С одной стороны, он обрадовался ему, но с другой… Альберто казалось, что Гонсало приходит к нему не столько, чтобы проведать и поддержать его, сколько, чтобы позлорадствовать, видя дружка в таком ужасном положении. Впрочем, на этот раз Гонсало появился, как нельзя кстати. Альберто давно написал письмо Даниэле и все ждал случая передать его. Благодаря приходу Гонсало такой случай ему представился.
– Ты должен найти Даниэлу, – сказал Альберте – Наверное, она уже вернулась из круиза. Пойди к ней и отдай вот это письмо…
– Можно узнать, что там написано? – поинтересовался Гонсало.
– Я тут прошу у нее прощения. Пишу, что готов стать перед нейна колени, только бы она вытащила меня отсюда.
– Это надо было сделать с самого начала, – Гонсало с сомнением покачал головой. – Но ты же такой упрямый. Ах, Альберто, ты же лучше любого другого знаешь, что ложь действует на женщину гораздо лучше, чем угрозы…
– В этом письме нет ни слова лжи, – сказал Альберто. – Ты не представляешь, Гонсало, что мне пришлось здесь пережить. Это ужас! Если бы я мог рассказать тебе…
Альберто закрыл лицо руками. Вид у него был жалкий. Гонсало положил письмо во внутренний карман и, ободряюще похлопав приятеля по плечу, вышел из комнаты.
Тем же вечером Гонсало пошел к Даниэле. Он позвонил в ее квартиру снизу по домофону, но Даниэла довольно долго не хотела его пускать. Зная Гонсало, она просто-напросто боялась его. Однако он сумел все-таки добиться, чтобы она ему открыла. Он сказал, что у него письмо от Альберто, и принялся так красочно описывать жалкий вид Альберто и его ужасное состояние, что сердце у Даниэлы не выдержало, и она впустила Гонсало.
– Давай письмо и убирайся, – сказала она, едва он перешагнул порог ее квартиры.
По лицу Гонсало гуляла хитрая усмешка.
– Какая же ты наивная… – сказал он, захлопывая дверь за спиной.
Даниэла бросилась назад в гостиную, но он настиг ее и, повалив, стал целовать. Даниэла отворачивала лицо от противных мокрых губ Гонсало и пыталась вырваться, но он цепко держал ее, навалившись на нее всем телом. Наконец Даниэле удалось спихнуть его. Она вскочила и бросилась вверх по лестнице в свою комнату. Она едва успела запереть дверь, как Гонсало оказался с другой стороны двери.
– Ты от меня не уйдешь! – хохоча, кричал он. – Лучше не сопротивляйся, Даниэла!
Под его тяжелыми ударами дверь содрогалась и, казалось, вот-вот должна была вылететь. Дрожащими руками Даниэла схватила трубку радиотелефона и стала набирать номер полиции. Пальцы ее прыгали, она не попадала на нужные цифры, и вновь и вновь пыталась набрать номер. Гонсало услышав из-за двери, как она кричит в трубку: «Полиция! Ответьте, полиция!» бросился вниз, в гостиную и, подняв трубку основного телефона, сказал Даниэле, что ничего у нее не выйдет. После этого он выдернул телефонное гнездо «с мясом», и телефон в комнате Даниэлы тоже онемел. Гонсало вновь неспеша поднялся по лестнице и стал методично вышибать дверь в комнату Даниэлы. Вне себя от ужаса Даниэла бросилась в лоджию и стала призывать на помощь идущих внизу по улице людей.
– Помогите! Помогите! На помощь – кричала она.
Гонсало, услышав ее крики, понял, что пора уходить. Проклиная Даниэлу, он спустился по лестнице, задержался перед зеркалом в гостиной, чтобы привести себя в порядок и оправить одежду, а потом медленно вышел из квартиры.
