Она сидела за столом в кабинете Даниэлы. Всю эту неделю ей пришлось подменять Даниэлу в Доме моделей, и это время показалось ей вечностью. Если бы она могла, она бы проводила все время в больнице, у постели своей подруги. Джина понимала, что Даниэла еще нескоро сможет приступить к работе. И Даниэла, и ее малыш должны оправиться от случившегося, а на это нужно время, много времени. Но Джина не умела унывать.
В мечтах она уже видела, как подросший сынишка Даниэлы делает предложение ее дочери, а что у нее родится дочь, Джина не сомневалась. Она уже и имя ей придумала: Джина Даниэла. Ее Джина Даниэла, безусловно, будет красавицей, и сын Даниэлы и Хуана Антонио не сможет в нее не влюбиться. Они будут великолепной парой! Джина улыбнулась. Тогда они с Даниэлой станут не только подругами, но и родственницами… Но пора было возвращаться к делам, закончить их побыстрее и отправиться домой к Даниэле. В больницу она уже не успеет, так что будет дожидаться возвращения Даниэлы у нее дома. Им есть о чем поговорить, ведь они не виделись со вчерашнего дня…
С тех пор как Аманда поселилась у них в доме, Херардо раздражали вопросы о здоровье тещи. Он понимал, что Фелипе спрашивает из вежливости, но не мог совладать с собой. Фелипе любил подтрунивать над другом, и это злило Херардо. Поэтому на вопрос, как себя чувствует донья Аманда, Херардо пробормотал скороговоркой:
– Да-да, Аманда чувствует себя хорошо.
Но сегодня Фелипе был серьезен.
– Но она все еще у вас, как будто так и надо, – заметил Фелипе. – Тебе что, нравится, что она живет у вас?
– Конечно, нет. С каждым днем она все больше чувствует себя хозяйкой в доме. Она даже съездила к себе и привезла свои вещи. Она всерьез обосновалась в комнате ребят, Фелипе, – озабоченно сказал Херардо.
– Слушай, а почему бы тебе не взять инициативу в свои руки? – спросил Фелипе.
– Да, но как? Как я могу ее выгнать? Когда я ей намекаю, что пора бы и честь знать, она не дает мне договорить и становится такой покладистой, что я теряюсь, – признался Херардо.
– А ты не намекай! Скажи ей прямо, без обиняков, – посоветовал Фелипе.
– Все не так просто, как ты думаешь. Я же говорю, что Аманда очень изменилась. Она стала такой нежной и ласковой с детьми и с Каролиной.
– Старуха просто умнее, чем мы думали. Она прекрасно поняла, что по-плохому она ничего не добьется.
– Я не могу ее выгнать, – покачал головой Херардо. – Каролина рассердится.
– Я не думаю, что Каролина будет возражать, – с нажимом сказал Фелипе.
– Нет, конечно. Она ничего не скажет, но будет переживать.
– Знаешь что? – рассердился Фелипе. – Тогда терпи!. Но нельзя же быть такой тряпкой!
– Ты совершенно прав, Фелипе, – сказал Херардо, пряча глаза. – Сегодня же… еще не знаю, как… но сегодня же я добьюсь, чтобы Аманда уехала от нас.
– Вот это мужской разговор! – одобрил Фелипе.
Аманда сама натянула веревки в гостиной и развешивала белье. Она была довольна, что помогает дочери. У бедной девочки и так забот хватает, до стирки руки не доходят… Хлопнула входная дверь, и в гостиную вошел хмурый Херардо.
– Добрый день, – поздоровалась с ним донья Аманда. – А Каролины еще нет. Она пошла в школу за Лало.
Херардо кивком ответил на ее приветствие и, отодвигая мокрое белье, спросил:
– А почему вы развешиваете здесь белье?
– Чтобы оно высохло.
– Ах, чтобы оно высохло? Разве вы не знаете, что у нас для этого есть место на крыше?
– Знаю, но мне трудно подниматься по лестнице, – оправдывалась Аманда, не понимая, что же произошло с ее мягким и вежливым затем. – Солнца ведь все равно нет, так что белье высохнет и здесь.
