Игральные фигуры были сделаны из
ровных гладко отполированных камней - белых и черных.
Тонкая доска из черного дерева была инкрустирована
перламутром с обозначением стартовых позиций и ходов.
Рисунок состоял из шестнадцати переплетенных треугольников,
так что даже при свете огня можно было легко различить его.
- Готов держать пари, что ты обыграешь меня,- сказал
Родри.
Куллин выиграл первые три игры, снимая с доски фигуры
Родри сразу же после того, как молодой лорд ставил их на доску.
Ругаясь про себя, Родри начал обдумывать каждый ход, который
он делал, оказывая Куллину большее сопротивление, но
проиграл все же ему еще три партии. Между тем только один
сонный слуга остался в зале и снова наполнил их кружки. Родри
отправил его спать, перестал пить и, наконец, после еще четырех
партий сыграл с Куллином вничью.
- Не хочу больше испытывать свою судьбу этой ночью,-
сказал Родри.
- Это не судьба. Ты просто научился.
Куллин испытывал простое удовлетворение от этого. Они
сидели здесь, два человека, спасшихся от смерти - в
безопасности, в доме около огня и получали удовольствие от
пива и общества друг друга. Родри сложил игру в лакированную
коробку. Куллин встал и добавил еще пива. Сначала они пили
молча и медленно, ожидая пока огонь начал гаснуть и тени
наполнили зал. Куллин вдруг понял, что был счастлив, а это
слово никогда не имело для него раньше большого значения.
Или что он был бы счастлив, если бы не Джилл, которую он
очень сильно любил и хотел, чтобы она была счастлива тоже.
Может быть, это было из-за пива, может - из-за позднего
времени, но он вдруг подумал о ясном и простом пути, который
позволит разобраться во всей этой путанице - если он сможет
сделать это. Если он сможет выдержать, чтобы сделать это.
Совершенно случайно Родри предложил ему вакансию, которая
ему была нужна - шанс, думать о котором раньше было просто
немыслимо.
- Черт побери, я хочу, чтобы Риис приехал сюда,- сказал
Родри.- Может быть, он как-нибудь защитит меня. После того,
как восстание подавлено, моя уважаемая матушка приложит всю
свою неисчерпаемую энергию для того, чтобы женить меня.
- Вам уже пора, господин.
- Я знаю - проклятый род ждет своих проклятых
наследников. Ей богу, капитан, как ты думаешь, что я должен
чувствовать? Как бы тебе понравилось, если бы тебя поставили в
конюшню, как призовую лошадь?
Куллин громко засмеялся.
- И я знаю, что, ко всему прочему, у нее будет и лицо и
характер как у самого черта. Это все ее проклятые родственники
так считают, а не то, что я могу думать о ней.
- Ух. Теперь я вижу, почему проклятые жрецы всегда
говорят людям, чтобы они не завидовали знатным лордам.
- И они совершенно правы. Такие люди, как я, женятся в
угоду своему клану, а не по собственному желанию.
Старая пословица странным образом всплыла в мозгу
Куллина, когда-то так давно запавшая в память, что он даже не
мог ясно вспомнить ее. Он отпил пиво длинным глотком,
размышляя о своей странной идее. Он решил не искать
обходного пути и спросил напрямик.
- Скажи мне вот о чем, господин,- сказал Куллин,- ты
женился бы на Джилл, если бы мог?
Родри стал таким напряженным, что Куллин понял -
парень также боится его, как и Джилл. Это удовлетворило его.
Простолюдин или нет, но он был еще отцом Джилл, оставался
еще человеком, который решает, что она будет делать, а чего не
будет.
- Я бы женился,- сказал наконец Родри.- Я клянусь тебе в
этом честью Мэйлвейдов. Я никогда не хотел ничего так сильно,
как жениться на ней, но я не могу.
- Я знаю.
Они пили еще несколько минут и Родри смотрел прямо ему
в лицо.
- Ты знаешь, господин,- произнес Куллин,- любовница
знатного лорда имеет очень большую власть при его дворе и в
его клане.
Родри отдернул свою голову, как будто Куллин дал ему
пощечину.
- Да, имеет,- прошептал Родри.- И никто не смеет
насмехаться над ней также.
- При условии, что она никогда не сбросит с себя своего
позора.
- Некоторые женщины никогда не страшатся подобных
вещей.
