Нансен построил корабль, корпус которого походил на яйцо. Льды сжимали корабль, но раздавить не могли, они выжимали его на поверхность. Назвали это судно «Фрам», что значит «Вперед». Нансен совершил на нем свое замечательное путешествие в Арктику.
Опять передо мной был тот самый «Фрам», который с детства поразил мое воображение. А человек, стоящий возле убитого медведя, был великий полярный путешественник— Фритьоф Нансен. Это он с беспредельной смелостью ворвался в центр Ледовитого океана, чтобы раскрыть его тайны. Это он заставил меня мечтать о сверкающих ледяных замках и о сказочном северном сиянии.
Из какой-то старой книжки я достал портрет Нансена и повесил его у себя над кроватью.
— Это кто? — спрашивали меня товарищи и в шутку Добавляли: — Наверное, твой родственник; знаешь, ты похож на него!
О, как бы я хотел походить на него, не столько наружностью, сколько своими делами!
С огромным интересом я стал читать дневники Нансена и других полярных исследователей. Изучая различные книги, я понял, какая грозная сила — полярные льды. Вот что писал в своих дневниках Нансен:
«Столкновение льда представляет изумительное зрелище: чувствуешь себя в присутствии титанических сил.
Вот грохот вокруг вас, вы чувствуете, что лед трескается и колеблется под вашими ногами. В полумраке вы можете различить, как льдины нагромождаются и взбираются одна на другую, образуя высокие хребты... они надвигаются на вас, и вы отскакиваете, чтобы спасти себе жизнь. Но лед трескается, разверзается черная бездна, оттуда хлещет вода».
Еще более мрачную картину нарисовал другой путешественник, Юлиус Пайер. Это их экспедиция на судне «Тегеттгоф» в 1872 году открыла архипелаг Франца-Иосифа. Потрясенный всем виденным, Пайер писал в своем дневнике:
«Лед поднялся против нас, будто народ во время восстания. На месте ровных полей выросли угрожающие горы. Из слабого стона возникали звон, треск и гул, переходившие в тысячеголосый злобный рев. Наша льдина оказалась разбитой. Она разлетелась на отдельные глыбы, громоздящиеся друг на друга. Горы ледяных обломков возвышались над судном на много саженей... Огромные массы льда вдруг низвергались в пропасть, увлекаемые мощным водяным валом под судно... В десяти шагах от кормы лед поднялся до высоты горы. Вершины его мы не могли видеть и только угадывали ее по треску, раздававшемуся над самым кораблем... Снова поднимается лед... Пласты выпирают, под страшным давлением они изгибаются дугой, пузырятся, демонстрируя свою эластичность. Сражение в разгаре! Вон там лежит многолетний, гигантский торос. В этой страшной борьбе он крошит своих меньших соседей, вращаясь всем телом. Но он погибнет вместе с остальными от удара огромного айсберга, этого левиафана среди льдин».
Вот каков лед!
Чем больше я читал о Севере, тем сильнее меня интересовала и увлекала Арктика. Она словно хотела меня заманить.
В том же году, когда мы совершили свой лыжный переход, произошли необычайные события, которые взволновали людей во всем мире.
В конце марта, когда с крыш стали капать первые весенние капели, из Москвы вылетела на север небывалая экспедиция. Ей предстояло высадить в район Северного полюса научную станцию для изучения природы этого края. Не корабль, скованный льдами, как это было
раньше, поплывет через Северный Ледовитый океан, а люди будут жить на льдине и плавать — дрейфовать вместе с ней.
— Это же очень опасно! Каким надо быть смелым, чтобы решиться на это!
— Ведь стоит океану начать «капризничать», и он сломает льдину, на которой живут люди. Что тогда?
— Тогда людям придется перебраться на другую льдину и дрейфовать на ней.
Конечно, все это не так просто. Опасность подстере-тает исследователей на каждом шагу. Поэтому-то и взволновался весь мир. Все газеты только и говорили о необыкновенной экспедиции.
Имена людей, отправившихся в такое опасное путешествие, повторяли в каждом доме. Их называли «папа-нинцы», по фамилии начальника станции— опытного полярника Ивана Дмитриевича Папанина. Всю экспедицию возглавлял академик Отто Юльевич Шмидт. Это был необычайно смелый человек, уже известный своими арктическими походами.
С того момента, как высадили на льдин у людей, радио каждое утро передавало, что происходит на полюсе, какая там погода и как чувствуют себя отважные зимовщики.
И когда сообщали, что на полюсе все «в порядке», идут научные работы, такие вести приносили радость, и люди спокойно шли на работу и делились своими мыслями.
— Дрейфует наша четверка! — с гордостью говорили советские люди, словно каждый из них был там, на льдах. Оно, собственно, так и было. Вся страна следила за дрейфом, волновалась, когда там было трудно, и радовалась, когда хорошо.
