И я тоже, – заверила ее Джина. – Мы обе с тобой свободны как птицы!
– Если бы Фелипе сейчас тебя слышал…
– Он не воспринимает меня всерьез. Я отплачу ему той же монетой. Будем квиты, – сказала Джина.
– Ты ошибаешься… Он любит тебя, – вступилась за Фелипе Даниэла.
– Любит, – согласилась Джина. – Любит проводить со мной время. Только не любит говорить о женитьбе и всем таком прочем. А если речь идет только о том, чтобы весело провести время, так у меня тоже могут быть варианты! Кстати… – Джина соскочила с кровати. – Тот немец, что вчера обедал за одним столом с нами, бросал на меня такие взгляды… И на тебя тоже!
– Ну нет… На меня – нет… – улыбнулась Даниэла.
После обеда они немного позагорали на верхней палубе. Там, глядя на воду, скользящую за бортом, Даниэла и вспомнила об Альберто. Ей стало жаль его. Теперь, когда ее родина, ее любимый Мехико, были далеко, все проблемы и даже вина Альберто казались не такими уж значительными. Сейчас она могла бы простить Альберто, но было уже поздно. Ему предстояло провести за решеткой десять лет. «Что такое десять лет?» – подумалось Даниэле. Она вспомнила себя десять лет назад, совсем молодой. Кажется, время промелькнуло как вот эта вода, что бурлит за бортом. Но, наверное, там, в тюрьме, время тянется медленно, как смола.
Альберто – это табу! – повторила Джина. – Да и некогда о нем думать. Лучше подумай, во что нам одеться сегодня вечером, чтобы быть за ужином просто ослепительными!
– Мы же привезли несколько платьев из последней коллекции, – напомнила Даниэла.
– Эх, нам бы сюда еще наши бриллианты! – вздохнула Джина.
– Знаешь, я только сейчас вспомнила… – сказала Даниэла. – Я почти все драгоценности оставила дома, в Мехико…
– Надеюсь, хоть заперла их в надежном месте?
– Нет… Но там же Дора. С ней никаких проблем не будет. Она не способна взять чужое…
– Да, пожалуй… – согласилась Джина.
Вечером во время ужина к их столику в ресторане подсел вчерашний немец. Он хорошо говорил по-испански, хотя, как и большинство немцев, слишком раскатисто напирал на звук «р», словно именно с этим звуком у него были какие-то свои счеты.
– Вы путешествуете одни на этом корабле, не так ли? – вежливо спросил он.
– Одни, совсем одни… – закатывая глаза, жалобно вздохнула Джина.
– Прекрати! – попыталась одернуть ее Даниэла.
– Я тоже один, – сказал немец. – Меня зовут Ханс. Ханс Лютман.
– Я – Джина, – сказала Джина. – А мою подругу зовут Даниэла.
– Вы из Мексики, не так ли?
– Да, из столицы.
– Мексика – прекрасная страна! – заявил немец. – Я был там десять лет назад совсем молодым.
– Ну, в то время мы с Даниэлой были еще в пеленках! – засмеялась Джина.
Немец, видимо, решив, что вступительная часть знакомства закончена, перешел к комплиментам, на которые оказался мастер. Говорил он медленно, но от этого употребляемые им эпитеты приобретали какой-то особый вес – к ним словно возвращалась их первоначальная ценность.
– Никогда не думал, что в Мексике такие красивые женщины… – сообщил немец.
– Есть ничего девушки… – согласилась Джина. – Нас-то, конечно, отливали по особому заказу.
– Джина любит пошутить, – объяснила Даниэла. – Вы, должно быть, уже поняли…
– Она права, – сказал Ханс. – Вы – красивые. Очень красивые.
– И секси, секси, секси! – добавила Джина.
– Надеюсь, мы часто будем встречаться во время этого круиза, – невозмутимо продолжал немец. – Никогда не думал, что это путешествие окажется… как бы это сказать… с сюрпризами!