- Хорошо,- Куллин рассеянно положил руку на рукоятку
своего меча.- Хорошо.
Они сидели рядом и пили, не проронив больше ни слова,
пока огонь не стал таким слабым, что они могли еле увидеть
лицо друг друга.
Тем, что Джилл больше всего ненавидела в своем
превращении в женщину, была ее обязанность научиться шить.
Несмотря на то, что Ловиан была богатым верховным лордом,
большую часть одежды, которую носили в крепости, сделали
здесь же. Ловиан была должна каждому всаднику в ее отряде и
каждому слуге в ее зале две пары брюк или две юбки, или два
платья в год как часть получаемой ими платы. Каждая женщина в
крепости, начиная с кухарки и заканчивая Даниан или Медиллой,
отдавали часть своего времени на производство этой горы
одежды. Даже Ловиан шила рубашки для Родри, так же как
украшенные накидки для ее квалифицированных слуг, таких,
например, как бард. Так как женщина имела определенное
уважение в зависимости от того, как красиво она шила, Джилл
обязана была заниматься этим, но она ненавидела каждый
стежок, который был ею сделан.
Утром Невин пришел в женский зал, куда имел свободный
доступ из-за своего преклонного возраста и, пока она работала,
развлекал ее, рассказывая сказку о таинственной стране далеко за
Южным Морем. По изобилию подробностей было понятно, что
он провел там много времени.
- Изучал физику,- признался Невин, когда она спросила
его.- Они там знают много любопытных вещей и большинство из
них очень ценные. Это очень странное место.
- Это так здорово. Я хотела бы увидеть это когда-нибудь,
но наверное не сейчас.
- Послушай, дитя, ты выглядишь очень несчастной.
- Да. И к тому же я чувствую себя самой неблагодарной
негодяйкой в мире. Ее светлость очень великодушна ко мне, и я
живу здесь в большой роскоши, о которой даже не смела мечтать,
но я чувствую себя как сокол в клетке.
- Ну если точнее, то ты в ловушке.
Это было таким облегчением - услышать от кого-то слова
поддержки, что Джилл чуть не заплакала. Она раздраженно
бросила шитье в свою корзинку для рукоделия.
- Ну, если ты действительно ненавидишь такую жизнь,-
продолжал Невин,- может быть, тебе оставить ее?
- А что я могу делать? Ездить по дорогам как серебряный
клинок?
- Я не думал, но многие женщины имеют ремесло. Если я
попрошу ее светлость, она оплатит твое обучение.
- А какую работу я смогу выполнять? Я ненавижу вязать
или шить, а ни один мастер, делающий доспехи или оружие не
возьмет женщину в подмастерья, даже если верховный лорд
скажет ему об этом.
- Есть много других ремесел.
Неожиданно Джилл вспомнила, что он был мастером
Двуумера. Он был так похож на нее, ее так привлекала дружба с
ним, что временами она забывала эту пугающую правду. Серый
гном посмотрел на нее вверх с пола, где он развлекался, путая ее
нитки и улыбнулся ей, широко разинув рот.
Господин,- сказала Джилл дрожащим голосом.- Ты
ценишь меня очень высоко, если считаешь, что я могу научиться
твоему ремеслу.
- Может быть, да, а может быть - нет, но это - закрытый
вопрос, если ты не хочешь этим заниматься. Я просто подумал о
ремесле травника, о простой медицине, которые я знаю. Я
многому научился за свою долгую жизнь, и будет просто жаль,
если мои знания умрут вместе со мной.
- И ты путешествуешь везде и живешь там, где захочешь.-
Вдруг Джилл почувствовала первую настоящую надежду за
последнее время.
- Только так. И ты достаточно сообразительная для того,
чтобы получить знания и изучить ремесло. Ловиан поймет, если
ты захочешь оставить ее. Она знает, что ты будешь в
безопасности со мной.
- А как же папа? Я сомневаюсь, что он позволит мне уйти с
тобой. И мы все время были вместе - он и я, что я не смогу
оставить его.
- Конечно. Но когда-нибудь ты все равно должна будешь
оставить его.- Хотя Невин говорил спокойно, его слова ранили,
как ножом.
- Ну, почему? - воскликнула Джилл.- Если я останусь
здесь...
- А не ты ли только что говорила мне, что была так
несчастна здесь?
- О! Да, я была.
- Тогда подумай об этом. Ты не должна решать прямо
сейчас.