На крики Даниэлы прибежал дон Висенте. Услышав из-за двери его голос, Даниэла открыла дверь и спустилась в гостиную. Она была сама не своя от испуга. Дон Висенте предложил побыть с ней немного, пока она не успокоится, но Даниэла уже приходила в себя. Она поблагодарила дона Висенте, сказала, что запрет хорошенько входную дверь и постарается уснуть. Старик сказал, что если ей что-нибудь понадобится, он в любую минуту готов к ней подняться, и ушел.
Джина на следующий день покрутила пальцем у виска, когда Даниэла рассказала ей о случившемся.
– Ну что ты за человек?! – сетовала она. – Разве можно было открывать такому подонку, как Гонсало.
– Ладно, Джина, не будем больше об этом, – попросила Даниэла. – Мне не хочется об этом думать.
Она действительно старалась больше не думать о случившемся. Даниэла не стала заявлять на Гонсало, предположив, что он, вероятно, уедет из города, и надолго. Так оно, собственно, и получилось. Навестив Альберто в тюрьме в последний раз, Гонсало сказал ему, что Даниэла даже не стала читать его письма. Порвала его там же, на глазах у Гонсало. С удовлетворением отметив, как окаменело в гримасе злобы лицо приятеля, Гонсало попрощался с ним, сообщив, что уезжает надолго и далеко, и пообещав писать. Альберто практически не слушал его. Последняя надежда вырваться из тюрьмы для него рухнула. Даниэла хочет покончить с ним. Ну что ж… Когда-нибудь он выйдет из тюрьмы, и тогда они попляшут… Они все у него попляшут!
Между тем для Даниэлы последующие дни до субботы прошли относительно спокойно, если не считать бурного визита Иренэ в Дом моделей. Иренэ явилась, устроила скандал и даже заявила Даниэле, что беременна от Хуана Антонио, но Даниэла не слишком-то ей верила. Она уже достаточно узнала Иренэ. Херардо приходил просить у нее прощения за скандал в полицейском участке, и она простила его. Фелипе был сам не свой и то принимался ругать Джину на чем свет стоит, то бросался к ней и начинал умолять ее забыть проклятого немца…
Но вот наступила суббота. Даниэла нервничала все больше и больше, и Джина даже перестала подшучивать над ней. В назначенное время они поехали на площадь Анхель-де-ля-Индепенденсиа на машине Джины.
– А вдруг он не приедет? – спрашивала Даниэла.
– На что спорим, что приедет? – успокаивала подругу Джина.
– Господи, я больше не могу… – смеялась Даниэла.
– Это я больше не могу! – сердилась Джина. – Со вчерашнего дня ты ни о чем другом не можешь думать!
– Но это же естественно…
– Из-за тебя я тоже начинаю мечтать о Хансе, как сумасшедшая!
– Джина, Германия неблизко отсюда…
– Подумаешь… чуть подальше США. Эй, гляди веселей!
– Что ты тащишься, как черепаха? – с упреком сказала Даниэла.
– А ты хочешь, чтобы мы разбились?! – проворчала Джина, но скорость все-таки прибавила. – Ах, я умру, не от любив!
– Джина! Джина! Смотри!
Автомобиль Хуана Антонио стоял посреди площади. Не заметить его было невозможно. К бортам машины была привязана целая туча красных воздушных шаров, по форме напоминающих сердце. Шары держали транспарант, на котором огромными буквами было выведено: «Даниэла, я тебя люблю!». Сам Хуан Антонио, по-турецки сложив ноги, сидел на капоте своей машины с тем идиотским видом, который отличает влюбленных и за который им многое прощается.
Даниэла выскочила из машины. Хуан Антонио бросился ей навстречу. Они обнялись и долго не выпускали друг друга из объятий.
– Я поехала! – нажав на стартер, крикнула им Джина, понимая, что она здесь лишняя.
– Как тебе мой сюрприз? – спросил у Даниэлы Хуан Антонио.
– Замечательно! Просто не могу поверить.
– Подожди секунду! – Что ты делаешь?
Хуан Антонио перерезал веревку, державшую транспарант, и, свернув его, отпустил шары. Десятки алых сердец стали медленно подниматься над площадью.
– Вот так и наша любовь! Достанет до самого неба! – воскликнул Хуан Антонио.
