Так и обладание личным узлом могло оказаться полезным даже в нашей теперешней ситуации. Например, видя на двери её узел, я бы уже знал, что её нет в комнате. Все это, конечно, выглядит довольно тривиально, однако бывают в жизни ситуации, когда значение приобретают вещи и более тривиальные. В конце концов хорошо, что у Элизабет был собственный узел, уже хотя бы потому, что она этого так хотела.— Каждая девушка, — надменно заявила она, — должна иметь свой личный узел. Раз у тебя есть свой узел, у меня он тоже должен быть.Перед подобной логикой, хоть она больше напоминала земную, нежели горианскую, оставалось только капитулировать. Даже если она и вызывала легкую досаду.— Ну, что ж, Куурус, неплохо, — сказала она. — Ты, кажется, завязал мой узел правильно, хотя, пожалуй, несколько неуклюже.— Главное, что он связан правильно, — недовольно проворчал я.— Может быть, — пожала она плечами.— Если уж придираться, — сердито заметил я, — то твоя манера вязать мой узел вообще отдает вычурностью и излишествами.— Я не вяжу вычурных узлов, — надменно заявила Элизабет. — А то, что ты принял за излишества, это просто аккуратность — обычная женская тщательность и аккуратность, ничего больше.Я махнул рукой.— Что поделаешь, если я вяжу твой узел лучше тебя, — добавила она.— Тебе, кажется, пришлось по душе это занятие, — заметил я.Она пожала плечами.— Хочешь, я покажу тебе несколько других узлов? — спросил я.— Тоже личные узлы?— Нет, обычные, применяемые горианцами узлы.— Хочу, — обрадовалась она.— Тогда принеси пару ремешков для сандалий.Она быстро вернулась и опустилась рядом со мной на колени. Я расположился на полу скрестив ноги и взял один из ремней.— Это петля для корзины, — пояснял я, завязывая узел вокруг её руки. — Ее используют для закрепления корзины на крюке седла тарна.Затем она повторила за мной ещё несколько распространенных на Горе узлов: горианский якорный узел, булавочную петлю, двойную булавочную петлю, скользящий узел строителя и наручный узел строителя.— Соедини ладони, — сказал я.Она послушно протянула мне сложенные вместе ладони.— Так ты говоришь, твои узлы аккуратнее моих? — поинтересовался я.— Конечно, ведь ты всего-навсего мужчина, — ответила она.Я накинул ремень на её запястья и одним рывком затянул на них двойной наручный узел.— Ух ты! — восхищенно воскликнула она, разглядывая связанные запястья. — Как ты быстро его завязал!Я, конечно, не сказал ей, сколько времени уходит у воинов на тренировки в завязывании этой петли и что большинство из них могут сделать её и затянуть почти мгновенно.— Не пытайся его развязать, — заметил я в ответ на её тщетные попытки освободить ладони. — Так ты его только затягиваешь.— Какой интересный узел, — сказала она, разглядывая стягивающие её руки переплетения ремней. — Как он называется?— Узел пленения, — ответил я. — Он применяется при связывании рабов и для других подобных целей.— Я об этой цели догадалась.Я взял второй ремень и так же быстро завязал его вокруг её лодыжек.— Тэрл! — воскликнула она.— Куурус, — напомнил я.Она попробовала сесть.— Ты издеваешься надо мной, — рассердилась она.— Пожалуй, так будет ещё надежнее, — произнес я, словно размышляя вслух, и, развязав ей запястья, тут же снова стянул их у неё за спиной, перевернув её лицом вниз.— Действительно, такая связка надежнее, — признала она, оставив безуспешные попытки принять сидячее положение.— Но самое надежное, конечно, вот это, — продолжил я, усаживая её у подножия каменного ложа и набрасывая ей на ошейник цепь, соединенную с вделанным в стену рабским кольцом.— Полностью с этим согласна, — признала она. — А теперь развяжи меня.— Я подумаю над этим, — ответил я.— Да уж, пожалуйста, — недовольно проворчала Элизабет.— Когда ты вернулась в дом Кернуса и рассказала старшему смотрителю, что с тобой, по нашей версии, произошло, как он на это отреагировал?Элизабет усмехнулась.— По его приказу меня отходили плетьми. Хотя, правда, не очень сильно. Это тоже было частью твоего плана?— Нет, но я этому не удивляюсь, — ответил я.— А я вовсе и не собиралась тебя этим удивлять, — она снова посмотрела на меня снизу вверх. — А теперь развяжи меня.— Я все ещё думаю над этим.— Ну, пожалуйста, — жалобно протянула она. — Хозяин.— По правде говоря, я ещё серьезно об этом не думал, — признался я.— Думай быстрее.— Так ты по-прежнему считаешь, что твой узел лучше моего? — поинтересовался я.— Это просто факт, — констатировала она и тут же жалобно добавила: — Ну, пожалуйста, развяжи меня.— Может быть, завтра утром? — словно в раздумье произнес я.Она сердито заерзала по полу.— На твоем месте я бы не сопротивлялся, — заметил я.