Хул рассмеялся.— Очевидно, он не был настолько хорошо знаком с апартаментами Кернуса, как пытался тебя уверить.Я непонимающе взглянул на него, и он усмехнулся в ответ.— Пытаясь войти в одну из комнат, он случайно привел в действие скрытый механизм и тут же провалился в двадцатифутовый колодец с гладкими стенами. Нам пришлось его оттуда вытаскивать. Теперь он, закованный в цепи, держит путь в Сардар вместе со всем, что было найдено в комнате зверя и перенесено с черных кораблей. На допросе у Царствующих Жрецов он, несомненно, расскажет все, что ему известно. Думаю, они многое извлекут для себя из найденных материалов. Гораздо больше, чем узнают у Филемона.— А тот странный арбалет, — спросил я, имея в виду ружье, — тоже отправили в Сардар?— Да, — ответил Хул.— Что они сделают с Филемоном в Рое, когда узнают от него все, что им нужно? — поинтересовался я.— Не знаю, — пожал плечами Хул. — Может, оставят его в качестве раба.Теперь мы шли по устланному ковром коридору, который, однако, выглядел скромнее других. Я заметил, что двери здесь опечатаны только завязанными на узел веревками. Вероятно, они вели в жилища рабов, где вся обстановка состояла из соломенной подстилки, кувшина для умывания, ящика для хранения туник и, может быть, кое-какой не менее убогой утвари.Вскоре мы оказались в огромном светлом зале со сводчатым потолком. В центре, на ступенчатом каменном помосте возвышался мраморный трон убара города Ар. Когда я вошел, воины приветствовали меня, обнажив мечи. Я поднял руку в ответном приветствии. Зал был заполнен множеством людей, судя по одеяниям, представителей самых различных каст как высших, так и низших. На троне в пурпурной мантии величественно восседал Марленус — убар Ара, убар убаров. По обеим сторонам трона и на ведущих к нему ступенях в простых туниках стояли воины — соратники Марленуса со времен его изгнания в 10110 году, — те, кто бежал вместе с ним в Валтай, разделив его бесчестье, а теперь делил с ним славу возвращения к власти. Я не заметил в зале представители касты посвященных и решил, что их влияние в Аре подходит к концу, по крайней мере, в суде убара.Марленус, приветствуя меня, поднял руку.— Тал, — сказал он.— Тал, Марленус, убар Ара, — ответил я.Затем мы с Хулом сели в стороне и стали наблюдать за процедурой суда убара.Многими почестями и наградами одарил Марленус своих верных сторонников. Большинство из них получили назначения на важные посты.Некоторые моменты в ходе суда мне запомнились лучше остальных. В ходе заседания в зал ввели закованных в цепи Сафроникуса, бывшего капитана таурентинов, и его старших офицеров, а также Серемидиса из Тироса, командира вооруженных сил Ара.Преклонив колени у трона своего убара, они не просили о помиловании, да и не получили бы его. Решено было в кандалах отправить их в Порт-Кар и выставить на продажу на невольничьем рынке.Затем я увидел, как к трону приблизился Фламиниус и застыл, почтительно склонив голову. Убар дал ему прощение за действия, совершенные им в интересах дома Кернуса, и по его просьбе позволил остаться в городе и продолжать свои исследования.Далее под восторженные крики людей убара в зал суда ввели две или три сотни девушек-рабынь. Каждая из них была в серой тунике государственной рабыни Ара с разрезом до подпоясывающего тунику серого шнурка.Они были босы и носили на левой лодыжке узкое кольцо с прикрепленными к нему пятью колокольчиками непременным атрибутом государственной рабыни. Волосы у них были коротко острижены и зачесаны назад.Запястья каждой были стянуты за спиной наручниками из серого металла. Кроме того, рабыни были прикованы друг к другу за ошейники пятифутовыми цепями и поставлены в длинные колонны.— Вот самый большой выбор рабынь дома Кернуса, — произнес Марленус, делая широкий жест в сторону сотен девушек.Соратники ответили ему восторженными возгласами.— Выбирайте себе рабынь, — сказал он.Не тратя времени понапрасну, мужчины тут же бросились к девушкам. Отовсюду понеслись радостные и протестующие крики, смех и плач, взвизгивание рабынь, ощупываемых мужскими руками. Когда мужчина делал свой выбор, девушку освобождали из общей цепи и вручали хозяину ключ от ошейника, наручников и кандалов. Тут же, за ближайшими столами, писцы оформляли юридические свидетельства, и право владения рабыней переходило от государства к отдельному гражданину.Внезапно в зале воцарилась тишина. Одну из девушек вывели вперед. Как и другие, она была одета в короткую тунику. Как и у остальных, руки её были скованы за спиной. Звон колокольчиков на лодыжке был единственным звуком в зале, когда она, вся дрожа, шла между двумя воинами. Каждый из них держал в руке цепь, пристегнутую к её ошейнику. Дойдя до каменного постамента, на котором возвышался трон убара, она опустилась на колени, низко склонив голову. Воины, продолжая держать в руках цепи, встали по бокам от нее.