– Конечно, но в комнату из-за этого не войти, – холодно сказал Херардо.
– Кто на это обратит внимание, Херардо? – искренне удивилась Аманда. – Мы не ждем гостей. А если кто и придет, я могу все снять… или гость потерпит.
– Я не хочу, чтобы моя квартира превратилась в прачечную, – все также холодно уронил Херардо.
– Я же хотела помочь, не сердитесь, – кротко ответила Аманда.
– Знаете, сеньора, мы должны еще поговорить о вашем здоровье, – сказал Херардо, стараясь не смотреть на Аманду.
– Спасибо, мне уже лучше. И все благодаря вашей заботе. Я никогда не перестану благославлять вас за это, – заискивающим тоном проговорила Аманда, не понимая, куда дует ветер.
– Вот и хорошо! Тогда… сегодня же вы можете вернуться к себе домой, не так ли?
– Что вы сказали? – опешила Аманда. У нее потемнело в глазах.
– Я сказал, что вам больше нет смысла оставаться у нас, сеньора. Каролина сможет навещать вас по утрам, когда Лало в школе.
– Херардо, миленький, я… – взмолилась Аманда.
– Послушайте, нам незачем больше тесниться, – перебил ее Херардо. – А вам будет лучше у себя дома. Так что соберите ваши вещи, и сегодня же мы отвезем вас домой.
Аманда отвернулась, ее плечи опустились и начали вздрагивать.
– Да, конечно же, вы правы, – проговорила она, стараясь подавить дрожь в голосе. – Хотя я вам и нужна, но в этом доме для меня нет места. Что поделаешь?
Херардо стало жаль ее.
– Я вас прошу, сеньора, не плачьте! Вы с самого начала знали, что пробудете у нас несколько дней.
Послышался скрип открываемой двери и в гостиную, завешанную мокрым бельем, вошла Каролина с детьми. Она сразу почувствовала неладное и с недоумением разглядывала мужа и мать.
– Привет! Мы пришли, – радостно объявил Лало.
– Здравствуй, сын! – отозвался Херардо.
Донья Аманда бросила косой взгляд на зятя:
– И белье тут ни при чем. Я сейчас его сниму… И пойду собирать вещи.
– Почему, бабушка? – спросил Лало, с тревогой глядя на нее.
– Твоя мама возвращается к себе домой, – сказал Херардо, обращаясь к Каролине.
– Твой муж меня выставляет, – поправила его Аманда, вытирая слезы. – А где командует капитан, там не командует матрос.
– Прошу вас, донья Аманда, я вас не выставляю. Просто я сказал, что раз вы чувствуете себя хорошо, то можете вернуться к себе домой, – Херардо явно чувствовал себя не в своей тарелке. – И вам, и детям будет удобнее.
– Да, я знаю, – кивнула Аманда и посмотрела ему в глаза. – Я вообще не должна была приезжать сюда. Вы хотите жить отдельно… Ясно, как божий день…
– Мама, я буду приезжать к тебе каждый день, – заверила ее Каролина.
– Конечно, если у тебя будет время. Я тебе всегда рада… А если не сможешь, что ж? У тебя есть твои обязанности, я понимаю, – сказала Аманда и, вздохнув, добавила: – Пойду, соберу вещи.
– Прости меня, Каролина, – сказал Херардо, когда донья Аманда скрылась в детской.
– Все правильно, Херардо, – улыбнулась ему Каролина. – Ты все правильно сделал. Так оно и должно быть.
Доктор Карранса заглянул в палату Даниэлы.
– Ну, все в порядке! Вы можете идти домой, – сказал он, довольно улыбаясь.
Даниэла стояла у кровати рядом с Хуаном Антонио и даже уже успела переодеться в строгий темно-синий костюм.
– Да, доктор, спасибо, – Даниэла немного помедлила и сказала: – Вас, должно, быть, удивит то, что я скажу, но я не хочу уходить. Я хотела бы остаться здесь, чтобы быть рядом с моим ребенком.
– Вы можете приходить к нему каждый день. А через две недели он будет дома, – рассеянно сказал врач.