– Как «ящик Пандоры», – уточнила Джина.
– Джина!!! – Даниэла строго взглянула на подругу.
Ханс еще некоторое время посидел с ними. Он пытался вытащить их на дискотеку или в казино, но и Джина, и Даниэла заявили, что смертельно устали и вынуждены отказаться. Видя, как огорчился немец, Джина утешила его:
– Еще будет время, Ханс. Об этом не беспокойтесь.
– Я хочу, чтобы вы знали, Джина, – заявил немец. – Я восхищен вашей красотой.
– Сразу видно мужчину со вкусом, – благодарно кивнула Джина.
– Вам тоже… – немец обернулся к Даниэле. – Вам тоже не о чем просить природу. Вы – прекрасны!
– Большое спасибо, – Даниэла церемонно склонила голову. – Благодарю за комплимент. Надеюсь, мы еще увидимся…
– Завтра в бассейне, если это возможно, – сказал немец. – Сегодня я вас там не видел.
– Завтра увидите, – пообещала Джина. – Нашим бикини пора на солнышко!
– Вы обе будете прекрасны в бикини.
– Спасибо, Ханс. Нам пора.
Даниэла и Джина поднялись. Ханс тоже встал и, сказав, что очень рад был с ними познакомиться, поцеловал Джине руку. По пути к лифту Даниэла ругала подругу за безудержное кокетство.
– Но ведь он такой красивый, – оправдывалась Джина. – И такой галантный…
– Все равно, ты вела себя неправильно.
– Почему это? Мы, женщины, от природы кокетливы. Мужчинам это нравится!
– Ах, Джина… – вздохнула Даниэла. – Я иногда тебя просто не понимаю…
Они остановились у лифта. Какая-то парочка пререкалась тут же в ожидании кабины. Даниэла взглянула на них и встретилась глазами с… ним. Он осекся на полуслове и теперь молча смотрел на нее. Его спутница обернулась и тоже взглянула на Даниэлу.
– Вот неожиданность… – наконец сказал он. – Я и представить не мог, что вы плывете на этом корабле.
– Я тоже… – тихо сказала Даниэла.
– Нам пора в каюту, дорогой! – его спутница решила вмешаться. В глазах ее мелькнула досада.
– С вашего позволения, – сказал он.
– Конечно, – Даниэла смотрела, как они удаляются по коридору в сторону лестницы.
– Надо же! Сама судьба вас сводит! – услышала она, словно издалека, голос Джины. – Значит, теперь у тебя целых двое – этот и Ханс! Можешь выбирать…
– Ханс? – Даниэла в конце концов пришла в себя. – Нет, нет, нет… Я тебе его дарю!
– Ты настоящая подруга! – Джина обняла Даниэлу и подтолкнула ее в кабину подошедшего лифта.
Глава 15
У Мануэля было такое чувство, будто на него идет охота. Человек по натуре не слишком общительный, он не привык к женскому вниманию, не считал себя привлекательным и в конце концов сумел убедить себя в том, что женщины ему безразличны, так же как он безразличен им. Поэтому поведение Ракель обескуражило его. Проявление интереса с ее стороны он воспринимал как стремление окрутить его ради денег и того достаточно скромного, но стабильного положения, которое мог дать одинокой женщине брак с ним – Мануэлем. Растерявшись, он согласился пойти пообедать с Ракель, но там же в ресторане постарался объясниться с ней начистоту. Только из этого ничего не вышло. То ли Ракель не верила тому, что он говорил о себе, то ли ей действительно было безразлично, какой он и что чувствует, и, однажды поставив себе цель, она шла теперь к этой цели напролом, но все его попытки расстаться с ней по-хорошему оказались напрасны.
– Не делай такое строгое лицо, – сказала она ему тогда в ресторане.
– У меня всегда такое лицо, – буркнул Мануэль.
– Вообще-то, я заметила, – согласилась Ракель. – Я твое лицо обожаю.