— Рабыня, — обратился к ней Марленус.— Да, господин, — ответила она.— Как твое имя?— Клаудия Тентиус Хинрабия.— Ты последняя из рода Хинрабиусов? — спросил Марленус.— Да, господин, — сказала она, не смея поднять голову и встретить наполненный гневом взгляд Марленуса, её убара.— Много раз твой отец, будучи главой городской администрации Ара, тайно или открыто добивался моей гибели. Много раз посылал он в Валтай своих наемных убийц и шпионов, чтобы найти и уничтожить меня вместе с моими соратниками.Тело девушки сотрясала крупная дрожь. Она не в силах была произнести ни слова.— Он был моим врагом, — заключил Марленус.— Да, господин.— А ты — его дочь.— Да, господин, — снова повторила она и не в силах сдержать мучительную дрожь упала на каменные плиты пола.— Заслуживаешь ли ты пытки и публичной казни? — спросил Марленус.— Все, чего пожелает господин, — прошептала она.— Или, может, забавнее будет оставить тебя рабыней для наслаждения в моих Садах?Девушка не смела поднять на него глаз.— Все, что господину будет угодно.— А может, мне следует освободить тебя? — поинтересовался Марленус.Девушка ответила ему изумленным взглядом.— Держать тебя взаперти в Центральном Цилиндре, но не рабыней, а пленницей, как подобает высокородной женщине, и в будущем подыскать тебе такого мужа, чтобы твой брак послужил в будущем на благо политических интересов Ара?В её глазах стояли слезы.— Таким образом, — задумчиво продолжал Марленус, — хоть один из Хинрабиусов послужит, наконец, интересам Ара.— Тогда я буду большей рабыней, чем самая последняя из них, — едва сдерживая рыдания, пробормотала она.— Я освобождаю тебя, — объявил Марленус. — Я дарую тебе свободу, и ты вольна делать, что хочешь, и идти, куда пожелаешь.Она смотрела на него расширившимися от изумления глазами.— Ты будешь получать от государства пособие, — продолжал Марленус, — достаточное для нужд женщины высшей касты.— Убар! — воскликнула Клаудия. — Убар!Он обратился к стоящим рядом с ней охранникам:— Проследите, чтобы с ней во всем обращались как с дочерью бывшего главы городской администрации.Рыдающую Клаудию вывели из зала.Вслед за этим потянулась бесконечная цепочка рассмотрения множества других дел. Среди прочего, я помню, встал вопрос о более чем сотне экзотических рабынь из дома Кернуса — девушках в белых туниках, выращенных в неведении о существовании мужчин.— Они ничего не знают о настоящем рабстве, — заметил Марленус. — Пусть продолжают оставаться в неведении.Марленус распорядился, чтобы с девушками обращались мягко и посвятили в жизнь Ара со всей возможной в этом суровом мире заботой. После освобождения их должны будут направить в горианские семьи, в хозяйстве которых нет рабов.Я получил тысячу двойных золотых монет за победу в скачках на приз убара. Встретив в зале суда Фламиниуса, я отдал восемьсот монет ему, чтобы он смог возобновить свои исследования.— Твои сражения ещё не окончены, медик, — сказал я ему.— Спасибо, воин, — поблагодарил он.— Много ли найдется желающих работать с тобой? — спросил я, вспоминая об опасностях, связанных с его исследованиями, и враждебное к ним отношение посвященных.— Кое-кто уже есть, — ответил Фламиниус. — Уже восемь очень хороших человек вызвались помогать мне. И первой из них, показавшей пример и подбодрившей остальных, была женщина из касты медиков, жившая некогда в Треве.— Не Вика случайно её имя? — поинтересовался я.— Да. Ты её знаешь?— Когда-то знал, — сказал я.— Она занимает видное место среди медиков города, — заметил он.— Думаю, она окажется для тебя отличным сотрудником, — сказал я.Мы обменялись рукопожатием.Из двухсот оставшихся у меня золотых монет все, кроме одной, я отдал, чтобы освободить Мелани, служившую на кухнях Кернуса, и дать ей кое-какие средства на жизнь. Этих денег, оставшихся после её покупки, обошедшейся мне в смехотворно малую сумму, ей, некогда бывшей ткачихе, вполне должно было хватить, чтобы открыть в Аре собственную мастерскую, закупить материалы и нанять рабочих из своей касты.Последнюю золотую монету двойного веса я вложил в ладонь Квалиуса, слепого игрока, также находившегося сейчас в зале суда убара и, как и Хул, принадлежавшего к партии Марленуса.— Ты — Тэрл Кэбот? — спросил он.— Да, — ответил я, — тот, кто некогда был Куурусом. А этот двойной тарн я даю тебе за ту давнишнюю победу над виноделом у главных ворот. В тот раз ты не принял от меня золота, считая его грязным.Квалиус улыбнулся и взял золотой кружочек.