Он нервничал и писал тревожные телеграммы домой. Мы этого не знали. И вдруг к нам пришла из дома целая серия панических запросов. Тут-то и выяснилось, что виновник «сих дел» Костя.
Район, в котором мы находились, был действительно неважным и имел дурную репутацию. Известный полярный капитан Воронин назвал его «проклятым ледяным болотом, из которого никак не выбраться». Это название вполне подходило. Именно вблизи этих мест разыгралась трагедия с гибелью Челюскина, раздавленного льдами. Это была знаменитая эпопея 1934 года, когда ледокольный пароход «Челюскин», почти пройдя Северный морской путь, здесь был зажат льдами.
В судовой библиотеке были разысканы книги об этом событии, ставшем уже историей. Эти книги у нас сделались самыми модными и читались наперебой.
— Вот видите, какое место! — мрачно говорили скептики.— Еще участь Челюскина, чего доброго, нас ожидает!
— Ну, уж раскаркались! Ледокол-то не «Челюскин», и теперь не тридцать четвертый год, — возражали оптимисты. — Подуют отжимные ветры — и все будет в порядке. В Арктике всегда так: то зажмет, то отпустит, — говорили более опытные.
Мы как-то разговорились об этом с Игорем Владиславовичем. Тот был спокоен. Он сказал:
— Разве вы еще не поняли, что Арктика — это терпение! У кого крепче нервы и кто умеет ждать, тот и побеждает.
Я также перечитал все, что случилось с Челюскиным. Но, странное дело, я не нашел в этой книге ничего пессимистического и мрачного. По-моему, книга о гибели «Челюскина» — это одновременно и книга о торжестве человеческого духа.
Велика сила льдов. Как песчинку, они могут раздавить человека, когда он один. Но силе человеческого коллектива они противостоять не могут. Льдам удалось раздавить и потопить советский корабль. Погиб «Челюс-
кин», но коллектив не пал духом, люди не разбежались в страхе, гонимые голодом. Они верили в свою Родину, и она их спасла. Даже новорожденная девочка была спасена.
Нет, в этих книгах не было безнадежности!
Я отложил книгу о «Челюскине», оделся и вышел подышать свежим морозным воздухом.
Хотя мы и были в ледовом плену, но картина все же была великолепна. Догорал красный закат короткого дня. Еще искрились льды. Цвет заката был почти малиновый. В наших местах говорят, что такой закат «к ветру», то есть это значит, что должен в скором времени быть ветер. Будет ли он?
И ветер пришел. Спасительный южный ветер. Он начал разводить льды, и их масса двинулась к северу; появились разводья; там, где вновь образовался тонкий молодой лед, он был смят и разрушен. Ледокол получил возможность двигаться. Он полным ходом стал выбираться из ледового болота. Тут уж не зевай!
Через сутки мы выбрались из льдов на чистую воду и, не задерживаясь, проскочили Берингов пролив. Зайдя всего на полсуток в бухту Провидения, мы поплыли на юг. Капитан и вся команда решили встречать праздник Октябрьской революции дома. А для большинства команды дом был во Владивостоке.
ПРАЗДНИК ОКТЯБРЯ
Настроение у всех было приподнятое, поздравляли друг друга с окончанием арктического рейса. А тем временем ледокол шел на юг. Но около Камчатки выяснилось, что нам не хватает пресной воды. Потекли баки и, волей-неволей пришлось зайти в одну из бухт Камчатки.
Бухта, куда мы зашли, называлась «Моржовый клык». Это была довольно узкая бухта, отделенная от Тихого океана высокими громадами гор. Бухту облюбовали для своих стоянок китобои. В ней обычно останавливалась китобойная флотилия «Алеут». Ее мы здесь и застали. «Алеут»-флагман северной китобойной флотилии, промышляющей в районе Камчатки. Это довольно большое судно, приспособленное для разделки китов.
На берегу бухты стоял всего один дом и у самого берега— кривой сарай, наполовину залитый водой. Мы даже удивились, кто построил такой нелепый сарай. Но оказалось, что виной были землетрясения, которые в этой бухте довольно часты. Сарай съехал в море с 30-метровой высоты. Вода подается на суда по трубам. Но перед нами стояло еще два судна, которые также хотели набрать воды, и нам пришлось ждать своей очереди.
Пока было время, организовали экскурсию на «Алеут». Китобойцы рассказали очень много интересного об охоте на китов и о жизни этих морских великанов.
Гиганты животного мира — киты — после горячих тропических ванн приходят прохладиться в эти районы. Они идут полакомиться черноглазками — крошечными планктонными рачками. Самый огромный из китов — голубой кит — называется «блювал». Он достигает 30 метров в длину и весит до 150 тонн. Сила его такова, что он может потягаться с тридцатью шестидесятисильными тракторами, впряженными вместе, и неизвестно еще, кто кого утянет.
