Во время таяния самолетам надо очень осторожно садиться на лед. Они могут провалиться, так как лед, даже толстый, становится настолько слабым, что уже не выдерживает большой нагрузки.
Самым интересным в этой экспедиции было открытие подводного хребта. Честь этого открытия принадлежит Якову Яковлевичу Гаккелю. Арктическая природа, как подарок, преподнесла ему, за его долгую работу в Арктике, этот сюрприз, явившийся крупным географическим открытием нашего времени.
Как установили геологи, этот хребет образовался сто миллионов лет назад. Они называют этот период мезозойской эрой.
Что было тогда на земле и кто ее населял в те далекие времена? Тогда жили гигантские пресмыкающиеся. Это был их век. Бродил по земле исполинский ящер диплодок высотой в четыре метра, с крошечной головкой, которая венчала длинную, словно лебединую, шею. Он имел огромное туловище и здоровенные, больше, чем у слона, ноги. А хвост его длиной в 15 метров начинался в виде толстого бревна и заканчивался тоненькой ниточкой. Ходил он по земле важный и «красивый».
В морях в ту пору владычествовали рыбы, ящеры ихтиозавры, а в воздухе парили исполинские зубастые петрадонты, драконы меловой эпохи.
В то далекое время о льдах в Арктике не было и помину. Океан был там теплый, а по берегам его росли широколистные леса. В теплой воде океана росли даже кораллы, которые можно теперь встретить только в теплых водах у самого экватора.
Климат там был жаркий и благодатный. Но зато вся Индия, Австралия, Южная Африка и Южная Америка были покрыты толстым слоем материкового льда. Там, где теперь раскинулись роскошные джунгли, сверкают своим ярким оперением попугаи; где солнце приносит ласку и где круглый год цветут цветы и растут вечнозеленые растения, там было царство холода, снега и льда.
Тогда-то и «родился» хребет Ломоносова. Как это произошло? В огромной области на севере Азии и на Аляске образовалась грандиозная складчатость, в результате различных геологических процессов создавались огромные горные хребты. Возник знаменитый Верхоянский хребет. Горы Верхоянского хребта дошли до моря Лаптевых и погрузились на дно, а дальше пересекли чащу Северного Ледовитого океана в виде огромного хребта высотой в 2—2,5 тысячи метров. Они снова поднялись на поверхность у Канадского архипелага. В это же время произошло опускание дна во всей глубоководной чаше Ледовитого океана, где глубина стала больше четырех тысяч метров. Вот этот-то опустившийся на дно хребет и назван теперь хребтом Ломоносова. Он идет на глубине от 1000 до 600 метров от поверхности воды и занимает почти 40 километров в ширину.
Очень интересными оказались исследования морских отложений. Я даже не представлял, что зеленые комочки грунта, которые со дна достают гидрогеологи, могут рассказать очень многое о климате прошлого.
Что было несколько десятков тысяч лет назад, рассказывают маленькие смелые путешественники-корненожки, которые вместе с атлантическими теплыми водами отправились в далекое путешествие на север.
Корненожки — это простейшие одноклеточные морские животные. Они имеют раковинки и нитевидные протоплазмовые выросты, с помощью которых передвигаются и захватывают пищу. Когда корненожка гибнет, остается ее раковинка.
Раковинки корненожек чрезвычайно разнообразны как по форме, так и по материалу, из которого они построены. Размеры раковинок у некоторых видов достигают двух метров в диаметре, но у большинства видов они находятся в пределах сантиметра или даже долей
миллиметра.В арктических морях распространен отряд, которому ученые дали название «фораминифер». Раковинки их имеют диаметр в несколько долей миллиметра. Их можно хорошо разглядеть только в микроскоп.
Изучая корненожки, ученые установили, что эти животные живут в строго определенных условиях. В изменившихся условиях они существовать не могут. Таким образом, если количество корненожек уменьшается,— значит, условия водного потока, в котором они живут, изменяются в худшую для их жизнедеятельности сторону. Если они совсем исчезают, то это значит, что условия настолько изменились, что жизнь корненожек стала совершенно невозможной. Если же, наоборот, вдруг они стали появляться там, где их до сего времени не было, — то можно сделать вывод, что в море произошли изменения. Главными показателями, определяющими жизнь корненожек, являются температура и соленость воды.
Корненожки рождаются, развиваются и умирают, а их ракушки падают на дно и постепенно образуют придонные грунтовые отложения. Но, чтобы изучить эти отложения, надо их поднять со дна океана.
