования. Она и так запуталась в тенётах колдовства, и ей не хотелось совсем раствориться в нём, потерять самое Лиару.
— Да, Серые шныряют поблизости, — молвил Криспин, сокольничий. У него на руке сидел Дальнокрылый, которого он кормил из собственной тарелки. — И их становится всё больше.
— Они когда-то служили Чёрной башне, — Элири взяла один из кинжалов из коллекции супруга и пальцем попробовала лезвие. — И башня, и её владелец исчезли, — на её лицо пала тень, будто она вспоминает с болью что-то очень дорогое её сердцу. — Кто и что призывает их сейчас?
Мышка сидела тихо, держа в руках кристалл. Потом она подняла глаза, обвела взглядом всех сидящих за столом. Все они были отчётливо видны в свете многочисленных факелов.
— Их притягивает… — произнесла она.
— Но мы ведь готовим какой-то план? — спросил Керис, заёрзав на стуле. Он никогда не подвергал сомнению слова колдуний, неважно, молодых или старых, но очень уж туманно они выражаются.
— Возможно, — вот и весь ответ, который он услыхал от Мышки.
— Может, и хорошо, что мы скоро двинемся отсюда, — сказал Деневер. — Если они ищут пробку, чтобы заткнуть нас здесь, какой смысл давать им битву? Твой… твой подданный Гилан — ему, видимо, тоже было трудно признать кеплианца полноправным членом отряда — не может ли он сказать, откуда они берутся?
— Они вечно кочуют, — ответил господин Ромар. — Не так давно эти земли принадлежали им. Может, они хотят их возвратить. Но на этот раз они не могут рассчитывать на помощь Господина Тьмы. Тем не менее ты прав. Мы обнаружили двое врат и нанесли их на карту: те, через которые прибыла моя дорогая госпожа и те, что затоплены и которые, по заверениям госпожи Мышки, давно уже не действуют. Сколько ещё нам предстоит найти — кто знает.
Лиара ощутила странную усталость, как будто свет светильников и блеск кванской стали забрали у неё часть энергии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83