Я весь был поглощен этой экспедицией, собирал вырезки из газет, вставал раньше, чтобы первым услышать сообщение по радио. Нарастающий темп событий не давал опомниться. Едва дрейфующая станция начала свою работу и стала сообщать по радио погоду из центра Арктики, как произошло новое событие.
Через полюс полетел самолет. Был впервые в истории осуществлен грандиозный трансарктический перелет. Самолет поднялся в Москве и через 63 часа 25 минут приземлился в Америке. Имена летчиков В. П. Чкалова,
Г. Ф. Байдукова и А. В. Белякова — стали в эти дни известными всему миру.
Не успели еще возвратиться на родину советские летчики, как поднялся из Москвы еще один самолет. Его вел Громов. Этот самолет также перелетел через полюс и установил мировой рекорд дальности полета.
ДИПЛОМ
В это время у нас в институте были жаркие дни. Все волновались, — раздавали дипломные темы. Впереди лето, на досуге можно было подумать, как решать поставленные в дипломе задачи.
За мое увлечение книгами об арктических путешествиях меня в шутку в институте прозвали: «полярничек». Когда наступило время определить мою дипломную тему, профессор, Владимир Сергеевич Баумгарт, подозвал меня и с веселой улыбкой сказал:
— Я слышал, что вы очень увлекаетесь льдом и даже мечтаете быть полярным путешественником!
Я смутился, он продолжал:
— Хочу вам предложить интересный диплом. Одну речку, собственно даже не речку, а могучую реку, но с очень «капризным характером», а главное — с огромным количеством льда.
— Енисей? — быстро спросил я.
— Нет, совсем не то.
— Обь, Лена, Иртыш, Амур?
— Нет.
— Где может быть больше льда, чем на великих сибирских реках? — уже недоумевая, спросил я.
— Э! Батенька мой! .. Есть реки гораздо хуже, чем сибирские! Вы что-нибудь знаете о донном льде или шуге?
Тут я стал понимать, о чем шла речь, и сказал ему:
— Не особенно много, но знаю: это очень скверный лед. В молодости я даже однажды из-за него имел личные неприятности.
Видя, что я говорю серьезно, профессор рассмеялся веселым, задорным смехом.
— Здорово! В молодости имели личные неприятности? Позвольте вас спросить, как это в молодости, если сейчас вам двадцать с небольшим? И интересно также узнать, если, конечно, не секрет, — что это за неприятности?
Я рассказал. После моего рассказа он долго смеялся, а потом сказал: «Ну, вам и карты в руки» — и дал мне дипломную тему: проект гидростанции на «капризной реке». Реку называют Нарын. Она находится очень далеко от Арктики, в Средней Азии. Свое начало эта река берет в горах Памира, и питают ее водой тающие ледники. Вот почему у нее очень капризный характер: воды то очень много, то очень мало.
Рассказал я профессору случай из своей практики. До института я окончил техникум и работал в Сибири. Мне поручили определить, сколько воды дает горная река Абакан в зимнее время или, как говорят гидрологи, определить расход воды в реке. Поехал я на эту речку. Осмотрел место, где надо измерять, размерил все, пробил лунки и опустил вертушку. Вертушка — это при-бор в виде самолетного пропеллера. При погружении в воду пропеллер начинает крутиться тем быстрее, чем с большей скоростью течет в реке вода. Моя вертушка . ничего не показывала, пропеллер не двигался, вода в лунке стояла, течения не было. Этого же не может быть?! Горная река Абакан несется летом с огромной скоростью. Она, как разъяренный зверь, с пеной и брызгами бросается на берега. Расстроился я, ничего понять не могу, а про шугу тогда еще ничего не знал. Всю ночь не спал, не мог дождаться утра, а на рассвете побежал на лед в других местах измерять. Сторожка, где мы ночевали, стояла у самой реки. Главное, спросить-то не у кого было, — почему вода не идет. Во всех местах, где я пробивал лед, было одно и то же: вода не двигалась. Но тут я заметил, что в ней плавает масса тоненьких ледяных пластинок величиной с ноготь. Их были миллионы. Они-то и задерживали воду. Эти пластинки и называют шугой. В конце концов течение реки я все же нашел. Оказалось, что в одном месте вода пробила себе ход и с огромной скоростью неслась, словно как в трубе. Уж потом я.узнал, что донный лед и шугу называют «загадкой природы» и что долго не знали, как они образовываются. Река Нарын, по которой я должен был написать диплом, несет массу этой шуги. Надо было придумать способ, как с ней бороться.