– Наберись терпения, – поддержал его Хуан Антонио.
– С ним правда все в порядке? – спросила Даниэла. – Если бы вы знали, как я волнуюсь.
– Вы каждый день задаете мне этот вопрос, – улыбнулся врач. – Пока все идет нормально. Конечно было бы лучше, если бы он родился вовремя.
– Раньше, чем уйти отсюда, зайдем посмотреть на нашего маленького, – попросила Даниэла.
– Могла бы этого и не говорить. Я и сам не могу на него наглядеться, – ответил Хуан Антонио.
Они вышли из палаты и направились по коридору в отделение для недоношенных. По дороге Хуан Антонио заговорил о Монике, но Даниэла ответила весьма холодно:
– Я благодарна ей за открытки, которые она мне прислала в больницу. Надеюсь, она писала их от всего сердца, а не под твоим давлением.
– Она еще ребенок! Ты не должна к ней так относиться, – нахмурился Хуан Антонио.
– В глубине души я ужасно суеверна. Моника столько раз мне повторяла, что не хочет, чтобы у нас родился ребенок… Еще немного и так бы и было. Я очень нервничаю. И не успокоюсь, пока наш сын не будет с нами, у нас дома. Постарайся меня понять.
Дома Даниэлу и Хуана Антонио встретили Джина, Фелипе, Мария и Дора.
– Моника уже дома? – поинтересовался Хуан Антонио.
– Нет, сеньор, еще рано, она не вернулась из школы, – ответила Мария и, обернувшись к Даниэле, сказала: – Ох, сеньора, все это время бедная девочка проплакала из-за вас и малютки. Она так раскаивается в том, что плохо вела себя.
– И сколько же продлится ее раскаяние? Два дня? До тех пор пока ее подруге Летисии не стукнет опять что-нибудь в голову? И все начнется сначала, – Даниэла резко повернулась, и у нее закружилась голова, она зашаталась. Хуан Антонио усадил ее в кресло. – Я посижу немного в гостиной, прежде чем подняться к себе.
Фелипе галантно поцеловал руку Даниэлы:
– Смотрите, наша больная выглядит чудесно!
– Я тебе не прощу, что ты ни разу не приехал ко мне в больницу, – Даниэла шутливо потрепала его по волосам.
– Я был в курсе всех твоих дел. К тому же… посылал тебе моего представителя, – Фелипе кивнул на Джину.
– Да, мы, женщины, должны быть сильными и здоровыми. А всякие там аварии и болезни нам устраивают мужчины, – усмехнулась Джина.
– Ты все такая же, Джина, – рассмеялась Даниэла, но тут же сморщилась от боли. – Не смеши меня, Джина, а то у меня разойдутся швы.
– Прости, – сказала Джина. – Ты так хорошо выглядишь, что я совсем забыла, что тебе нельзя смеяться.
– Нам надо подумать, как мы назовем нашего сына. Какие будут предложения? – Хуан Антонио вопросительно посмотрел на Даниэлу.
– Я уже придумала, – отозвалась Даниэла. – Мы его назовем Хуан Мануэль. В честь тебя и моего отца. Вам нравится?
– Да-да, очень нравится, – заверил Фелипе.
– Вообще-то мне не очень, – задумчиво сказал Хуан Антонио. – Хуан Мануэль?… Хуан Мануэль… Ну раз ты так решила…
– А Дора назвала сына Игнасио, – вставила Мария.
– Игнасио и Хуан Мануэль будут расти вместе. И будут большими друзьями, – убежденно сказала Даниэла.
Мария довольно заулыбалась.
– Так значит Хуан Мануэль? – спросил Даниэлу Хуан Антонио.
– Да, Хуан Мануэль Мендес Лорентэ, – ответила Даниэла.
– Нет, Хуан Мануэль Мендес Давила Лорентэ, – поправил ее Хуан Антонио.
– А почему ребенок… ой, простите… Хуан Мануэль должен еще две недели провести в больнице? – поинтересовался Фелипе.
– И я о том же спрашиваю. Но что можно поделать? – с горечью сказала Даниэла. – С другой стороны, он ведь должен был родиться только через два месяца, так что две недели – это немного.