Мануэль не нашелся, что сказать, страшно смутился и оттого разозлился еще больше. Эта девица еще смеет насмехаться над ним! За кого она его принимает?! Он все-таки не мальчишка-юбочник…
– Тебе все это, вероятно, кажется чрезвычайно забавным, – холодно произнес он. – Прийти вот так запросто ко мне домой, заморочить мозги моей матери, заставить меня пойти с тобой…
– Я же не приставляла тебе пистолет к виску, – резонно заметила Ракель. – Ты мог бы и отказаться, а если не сделал этого, значит, в глубине души тебе хотелось со мной пойти.
Ракель неожиданно наклонилась и погладила его по щеке.
– Не веди себя как ребенок… – прошептала она. – Признайся, я ведь права…
Мануэль почувствовал прохладу ее ладони, и какая-то необъяснимая радость охватила его. Он встряхнул головой, прогоняя наваждение, и досадливо поморщился:
– Как же никто из вас не понимает, что мне не нужна ни жена, ни любовница… Я доволен тем, как живу сейчас.
– Иренэ рассказывала мне, что ты ухаживал за сестрой Хуана Антонио, – сказала Ракель.
– Это было давно.
– Вот и не стоит цепляться за прошлое…
– Почему ты решила, что я все еще думаю о Сонии? – Мануэль отвел глаза, но Ракель снова поймала его взгляд.
– Потому что это так… – сказала она. – Иначе с чего бы ты стал вести жизнь отшельника?
Мануэлю стало не по себе. Эта женщина, казалось, видела его насквозь. Но главное, чем больше он говорил с нею, тем большим доверием к ней проникался, и это пугало его. Он всегда боялся слишком доверять людям. Излишняя доверчивость чревата разочарованием. Мануэля часто обманывали в жизни, и этот горький опыт научил его относиться с осторожностью к новым знакомым. Однако с Ракель он чувствовал себя так, словно они когда-то уже были друзьями, потом не виделись долгое время и вот теперь наконец-то опять встретились. За это время многое изменилось в их жизни, им есть, о чем рассказать друг другу, но в главном они по-прежнему прекрасно понимают друг друга. Мануэль осознавал, что подобные мысли могут далеко завести его, и поэтому резко поднялся из-за стола:
– Думаю, нам пора идти… Мы уже достаточно поговорили…
Подошел официант, и Мануэль расплатился по счету. Ракель сидела, подперев лицо ладонью и с улыбкой глядя на Мануэля.
– Куда мы сейчас пойдем? – спросила она.
– Наверное, лучше мне будет отвезти тебя домой, – сказал Мануэль. – ты уже получила то, что хотела: я пошел с тобой, мы поговорили…
– Не пытайся от меня отделаться… Не думаю, что твоей матери это понравится.
– Это что? Шантаж?
– Если хочешь, можешь и так называть! – Ракель встала из-за стола и подхватила Мануэля под руку.
Они вышли из ресторана и пошли по улице. Мануэль не знал, куда они идут, и не хотел спрашивать. Ракель шла, прижимаясь к его плечу, и тоже молчала. В этом молчании не было никакой натянутости… Напротив, та бессловесная связь, что установилась между ними, была полнее, точнее, богаче любых слов. Они прошли несколько кварталов и свернули в переулок.
– Это мой дом, – сказала Ракель.
Она не стала спрашивать, хочет ли он подняться к ней, а просто взяла его за руку и ввела в подъезд. В лифте Мануэль, сам не узнавая своего голоса, сказал, что, наверное, уже поздно для визитов. Ракель пропустила его слова мимо ушей. В гостиной ее небольшой квартирки Мануэль растерянно остановился. Он не знал, что теперь делать. Опыта в подобных делах у него не было. Его покоробило, когда Ракель все так же молча потянула его в спальню, и в голове его сразу всплыло все, что он думал о ней до сегодняшнего дня. «А все-таки повадки у нее, как у настоящей хищницы, – подумал Мануэль. – Да и как может быть иначе, если она подруга Иренэ?». Ракель повернулась к нему и, положив ему руки на плечи, поцеловала в губы. Чувствуя, что он отвечает на ее поцелуй, она присела на кровать, увлекая его за собой…
– Я не должен был сюда приходить… – пробормотал Мануэль, не глядя ей в глаза.