Достать грунт, лежащий на дне с глубины в несколько тысяч метров под водой, да еще так достать, чтобы
не нарушать его, — задача не из легких. Но исследователи придумали специальный прибор, так называемую грунтовую трубку. Опущенная сверху трубка врезается в грунт и захватывает его.
Я зашел в химическую лабораторию Арктического института, которая занималась этим анализом. В открытое окно лаборатории робко заглядывала зелень. Вместе с порывами теплого ветра приносился сладковатый аромат цветущего жасмина. Стояли чудесные летние дни. Но здесь, в этом кабинете, заставленном приборами, колбами и ретортами, не замечали ни зелени, ни чарующего летнего дня. Здесь царила история, и масштабом времени здесь были не годы и даже не столетия. Наименьший отрезок, о котором еще следовало говорить, было тысячелетие;
Николай Александрович Белов — научный сотрудник института — как раз разбирал очередную пробу грунта.
— Посмотрите, — сказал мне Николай Александрович, разворачивая завернутые в пергамент образцы,— размер лежащей перед вами грунтовой пробы всего девяносто сантиметров; это характерная толщина для морских отложений в районе хребта имени Ломоносова. Потребовалось сорок пять тысяч лет для того, чтобы на дне моря образовался такой слой отложений.
— А как вы узнаёте, что он пролежал сорок пять тысяч лет? — спросил я.
— На основании изучения распределения радия в осадках и распада радиоактивных элементов было установлено, что скорость накопления морских отложений составляет от 1,3 до 2,0 сантиметра за тысячу лет. Таким образом, для того, чтобы образовался на дне слой грунта в один метр, нужно было время в пятьдесят тысяч лет. Взяв из разных мест океана породы грунта, стало возможным установить, когда и куда проникали теплые воды, — ответил он и потом добавил:
— В начале слоя — человек находился еще в каменном веке и его орудием была палка и камень, а в конце— он уже расщепил атом, создал котел-реактор и заставил вращаться турбины атомной электростанции. Не замечательно ли это!
Николай Александрович был энтузиастом, влюбленным в свою специальность, и, как все энтузиасты, он увлекался.
Я припомнил несколько экспедиций, в которых .приходилось вместе с ним работать, и всегда он был неутомимым тружеником «морского дна». Даже в самый суровый шторм он вечно возился со своими грунтовыми
пробами.Меня поразила необычайность того, что вся человеческая история помещалась на 90 сантиметрах грунтового слоя.
Вот, передо мной темно-коричневый ил, который накопился за последние 6 тысяч лет; толщина его всего 12 сантиметров. Только представить себе, что произошло за это время: рождались и умирали народы, возникали и исчезали государства, строились и превращались в руины города...
Я старался припомнить историю тех времен. События, мифы, отдельные случаи, запомнившиеся из книг, стали возникать у меня в памяти.
Вот Египет 6000 лет назад. Древние пирамиды Сак-кара и знаменитый сфинкс Гизе, фотографией которых начинались все книги о Египте. Первый фараон Менее, основоположник династии фараонов и египетского государства, строитель плотин и каналов на реке Ниле, которого, по преданию, сожрал крокодил. А далее — тысячелетний период строительства пирамид и высочайшей из них — пирамиды Хеопса. Это был период безраздельной власти жрецов, период страданий и угнетения народных масс. И мне почему-то представились обожженные, красные лица египтян и их сгорбленные спины на полях под безжалостным, палящим солнцем. Я вспомнил Иран и великое кровопролитное столкновение персов, халдеев и ассирийцев; могущество страны Элам, народы которого спустились с горных плато и завоевали Месопотамию; царя царей Кира и его великую империю. И тут я вспомнил древние книги персов «Авеста» и древних индусов — «Веды», в которых впервые упоминается об Арктике, о полярной ночи и злом боге, который на райскую страну Айрионо-Воейо нагнал холод и снег. Вспомнил я легенду, рассказывающую о народах, живших на горных плато и не знавших войн. У этих народов основным законом был закон справедливости, и они, по преданию, обучали своих детей только трем вещам: езде верхом, стрельбе из лука и умению говорить правду. Мои размышления прервал Николай Александрович:
— Вот эти полтора сантиметра попали на дно, когда Юрий Долгорукий начал строить Москву.
Я очень осторожно взял на ладонь ровесника Москвы.
— Восемьсот лет назад — это пустяк, — продолжал он. — Вот этот кусочек куда постарше: он образовался сорок пять тысяч лет тому назад.
Кусочек ила, пролежавший 45 тысячелетий, был серого цвета.
— Он выцвел за это время? — спросил я Николая Александровича.
— Нет, он такой и есть. Он другого состава, и в нем нет ракушек. В тот период были иные условия. Об изменении этих условий и рассказывают нам корненожки.