– По крайней мере, ты уже родила, – вздохнула Джина, – а мне еще шесть месяцев ждать, пока появится на свет Джина Даниэла, королева Карибского моря… Ах, я сойду с ума.
– Как? А разве ты уже не сошла? – съехидничал Хуан Антонио.
– Пожалуйста, без намеков, – надул губы Фелипе.
Все весело рассмеялись.
За столиком ресторана сидела Иренэ. Мужчина, сидящий напротив нее, медленно поднес зажигалку к сигарете и закурил, выпустив облачко дыма. Он прищурил глаза, слушая, что говорила ему Иренэ:
– Я пришла, чтобы покончить с этим делом. Мне уже надоело, что вы мне постоянно звоните. Предупреждаю, я больше не подойду к телефону!
– Я не оставлю вас в покое, пока вы не заплатите мне должок, – ухмыльнулся мужчина.
– Вы с ума сошли! – лицо Иренэ дышало злобой. – Я уже заплатила вам достаточно кругленькую сумму, а вы не сделали ничего. Абсолютно ничего!
– Я бы мог позвонить сеньоре Даниэле Лорентэ, – сказал мужчина, вновь затягиваясь сигаретой, – и рассказать ей, почему она попала в аварию.
– Ну в этом случае вы рискуете только своей головой, – недобро усмехнулась Иренэ, – ведь у вас нет доказательств против меня.
– Я не назову ей моего имени и не дам ей мой номер телефона. Так что это вам придется опровергать мои слова, когда вас спросят… – мужчина загасил сигарету. – Но вам никто не поверит!
– Разделайтесь с Даниэлой, – Иренэ понизила голос до шепота, – и я дам вам денег, много денег!.. Мы с вами поговорим, когда ее не станет, – и Иренэ приподнялась, собираясь уйти, но хриплый голос ее собеседника остановил ее.
– Нет, сеньора, вы ошибаетесь! Я больше не намерен рисковать. По крайней мере, пока…
– Вы боитесь? Боитесь такой женщины, как Даниэла? – удивленно подняла брови Иренэ.
– Я не хочу оказаться в тюрьме. Знаете, это не то место, куда я стремлюсь, – криво усмехнулся мужчина.
– Тогда нам не о чем говорить! – Иренэ встала. Мужчина тоже поднялся:
– Учтите, я вас предупредил! Из-за своей жадности вы навлечете на себя беду.
Он схватил ее за руку и грубо прижал к себе.
– Отпустите меня, отпустите немедленно, – яросто вырывалась Иренэ.
– Я никогда вам не говорил, что вы красивая? – мужчина попытался поцеловать Иренэ, но она со всего размаху влепила ему звонкую пощечину и вылетела из ресторана.
Глава 48
Моника винила себя в том, что произошло с Даниэлой. Смерть любимой матери, а затем и Игнасио оставила глубокий след в ее душе. Страх потерять еще одного близкого человека сковывал Монику. Перед этим страхом отступали, казались мелкими все ее прежние тревоги. Она вспоминала слова Летисии о том, чем ей грозит рождение брата. Для Летисии одним из весомых аргументов было то, что Моника могла бы лишиться состояния, что все вещи и сам дом могут достаться брату.
Состояние, богатство были предметом тайного вожделения самой Летисии, но Моника не знала бедности и, может быть, именно поэтому не была рабой вещей, а состояние я богатство были для нее абстрактными понятиями. Нет, ей страшнее всего было потерять расположение отца и Даниэлы. Моника твердила, что не хочет братика, потому что Даниэла не будет ее любить, а она сама станет лишней в семье. Ей становилось жаль себя до слез. Так что, когда Даниэла говорила, что Моника ревнует к будущему ребенку, то была недалека от истины.
Моника стояла на своем не из-за упрямства, как думал Хуан Антонио, а больше для того, чтобы услышать в ответ, что ее любят и будут любить, и не хотела верить, когда ее уговаривали или, как говорила Мария, танцевали перед ней, потому что боялась быть обманутой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58