Снова я набрал книжек и стал читать про лед, но это был уже не арктический лед, который давил суда, как грецкий орех раздавливают щипцами. Это были очень маленькие, тоненькие ледяные пластиночки, которые собираются в реке словно огромные армии, миллионами и даже миллиардами. Они забивают всю реку и не дают воде возможности течь. Это происходит обычно поздней осенью.
Представьте себе, — люди спокойно живут в своих домах; стоят осенние ноябрьские дни. И вдруг река, около которой расположен поселок, выходит из берегов. Вода заливает поселок, несет людям разорение и гибель. Никто не может понять —что же произошло? Почему наводнение?
Оказывается, виной всему лед, маленькие ледяные лепесточки.
В одной книжке я даже прочитал очень интересное сообщение, как в древности появление шуги приняли за колдовство.
Однажды утром рыбаки одного из поселков в страхе прибежали к священнику. Взволнованные, перебивая друг друга, они рассказали, что в заливе творится что-то невообразимое. Наверное, ведьмы или сам дьявол подняли со дна моря давно затонувшие тяжелые якоря и ржавые цепи. Сети перепутаны, подняты вверх вместе с камнями и когда-то сброшенными на дно заиленными корзинками. Все это плавает на поверхности среди беловатого мутного льда.
Священник решил сам убедиться в столь странном явлении. Он поехал к заливу, и его глазам представилось необычайное зрелище. Без дьявола здесь, конечно, не обошлось, — решил он. Кто же еще может заставить плавать многопудовый железный якорь?
Представления о дьявольском происхождении донного льда или, во всяком случае, об участии в этом явлении каких-то таинственных сил были свойственны не только темным рыбакам и суеверному священнику.
Журнал «Друг просвещения» за июнь 1806 года писал:
«Из Пилавы пишут, что 19 февраля при юго-восточном ветре, когда термометр показывал 33 градуса по Фаренгейту, т. е. +0,5 градуса по Реомюру, при Прусских берегах цепи в море длиной в 6 тоазов, несколько лет
уже лежавшие на дне, вдруг поднялись до самой поверхности и плавали.
Физикам надлежит изъяснить со всем глубокомыслием сие явление. А мы можем сказать только: не от подземного ли огня вспучено было все дно морское? Бывшее около сего времени землетрясение в Европе делает сию догадку вероятной».
В определенные периоды, когда сила плавучести бесчисленного количества ледяных пластинок становится больше веса лежащего на дне предмета, к которому эти пластинки прилипли, они вместе с предметом всплывают на поверхность.
Когда самый факт существования донного льда стал уже бесспорным, ученые начали выяснять, как и почему такой лед рождается.
Тут разгорелись жестокие споры.
Спорили между собой французские академики Араго и Гей-Люссак, спорили немецкие и английские ученые и инженеры. Спор этот докатился и до наших дней. Завершили его советские ученые — В. Я. Альберг и Б. П. Вейн-берг.
Донный лед — это не только интересное явление природы — это одно из тех грозных явлений, которые приносят человеку огромный вред.
Особенно пострадали от этого явления жители Петербурга. В 1894 году они остались без воды. Водопровод был закупорен донным льдом. Для его расчистки спустили водолаза, но водолаз не мог добраться до всасывающих труб, покрытых огромной шапкой донного льда.
Какова же природа донного льда и как он возникает?
Многочисленные наблюдения показали, что донный лед образуется при отсутствии льда на поверхности. В этом отношении очень характерна река Ангара, где лед, образовавшийся на дне реки, всплывает, когда еще не успевает образоваться поверхностный лед.
Далее, донный лед возникает там, где есть движение воды. Чем быстрее течение реки, тем интенсивнее идет этот процесс. Не случайно порожистые участки реки, водопады, быстрины — все это места, в которых обычно бывает изобилие донного льда.
Важную роль играет и ветер, интенсивно перемешивающий воду при льдообразовании. Наконец, основным
условием для возникновения донного льда, как и всякого другого, следует считать понижение температур до стадии льдообразования. Чем похолодание резче, тем с большей интенсивностью идет процесс образования донного льда.
Вода обладает свойством переохлаждаться, то есть принимать температуру ниже точки замерзания. Она остается еще жидкой, хотя должна перейти уже в лед. Переохлажденное состояние жидкости — очень неустойчивое состояние. Если в переохлажденной жидкости хотя бы в одном месте начинается льдообразование, оно вскоре распространится на всю массу жидкости, пока та не перейдет в лед.
Вот, оказывается, каким коварным может быть лед. И с таким льдом мне пришлось встретиться.
Наступило лето; мы разъехались на каникулы. И хотя во время каникул обычно стараешься не думать об учебе, но в этот раз меня тревожила дипломная работа.
Когда я возвратился осенью в Ленинград, Арктика снова напомнила о себе, но напомнила в этот раз о своей беспощадной жестокости;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28