Николай Александрович пригласил меня посмотреть корненожек в микроскоп. Это была сложная установка, состоящая из нескольких приборов. Будучи стереоскопической, она позволяла получать как плоские, так и объемные изображения, давая большое увеличение.
Я взглянул и на фоне мелких крупинок ила увидел маленькие белые ракушки, напоминающие хрупкие пирожные из белка.
Самый нижний горизонт донных отложений расположен был на глубине 90 сантиметров. Что было в этот далекий период 45 тысяч лет назад?
Морские отложения в этот период представлены серыми песчаными слоями с полным отсутствием ракушек. В осадках было большое содержание железа и марганца. В этот период значительная часть Арктики была осушена, связи с Атлантическим океаном не было и климат был холодным. Затем наступает потепление, в донных осадках появляются ракушки; их становится все больше и больше. Цвет ила уже коричневый и темно-коричневый. Наступает потепление, которое снова сменяется похолоданием, продолжавшимся 15 тысяч лет, и опять на смену ему идет потепление, продолжавшееся 20 тысяч лет, в течение которого воды Атлантическою океана огромным потоком вливались в Арктический бассейн.
И снова, 18 тысяч лет назад, наступает похолодание, продолжавшееся 13 тысячелетий. Это похолодание было последним в нашу эпоху. 5 тысяч лет назад его сменил период потепления, длящийся и в настоящее время. Широким фронтом идут в Арктику атлантические воды.
— Словно в сказке! — сказал я. Каждая научная группа написала статьи; это как бы итог той большой работы, которая была проделана экспедицией в центральной части Арктики. Книга вышла большая и хорошая. Все переживали радость, сознавая, что мы тоже внесли свою лепту в дело изучения страны холода и льда—Арктики.
Начатые после Великой Отечественной войны исследования в Арктике продолжались в огромном масштабе. Вскоре после нашей экспедиции в Арктике была создана новая станция, которая стала дрейфовать, как когда-то дрейфовала группа Папанина. Предполагалось, что я буду участником этого дрейфа; и я начал уже собираться. В это время нам отпустили деньги на строительство первой в Советском Союзе ледовой лаборатории, с холодильными бассейнами, камерами и новой, точной аппаратурой. И мне, как специалисту-ледоведу, пришлось остаться на строительстве. В Арктику пошли мои друзья — Ваня Петров и Гурий Яковлев. Они с честью выдержали испытания.
Руководил этой экспедицией Михаил Михайлович Сомов.
В трудное время полярной ночи на лагерь надвинулись льды, и его разрушило. Зимовщикам пришлось ночью, в пургу и мороз, перебираться на другую льдину. Но паники не было. У советских людей, когда они попадают в трудные условия, не бывает паники — это их особенная черта.
Льдина, на которой дрейфовали мои товарищи, получила название «Северный полюс-2». Через год мои друзья, утомленные, но гордые за выполненное дело, явились на «Большую землю», привезя массу интересных исследований.
Я попал снова в Арктику, когда намечался дрейф станций «СП-3» и «СП-4». Руководил всей экспедицией Василий Федотович Бурханов. Это человек необычайной энергии. Он мог работать сутками. Масштаб его работ был огромен. Именно ему принадлежит честь организации крупнейших советских исследований в Арктике, а потом и в Антарктиде, которые далеко позади оставили все исследования зарубежных стран.
Меня очень увлекала работа с Василием Федотовичем, хотя часто было трудно. А однажды даже мне по-
пало от него. Как-то мы, когда уже были в Арктике, вернулись из полета рано и улеглись спать, часов в двенадцать дня. Вдруг, как на грех, «принесло» Василия Федотовича. Увидя нас спящими днем, он пришел в ярость.
— Вы что, днем спать, в такое время?
— Так мы только прилетели, Василий Федотович.
— Ну и что же? Вставать, немедленно вставать!
Мы нехотя встали, и тогда мне в голову пришла шутка. Я и сказал ему:
— Как несправедлива жизнь! Сто лет можно спать и ничего не будет, если начальство не видит. Один час поспишь, когда оно увидит, — сто лет попрекать будет.
Все рассмеялись, рассмеялся и Василий Федотович.
— Ну ладно, идемте, я вам дам такое задание, что сто лет спать не придется.
Задание действительно было несколько необычным. В этой экспедиции появилась «новая техника», как мы называли вертолеты, которые только еще опробовали в столь суровых условиях. Чтобы уяснить, какое огромное, значение имеет для Арктики вертолет, расскажу вам один случай.
В селении, которое расположено у мыса Биллингса, охотники готовились стрелять нерпу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28