Она застонала от отчаяния и, оставив безнадежные попытки освободиться самостоятельно, затихла и взглянула на меня.— Хорошо. Твои узлы очень аккуратные, хозяин, — признала она.— Лучше твоих?Ее глаза засверкали от гнева.— Конечно. Как может узел простой девушки, да ещё рабыни, сравниться с узлом, завязанным мужчиной, к тому же свободным и принадлежащим к касте воинов?— Значит, ты признаешь, что мои узлы лучше твоих во всех отношениях? — продолжал уточнять я детали.— О да, хозяин!— Ну, что ж, — с удовлетворением подытожил я, — теперь я, пожалуй, могу тебя развязать.— Скотина ты, Тэрл Кэбот, — рассмеялась она.— Куурус, — поправил я.— Куурус, Куурус! — воскликнула она.Я наклонился к Элизабет, чтобы развязать её, но тут внезапно раздался резкий стук в дверь. Мы быстро переглянулись.Стук повторился.— Кто там? — спросил я.— Хо-Ту, старший смотритель, — донесся едва слышный из-за толстой двери ответ.Я быстро поцеловал Элизабет, накинул на неё рабскую тунику и повернул девушку лицом к стене, оставив её у подножия каменного ложа. Она лежала на плитах пола полураздетая, со связанными руками и ногами, в ошейнике, соединенном толстыми цепями со вделанным в стену рабским кольцом. Поджав колени к самому подбородку, она выглядела жалкой и униженной. Удовлетворенный производимым ею впечатлением, я направился к двери и, отодвинув тяжелый засов, открыл её.Хо-Ту был низкорослым, широкоплечим человеком довольно плотной комплекции, ходившим обычно обнаженным по пояс. У него были живые черные глаза, совершенно лысая голова и длинные, свисающие усы.На груди у него на толстой металлической цепи висел грубый медальон, свидетельствующий о его принадлежности к дому Кернуса. С широкого кожаного ремня свисал длинный кривой нож в ножнах и свисток для подачи команд рабам. С другого бока на ремне висел шокер для рабов, весьма схожий со стрекалом для тарнов, но приспособленный для людей. Оба устройства были результатом совмещения знаний, полученных кастами врачей и техников, в которых роль врачей сводилась к обнаружению на теле человека болевых точек и изучению реакции его нервной системы на электрическое воздействие, а в задачу техников — разработка конструкции энергетического излучателя. В отличие от стрекала для тарнов, в рукоять которого был вмонтирован простой выключатель, шокер, рассчитанный для применения на рабах, был снабжен также регулятором, позволяющим варьировать силу посылаемого наконечником электрического разряда в пределах от приносящего неприятные ощущения до смертельного.В большинстве горианских городов шокер для рабов практически неизвестен и применяется исключительно профессиональными работорговцами из богатых домов, что, вероятно, объясняется его дороговизной. Стрекало же для тарнов весьма просто и доступно значительной части населения. Примечательно, что оба устройства при соприкосновении с живым телом испускают сноп ярких оранжевых искр, что в сочетании с болевым ощущением вызывает как у человека, так и у тарна испуг.Хо-Ту окинул внимательным взглядом комнату и, заметив лежащую на полу Элизабет, усмехнулся.— Я вижу, вы хорошо знаете, как следует обращаться с рабами, — сказал он.Я пожал плечами.— Если она будет доставлять вам какие-нибудь хлопоты, — добавил он, — отправьте её в железный загон Мы научим её дисциплине.— Я умею заставить рабов повиноваться, — сказал я.— Конечно, — ответил Хо-Ту, почтительно склоняя голову. — Но мы все же — профессионалы.— Буду иметь это в виду, — сказал я.— За четверть часа, — продолжал Хо-Ту, похлопывая по висящему у него на боку стрекалу, — я могу научить её принимать пищу из ваших рук.Я рассмеялся и прищелкнул пальцами Элизабет с трудом поднялась на колени и, с испугом заглядывая мне в глаза, едва слышно пробормотала.— Хозяин, покорми, пожалуйста, Веллу.Хо-Ту присвистнул от удивления.— Зачем ты пришел? — спросил я Хо-Ту.В этот момент по всему коридору прокатился донесшийся откуда-то из глубины дома гулкий звон металлической балки. Затем звук повторился на других этажах здания. Как мне впоследствии стало известно, такими сигналами в доме Кернуса отмечалось время. Ну что ж, это вполне в духе работорговца.Хо-Ту улыбнулся.— Кернус приглашает вас к столу, — сказал он. Глава 6. Я САЖУСЬ ЗА СТОЛ С КЕРНУСОМ Двое мужчин в ошейниках рабов, стоя друг против друга на песке, изготавливались к бою. Оба до пояса обнажены. Волосы перевязаны узкой лентой. Каждый сжимает рукоять вложенного в ножны кривого ножа с синей каймой по краям лезвия.— Эти парни — чемпионы среди рабов-мужчин в состязаниях на ножах, — пояснил Кернус, не отрывая глаз от игральной доски, за которой напротив него сидел Капрус — старший учетчик работоргового дома.