Любят приходить сюда и кашалоты — зубатые киты. Они охотятся на осьминогов, кальмаров и рыб. Кашалот смелое животное; во время опасности он не убегает, как другие киты, а идет на таран, стараясь ударом своего огромного лба сбить противника.
Киты дышат легкими. Они должны захватить воздух и только тогда могут нырять. Поднимаясь на поверхность, кит выбрасывает воздух с массой мелких брызг, отчего образуется фонтан. По этим-то фонтанам китов и находят в море.
Размножаются киты прямо в. море. Маленький китенок имеет в длину до 6 метров. Такой малютка выпивает в день три центнера молока, а китовое молоко имеет не 4 процента жира, как коровье, а целых 50 процентов, и оно густое, как в консервах. Малыш от этого молочка прибавляет за сутки до ста килограммов. Вот про него можно действительно сказать: растет не по дням, а по часам.
Но в Арктику малыши приходят редко, предпочитая теплые воды экватора. Малыши всегда любят тепло.
Зато иногда в эти широты забредает страшный разбойник морских просторов — касатка. Это прожорливое
животное пожирает все, что найдет, нападая даже на больших китов.
Само судно «Алеут» оказалось очень интересным. На нем размещен жироваренный завод. На его корме находится слип — так называется наклонная палуба, по которой 20-тонными лебедками поднимают китов в цех разделки, расположенный на верхней палубе. Здесь китовую тушу с помощью крючьев, паровых пил и специальных ножей разделывают. Жир через люки поступает в жироваренный завод.
В котлах, расположенных ниже палубы, ведут переработку китовых продуктов.
Кроме «Алеута», во флотилии были еще суда-охотники, которых называют китобойцами. Китобойцы — это маленькие суда. Они очень маневренны и быстроходны. Моряки говорят, что они могут повернуться чуть ли не на «пятке». Им приходится догонять кита и преследовать его, когда он ранен.
На носовой части китобойца стоит главное его орудие— гарпунная пушка. Пушка стреляет специальным снарядом — гарпуном, весом 70 килограммов, на конце которого привинчена граната, рвущаяся в теле кита. К гарпуну прикреплен тонкий, но очень прочный трос-линь, длиной метров сто. Конец линя прикреплен к толстому канату, длина которого целый километр.
Гарпун имеет прижатые лапки; при взрыве лапки в теле кита разбрасываются и не дают возможности гарпуну выскочить обратно.
Гарпунер — самый ответственный человек на китобойце. От него зависит «улов» и заработок всего экипажа.
Стрельба в кита — это огромное искусство. Раньше охотились за китами и стреляли в них только в тихую погоду, но такая погода бывает редко. Как же быть?
В первых советских рейсах инструкторами-гарпунерами на китобойных судах были норвежцы, но они не хотели менять Своих традиций. Советские люди решили иначе: надо учиться стрелять и попадать в цель во время шторма. Судно то вскакивает на гребни, то падает в морскую пропасть; стоять-то на палубе нельзя, а не то что стрелять в мелькающего в волнах кита.
— Это выше человеческих сил, — говорили многие.
— Норвежцы правы, действительно невозможно, — говорили другие.
Но норвежцы оказались неправы. Советские китобои научились попадать в кита и в шторм. Оказалось, что от шторма страдают не только люди, но и киты. Они прячутся в заветренные места. Шторм выматывает их, и они теряют осторожность.
Китобои угостили нас жареным китовым мясом. Оно оказалось очень вкусным, особенно когда его жарят с луком, перцем и лавровым листом. Нас одарили еще разными подарками вроде китового уса и зубов кашалота.
Мы поблагодарили китобоев за интересные рассказы и угощение.
Они нам дали с собой китового мяса, которое мы передали на камбуз.
На следующий день наступила наша очередь брать воду. Воспользовавшись свободным временем, мы попробовали с палубы ловить камбалу. Открытие это сделал наш шеф-повар. Он знал, что в этой бухте водится в изобилии камбала. Привязав к 30-метровому шнуру крючок с грузом и нацепив кусочек кеты, он опустил его к самому дну. Через несколько секунд был рывок, и он вытащил эту придонную рыбу.
— Помогите, ребята, рыбки на завтрак наловить, — агитировал шеф.
Конечно, любителей нашлось много. Были сразу же сооружены удочки, и началась ловля. Камбала ловилась хорошо. В зеленоватой воде то и дело мелькало белое брюхо рыбы. Шефу уже не надо было ловить самому. Он только приносил корзины, которые быстро наполнялись камбалой.
Он похваливал:
— Молодцы, ребята, ой молодцы! Ну и завтрак я вам приготовлю!
Вечером, когда взошла луна, фантастически освещая бухту, мы пошли в свою лабораторию. Все приборы уже были собраны и сложены в ящики, материалы запакованы. Нам было немного грустно. Сколько интересного мы здесь узнали!