– Ты сошел с ума! – смеялась Даниэла.
– Да я сошел с ума! – радостно подтвердил Хуан Антонио. – Я без ума от тебя, без ума!
Он сел за руль, и Даниэла села на переднее сидение рядом с ним.
– Куда поедем? – спросил Хуан Антонио. – Нам о стольком нужно поговорить…
– Я хочу увидеть Монику, – сказала Даниэла.
– Она, наверное, уже ждет нас дома.
– Думаю, она не слишком жаждет со мной познакомиться…
– Во всяком случае, она согласилась познакомиться с тобой, а это уже кое что.
– Тогда давай заедем ко мне, дорогой. Возьмем подарки, что я покупала для нее в Майами, и сразу поедем к вам.
– Прекрасная идея! В путь!
Машина Хуана Антонио рванулась с места и понеслась по улице. Они заехали за подарками, и Хуан Антонио с удивлением обнаружил, что Даниэла живет в том же доме, что и Иренэ. Он ничего не сказал Даниэле, но про себя забеспокоился. Если Иренэ решит мстить Даниэле, это соседство может оказаться совсем неуместным. У Даниэлы они задержались совсем не надолго. Даниэла избегала объятий и поцелуев.
– Самое главное сейчас – Моника, – повторяла она.
У Хуана Антонио дверь им открыла Мария. Она пошла за девочкой и долго не возвращалась. Даниэла страшно нервничала. Хуан Антонио, видя это, стал громко звать Монику. Наконец девочка появилась в дверях, подталкиваемая Марией в спину.
– Где ты была, Моника, иди-ка сюда, – позвал ее Хуан Антонио. – Ну-ка, поздоровайся с Даниэлой.
– Здравствуй, Моника, – сказала Даниэла.
:– Почему ты ничего не отвечаешь? – Хуан Антонио наклонился к дочери.
– Я знаю, что не слишком тебе нравлюсь, – обратилась к девочке Даниэла. – И я тебя понимаю. На твоем месте я чувствовала бы то же самое. А еще я понимаю, что ты вряд ли примешь сейчас от меня что-либо, но я все равно принесла тебе подарки… Смотри, вдруг тебе понравится…
Моника равнодушно взяла игрушки.
– Ты ничего не хочешь сказать? – спросил Хуан Антонио.
– Спасибо, – сказала Моника.
– Ты очень красивая, – Даниэла заглянула в глаза девочке и погладила ее по щеке. – Я думаю, ты очень похожа на твою маму.
Моника молчала.
– Ну что ж… – сказал Хуан Антонио. – Раз Моника не хочет и рта раскрыть, позволь представить тебе, Даниэла, Марию. Она очень давно работает в этом доме и стала практически членом нашей семьи.
. – Очень приятно, – Даниэла протянула служанке руку.
– Спасибо, сеньорита, – Мария пожала руку и сказала, что ей, наверное, лучше оставить их одних с девочкой.
Она вышла, и Даниэла наклонилась к Монике.
– Меня очень огорчило то, как ты говорила со мной по телефону, – сказала она. – Я знаю, что никого невозможно любить сильнее мамы и что никто не может ее заменить. Я тоже потеряла маму, когда была совсем маленькой. Но я до сих пор ее помню… и никогда не забуду…
– Почему ты ничего не говоришь? – спросил у дочери Хуан Антонио. – Ты никогда не была такой тихоней!
– А что мне говорить? – Моника подняла на него глаза.
– Наверное, у тебя много кукол… – предположила Даниэла.
– Да, – кивнула девочка.
– Может, покажешь мне их? Я обожаю кукол… Знаешь, когда я была маленькой…
– Я пошла к себе в комнату, – резко перебила ее Моника.
Даниэла молча смотрела ей вслед. Хуан Антонио присел возле нее на диван и обнял за плечи.