– Здесь ты – дома, – улыбаясь, сказала Ракель. – И здесь тебе всегда будут рады.
Она опять потянулась к нему, но Мануэль отстранился:
– Ради Бога, прошу тебя… Мы же едва знакомы.
– Не сопротивляйся… Ты же этого хочешь не меньше, чем я… – Ракель обняла его и положила голову ему на колени.
Мануэлю показалось, будто она вовлекает его в какую-то странную игру. «Разве так ведет себя по-настоящему влюбленная женщина?» – в панике подумал он. И тут горькая мысль пронзила его мозг: «Откуда ты знаешь как ведет себя влюбленная женщина? В тебя же никто никогда не был влюблен!». Мануэль оцепенел… Вернулся его старый страх, вечное подозрение в том, что он попросту не способен вызвать в женщине чувства, поохожие на любовь. Словно кукла, он дал раздеть себя, но нежные ласки Ракель не успокоили его, а только загнали вглубь неуверенность. Ракель была очень тактична, но у него все равно ничего не получилось. Не выдержав, Мануэль резко сел на кровати и стал одеваться.
– Не переживай, – мягко сказала Ракель. – Просто ты перенервничал, вот и все…
– Я не должен был идти с тобой. Не должен был приходить сюда, – проборморал Мануэль.
– Нет, Мануэль, – Ракель погладила его по плечу. – Мужчине нужна женщина. Я хочу быть твоей женщиной…
– Думаю, нам лучше больше не встречаться, – сказал Мануэль, поднимаясь.
Он пошел к двери, но вдруг вернулся. Присев на кровать, он приподнял пальами подбородок Ракель и заглянул ей в глаза. Ракель выдержал его взгляд.
– Я не оставлю тебя… – сказала она.
– Со мной ты только теряешь время, – печально произнес Мануэль. – Я не гожусь для подобных вещей… Прощай.
Он встал и вышел из комнаты. Ракель услышала, как в прихожей хлопнула дверь.
Мануэль шел домой по вечерней улице. Сначала он хотел взять такси, но потом передумал. Ходьба успокаивала его. К тому же, чем позднее он явится домой, тем меньше распросов со стороны Долорес его ожидает. Мануэль чувствовал себя виноватым перед матерью. Конечно, она переживает за него. В его возрасте давно уже пора обзавестись семьей, иметь детей. Перед собой ему нечего притворяться, он и сам хотел бы иметь семью, стать отцом. Ах, Сония, Сония… Все могло бы быть иначе. Впрочем, Ракель права, нельзя столько лет жить прошлым. Ракель… Ракель ему нравилась, но это как раз и пугало его. Вероятно, он больше никогда не увидит этой женщины. Во всяком случае она перестанет домогаться его, особенно после сегодняшнего позора. Ничего, он будет жить той же жизнью, что жил до сих пор, а одинокая старость для него еще слишком расплывчатое понятие, чтобы всерьез переживать из-за этого.
Дома, как он и боялся, Долорес пристала к нему с расспросами.
– Что ты такой насупленный? – сразу насторожилась она. – Тебе что? Не понравилось с Ракель?
– Зачем спрашивать? Ты же знаешь, что мне не могло понравиться.
Мануэль уселся на диване в гостиной и взял со стола книгу.
– Удивительно… – в голосе Долорес послышалось разочарование. – Ракель такая приятная девушка, такая симпатичная… Зачем ты ее отпустил так рано?
– Мама, хватит уже! Умоляю тебя…
Долорес подошла к сыну и присела на диван возле него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58