— Заканчивается наш арктический поход, — сказал Гурий.
— Да, заканчивается, — повторил Костя и вздохнул,—Но, признаться честно, я рад, что не вернусь больше в эту холодную страну. Она не для меня.
— Почему? — спросил я.
— Она слишком сурова. Она меня давит, давит своим холодом, своим простором. Я человек средних широт.
Гурий сказал:
— Арктика такая страна, которая может захватить человека целиком. Впрочем, это дело вкуса.
Разговор как-то не получался. Мы посидели еще немного в лаборатории и вышли на палубу. Посреди бухты бежала серебристая дорожка, освещенная луной. Все уже спали; пошли спать и мы.
На рассвете я вышел на палубу. Всходило солнце. Его лучи окрасили высоченные вершины Камчатских сопок. Они были так высоки, что терялись в синеве неба, а если на них смотреть подняв голову, то падала шапка. У подножия гор широкой полосой рос стелющийся по земле кедровый стланик. Он напоминал зеленый бархат. Часть бухты была еще в темноте, и по мере того, как всходило солнце, тьма исчезала. Вода была зеркальная, и в ней отражалось небо.
Вдруг кто-то включил громкоговоритель — и на всю бухту стали бить кремлевские куранты. В Москве было двенадцать часов ночи. Куранты возвестили, что наступал новый день, день праздника Великого Октября. Мы здесь, на востоке, первые встречали этот праздник, и солнце нам первым подарило свои ласковые лучи. Теперь оно, словно в торжественном марше, пойдет по небосводу, приветствуя праздник нашей Родины.
Когда по радио раздались звуки гимна, все стоящие в бухте суда загудели, а в воздух с воды поднялись тысячи чаек. Встревоженные гудками, они носились над судами, сверкая своими серебристыми крыльями, порой даже задевая развешанные праздничные флаги.
Было радостно. Это и для нас светило солнце, носились чайки и гудели корабли; они словно приветствовали нас, возвращавшихся из страны холода и льда.
Арктическая экспедиция закончилась только в декабре, когда мы вернулись домой. Ленинград встретил нас сухой солнечной погодой. Нам припомнились слова, сказанные кем-то в древности: «Прелесть путешествия в радости возвращения». Эту очень мудрую фразу поймешь и оценишь, когда после долгого путешествия вер-
нешься домой. Так было и с нами. Каким чудесным показался нам город, дом и все, что было с этим связано! Мы ходили по знакомым улицам, и они казались нам новыми; нас тянуло к людям, и все они были такими милыми и приятными. А когда мы попали в лес, о котором соскучились, то, бродя среди деревьев, любовались белизной березовых стволов. Прелесть наших лесов, кипучая жизнь города, радость встреч и домашний уют — все это заслонило на время Арктику.
Но, когда мы приступили к обработке собранного в экспедиции материала, Арктика, словно из тумана, стала снова вставать перед глазами. В этой экспедиции я многое узнал и многое понял. Понял я, что в Арктике человек должен быть весь собран, насторожен и всегда готов к любым неожиданностям. Неосторожность, плохо закрепленный прибор, непродуманная охота, случайный спуск и многое другое могут не только помешать, но даже и погубить. Шутить с Арктикой нельзя. И еще я понял, что нигде так не дорога и не ценна дружба, как здесь. В борьбе с суровой природой человек силен не один. Одного сомнут льды, как это бывало со многими исследователями-одиночками. Преодолеть ледяную стихию могут только люди, много людей — смелых и целеустремленных. И передо мной встал вопрос: могу ли я обойтись теперь без Арктики или она потянет меня снова? Нашел ли я свою мечту?
Глава VI
ТУДА, ГДЕ БЫЛИ БЕЛЫЕ ПЯТНА
ИНТЕРЕСНАЯ КНИГА
Если посмотреть на старую карту Арктики и представить, какой она была лет двадцать назад, то сразу же бросилось бы в глаза огромное пространство, на котором не было никаких следов пребывания людей. От полюса чуть не до Берингова пролива было сплошное белое пятно. Белыми пятнами называют места, куда еще не ступала нога человека. Нужно было исследовать этот район и, как говорят географы, стереть с карты белое пятно.
Эта задача выпала на долю нашего коллектива. Мне опять предстояло заняться исследованием арктических льдов.
Еще была зима, когда мы покидали Москву. На аэродроме уже все было готово. Впереди стояли «птицы-соколы» — гордые «ИЛы». Они действительно напоминали огромных птиц, которые, наклонив голову и подняв хвост, готовились с шумом взлететь. Дальше стояли самолеты поменьше. Называли их сокращенно «ЛИ-2». Они были выкрашены в зеленый цвет и напоминали гигантских лягушек.
У самолетов копошились механики; они пришли сюда рано, чтобы еще раз проверить, как работают «сердца» этих «птиц» и «лягушек».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28