– Не беспокойся. Она же приняла от тебя подарки и не грубила тебе… А это уже кое что…
– Наверное, ты прав, – согласилась Даниэла. – По сравнению с тем, что она наговорила мне по телефону…
– Это на нее так влияет одна школьная подружка, – объяснил Хуан Антонио. – Забивает ей голову всякой чепухой о мачехах и падчерицах. А недавно сказала, что, когда мы с тобой поженимся, сразу же отправим Монику в интернат.
– Бедняжка Моника… Как же все это тяжело…
– Но я ей объяснил, что ты никакая…
– Никакая не ведьма?
– Да. Ты не ведьма. Как раз наоборот. Если уж я в тебя влюбился…
– Спасибо, Хуан Антонио…
– Завтра нас ждет на обед моя сестра, – сказал Хуан Антонио.
– Как ее зовут?
– Сония.
– Я буду очень рада с ней познакомиться.
– Да… Только знаешь… – Хуан Антонио неожиданно замялся. – Ты там ничему особенно не удивляйся… Сония в последнее время несколько не в себе.
Рамон был в саду, когда женский голос внезапно окликнул его. Он подошел к решетке и выглянул на улицу. Там стояла Альма.
– Зачем ты пришла? Я же сказал тебе, что между нами все кончено, – сердито сказал Рамон.
– Я ничего не поняла в прошлый раз, – призналась девушка. – Я так беспокоюсь. Что с тобой происходит, Рамон?
– Ничего.
– У тебя появилась другая женщина?
– Тебя это не касается.
– Как это не касается?! – Альма ухватилась за прутья решетки. – Я же люблю тебя. Мы с тобой строили столько планов!
– Забудь об этом, – сказал Рамон. – И обо мне тоже забудь.
– Почему ты так вдруг изменился, Рамон? – девушка едва не плакала. – Кто она? Я все равно не успокоюсь, пока не узнаю!
Рамон вышел из ворот сада и подошел к Альме.
– Иди домой. Прощай, Альма…
– Но я ведь переехала в город только из-за тебя! – воскликнула Альма. – Что же теперь будет?! Что мне делать?
– Возвращайся в деревню. Все, все, уходи…
У тротуара возле них остановилась машина. Шофер, выскочив, открыл заднюю дверцу.
– Ради Бога, Рамон! Не поступай так со мной! – умоляла Альма.
– Уходи, я сказал!
– Что здесь происходит? – Сония, выйдя из машины, удивленно смотрела на них.
– Понимаешь… – смутился Рамон.
– Кто эта женщина? – строго спросила Сония.
– Я – невеста Рамона! – Альма вызывающе лядела на подъехавшую богачку.
– Альма! Я тебе уже сказал! – прикрикнул Рамон.
Сония круто повернулась к девушке.
– Рамон не желает больше вас знать, – сказала на. – Оставьте его в покое. Рамон, нам лучше войти дом…
– Нет, погодите, – Альма внезапно схватила Сошло за рукав. – Значит, ты, Рамон, связался со своей хозяйкой! С этой старой мымрой!
– Пустите меня! – Сония попыталась вырваться, но Альма крепко держала ее. Ударив Сонию по лицу, она с силой толкнула ее, и Сония, не удержавшись, упала на землю. Подбежавший Рамон схватил Альму и отшвырнул в сторону.
– Убирайся! И чтобы я больше тебя не видел! – крикнул он.
Девушка, плача, пошла прочь. Рамон помог Сонии подняться и увел ее в дом.
Рамон был очень смущен происшедшим, тем более что у Сонии от удара Альмы расплылся синяк в пол-лица. Она лежала на кровати в спальне, и он делал ей примочку, стараясь не смотреть ей в глаза. Сонии стало даже смешно.
– Мне так стыдно, – тихо сказал Рамон. – Альма, действительно, не ведает, что творит…
– В конце концов она права, – улыбнулась Сония. – Она, должно быть, очень любит тебя… А я чувствую себя ведьмой-колдуньей из сказки…
– Ты не ведьма. И ни в чем не виновата. Это я виноват, что не сумел сразу все объяснить Альме.
– Мне все равно, что будет, – сказала Сония. – Пока ты любишь меня, все остальное для меня не имеет значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58