— Я знаю, что золото Тэрла Кэбота не может быть грязным, — сказал он, — и принять его от тебя считаю за честь.— Ты заслужил его, — заверил я слепого игрока.В зале суда мне на глаза попалась Нела, стоявшая в окружении ещё нескольких девушек из бань. Она вся светилась радостью вновь обретенной свободы. Я не удержался и поцеловал её. Была здесь и Таис, освобожденная, как и остальные сторонники убара, вместе с другими девушками с Горшечной улицы. Позднее по их просьбе им во владение передали нескольких бывших охранников дома Кернуса, включая и Вансиуса. Теперь судьба стражников едва ли могла вызвать чью-то зависть: после того как они надоедят девушкам, те вполне могут продать этих рабов по своему усмотрению.Я уже был готов покинуть зал суда.— Останься, — попросил Хул.— Мне здесь больше нечего делать, мой маленький друг, — ответил я.Выйдя из зала, я направился в свою комнату. Через час, а может, и раньше на черном тарне я покину стены Ара. Моя работа в этом городе закончена.С тяжелым сердцем брел я в одиночестве по залам Центрального Цилиндра Ара.В конечном счете во многом я потерпел поражение.Я оставлял за спиной один коридор за другим, проделывая обратный путь из зала суда к своей комнате.Мимо меня тянулись многочисленные маленькие двери с тяжелыми замысловатыми замками, чередующиеся с дверьми, запертыми только затянутыми на узел веревками.Через час я покину этот город.Внезапно я остановился, не в силах отвести взгляд от одной из маленьких узких деревянных дверей, ведущей, несомненно, в жилище раба. Меня словно громом поразило. Мои глаза впились в узел на веревке. Я присел рядом с дверью и непослушными, дрожащими руками прикоснулся к узлу.Это был замысловатый, сложный, сделанный слишком по-женски узел со множеством хитроумных переплетений и петелек. У меня перехватило дыхание. На мгновение мне показалось, что пол уходит у меня из-под ног. Узел был удивительно красив.Я дотронулся до него и, едва дыша от волнения, принялся осторожно распутывать изящное переплетение веревок. Я уже почти развязал его, как внезапно меня словно что-то подбросило на ноги, и я, вскочив как безумный, бросился назад в зал суда. Рабыни, попадавшиеся мне на пути, в страхе жались к стенам. Мужчины уступали мне дорогу. Вслед мне неслись какие-то крики, но я не замечал ничего вокруг. Я бежал, не останавливаясь, пока снова не ворвался в зал суда.Здесь, перед троном убара, стояли в коротких туниках государственных рабынь две девушки.Я остановился как вкопанный.Хул схватил меня за руку, удерживая на месте.С девушек снимали оковы, чтобы отдать их воинам.Обе они были очень красивы, в серых туниках, с волосами, зачесанными назад, в серых ошейниках и в тон им серых ножных браслетах на щиколотках, с привязанными к ним пятью колокольчиками.Одна из них была стройной и хрупкой, с большими серыми глазами. Волосы и глаза другой девушки были темными, а сама она, казалось, была рождена для страсти и любви.Воинами, претендовавшими на получение девушек, оказались Ремиус и Хо-Сорл.Я ошеломленно посмотрел на Хула. Тот ответил мне улыбкой.— Царствующие Жрецы и их люди вовсе не так глупы, как некоторые могут подумать, — заметил он.— Но ведь девушек приобрел Самос из Порт-Кара, удивился я.— Естественно, — ответил Хул. — Ведь он агент Царствующих Жрецов, их представитель в Порт-Каре.Я лишился дара речи.— Уже несколько месяцев назад стало ясно, что Кернус попытается среди прочих варварок выставить на продажу и этих девушек на Празднике Любви в Курумане. — Хул усмехнулся. — Поэтому, чтобы Велла и другие вместе с ней не попали в плохие руки, было решено приобрести их.— Но Филемон утверждал, что Велла должна быть куплена агентом Царствующих Жрецов, — сказал я.— Он сам не знал, насколько это соответствует истине, — ответил Хул.— Где Элизабет? — спросил я.— Элизабет? — непонимающе переспросил Хул.— Велла, — сказал я.— Ее здесь нет, — ответил он.Я хотел узнать у него побольше, но в этот момент я увидел стоящего перед Вирджинией Ремиуса: протянув руку, он поднял опущенную голову девушки. Ее глаза, глубокие и прекрасные, встретились с его взглядом, губы едва заметно приоткрылись.Ремиус нагнулся и нежно поцеловал её. Вирджиния тихо склонила голову ему на плечо.Он расстегнул надетый на неё ошейник.— Нет, пожалуйста, не надо! — сказала она, глядя на него испуганными глазами. — Оставь меня! Оставь меня у себя!— Согласна ли ты, — спросил её Ремиус, — стать вольной спутницей воина?— Спутницей? — изумленно пробормотала она.Ремиус кивнул; его руки нежно покоились у девушки на плечах. Она недоумевающе смотрела на него, не в силах вникнуть в смысл его слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59