Я услышал резкий удар хлыста и команду «К бою!», по которой двое мужчин начали приближаться друг к другу. Я бросил взгляд на доску. Поглощенный игрой Кернус не обращал на меня никакого внимания. Я не видел начала игры, но, судя по фигурам и их позиции на доске, догадался, что игроки перешли ко второй, заключительной фазе. Перевес был явно на стороне Кернуса, и я пришел к выводу, что игрок он весьма искусный.На груди одного из рабов, сражавшихся между столами на квадратной песчаной площадке размером около двенадцати футов, появилась синюшная полоса. Нанесшему удар присудили очко. Затем рабы разошлись в противоположные углы ринга и, приняв боевую стойку, застыли в ожидании новой команды «К бою!»Не дожидаясь приглашения, я занял место за столом Кернуса. Никто не возразил, по крайней мере открыто, но я чувствовал, что мой поступок вызвал скрытое раздражение. Я понял, что мое место — за одним из длинных столов и, вероятно, даже ниже чаш с красной и желтой солью, разделявших эти столы. Само собой разумеется, что стол Кернуса находился выше этих чаш. Слева от меня сидел Хо-Ту.В тот момент, когда раб, завоевавший первое очко, изловчившись, поставил длинную синюю метку на внутренней стороне правой руки противника, послышались возгласы охранников и сидящих за столом членов обслуживающего персонала дома. «Очко!» — объявил следивший за ходом поединка охранник, взмахнул хлыстом, и рабы, тяжело переводя дыхание, снова разошлись по своим углам и приняли боевую стойку. Боец, которому задели руку, вынужден был переложить затупленный кривой нож в левую руку.Было слышно, как быстро менялись ставки, когда мужчины дома Кернуса заключали новые пари.Услышав слова Кернуса: «Захват Домашнего Камня!», я обернулся и увидел, что побежденный Капрус откинулся назад и оглянулся на меня. Кернус принялся снова расставлять на доске фигуры.— Только проигрываю, — сказал Капрус и пожал плечами.Кернус засмеялся от удовольствия и, поворачивая доску, предложил:— Теперь ты желтыми, Капрус.Капрус кивнул и подвинул лучника убара к книжнику, на клетку четыре.Кернус с любопытством взглянул на меня и спросил:— Ты играешь?— Нет, — ответил я.Он вновь обратился к доске и сделал ход, переместив своего посвященного убара к лучнику убары, на клетку четыре. Разыгрывалась Тарианская защита.Послышался крик, я снова перевел взгляд на песчаную площадку и увидел, как раб, державший нож в левой руке, рванулся через арену и, принимая удар в грудь, нанес свою синюю метку противнику.— Каждому по очку, — объявил судья.Угощение за столом Кернуса было хорошим, но отличалось простотой и даже некоторой неприхотливостью, что, вероятно, соответствовало характеру хозяина дома. Я отведал мяса тарна и желтого хлеба с медом, горианского гороха и поданного в кружке разбавленного теплой водой ка-ла-на. Хо-Ту, как я заметил, хотя ничего и не сказал по этому поводу, пил только воду и ел только овсяную кашу с молоком горианских лесных коров, пользуясь вырезанной из рога ложкой.Справа от стола в стене располагались пятнадцать колец для рабов. К каждому была прикована цепью за левую лодыжку девушка с обнаженной грудью и с опоясывающим талию шнуром, с которого свисал продолговатый узкий прямоугольник красного шелка. Горло им стягивал ошейник, покрытый в тон шелковой материи красной эмалью. Их губы были ярко накрашены, а глаза подведены тенями. Увидев этих девушек, я понял, что в доме Кернуса для мужчин после трапезы наступает время удовольствий и отдыха. Что касается паги и ка-ла-на, то их подавали позднее, после ухода Кернуса.— Убит! — воскликнул судящий охранник с хлыстом.Я увидел, что один раб, который, без сомнения, был более сильным в этом виде борьбы, заскочил за спину другого и, отведя его голову назад, решительно провел тупым ножом по горлу противника.Проигравший раб, казалось, онемел от ужаса, когда широкая синяя полоса появилась у него на шее. Он опустился на колени. Тут же к нему подбежали двое охранников и надели на него кандалы. Не знаю, из каких соображений судья с хлыстом взял свой нож и провел лезвием по груди побежденного, оставляя на ней неглубокий кровавый след. Действия охранника показались мне бессмысленными. После этого закованного в кандалы потерпевшего поражение раба увели. Победитель же торжествующе воздел руки к потолку и огласил зал победным криком. Его приветствовали шумными возгласами и сразу же усадили за стол, в самом дальнем его конце, поставив перед ним миску с мясом, которое он начал поглощать, ко всеобщему веселью наблюдавших, хватая руками, с жадностью изголодавшегося зверя, позабыв обо всем, кроме еды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59