Невин ушел, когда она выполняла нудную работу -
распутывала моток, который серый гном запутал. Джилл думала
над его предложением, пока работала. Довольно странно, но ей
приятнее было думать о том, что она скитается по дорогам, ведя
за собой мула и заготавливает травы для фермеров, чем о том,
что она выйдет замуж за какого-нибудь скучного лорда и будет
жить в комфорте. Хотя будет и больно оставить Куллина, она
сможет всегда вернуться и увидеть его, если она захочет этого.
Больше всего будет мучительно жить в крепости под одной
крышей с Родри и его женой, видеть его каждый день и знать, что
другая женщина будет иметь то, что станет недосягаемым для
нее. Так Джилл думала этим утром о нем, как о том, что для нее
недосягаемо. Ближе к вечеру она вышла во двор, чтобы немного
подышать свежим воздухом. Родри пошел за ней следом и догнал
ее возле стены между амбарами.
- Моему лорду надо быть очень осторожным, преследуя
меня,- сказала Джилл.- Что, если кто-нибудь увидит тебя?
- А мне наплевать, увидят или нет. Мне надо поговорить с
тобой. Давай найдем место, где нам не помешают.
- Вот как? У тебя на уме не только одни разговоры.
- И да и нет. Что из этого? - Родри улыбнулся ей так нежно,
что Джилл последовала за ним, когда он обошел вокруг амбара и
нашел уединенное место в углу.
- Вот что мы сделаем сейчас,- сказал Родри.- Я...- Слова,
казалось, застряли у него в горле.
- Ну,- начал он снова,- ты видишь, у меня... Я хочу сказать,
что разговаривать так очень холодно.
- Ты еще не произнес так много, чтобы это как-нибудь
звучало.
- Я знаю. Ну, это о той сделке, которую мы заключили.
- Я думаю, что это уже слишком. Я имею в виду то, что я
сказала, черт бы тебя побрал.
- Положение изменилось. Я...- Он посмотрел на нее со
слабой глуповатой улыбкой.
С явным раздражением Джилл пошла прочь, но он схватил
ее за плечи. Когда она повернулась, чтобы вырваться, она
наступила на подол своего платья и чуть не упала в его объятия.
Он засмеялся и поцеловал ее. Сжав ее крепко, когда она
попыталась вырваться, и поцеловал ее снова так нежно, что она
обхватила руками его за шею и тоже поцеловала, прижавшись к
нему, вспомнив о том удовольствии, которое обещают поцелуи.
- Оставь дверь в твою комнату незапертой на ночь,- сказал
Родри.
- Дурак! Если кто-нибудь увидит тебя, новость сразу
облетит всю крепость.
- Кто это может подняться к тебе среди ночи, кроме меня? -
Он нежно поцеловал ее, обхватив своим ртом ее губы.- Так
оставь дверь открытой.
Когда Джилл оттолкнула его он улыбнулся ей.
- Я знаю, что ты сделаешь это,- сказал Родри.- До ночи,
госпожа.
Джилл охватила ярость, вызванная одновременно и
желанием и гневом. Она подобрала рукой свои юбки и побежала
вокруг навеса. И наткнулась прямо на Куллина. Джилл громко
вскрикнула, придя в ужас. Он, должно быть, все слышал и все
видел. Куллин стоял, подбоченясь, и смотрел на нее так нежно,
что она была совершенно уверена в том, что он побьет ее так, как
не бил ни разу в жизни.
- Папа, извини,- произнесла Джилл, заикаясь.
- Как ты только можешь, флиртуешь, как продажная девка
там, где каждый может увидеть тебя!
- Я не буду больше так делать. Клянусь.
- Хорошо. Для подобных вещей существует комната, или у
тебя ее нет?
Голова Джилл покачнулась, как будто он дал ей пощечину.
Куллин едва заметно улыбнулся и пошел, окликнув Родри, чтобы
тот подождал его.
Они оба ушли, разговаривая о новых людях, поступивших в
отряд.
- Так вот что Родри хотел рассказать мне! - прошептала
Джилл.- О, сама Богиня!
Джилл почувствовала предательство. Джилл долго стояла
там и размышляла над этим: вместо удовольствия она ощутила
измену. Куллин отдал ее Родри в любовницы так, как отдают
лошадь. В этот момент она ясно представила себе, какая жизнь
ожидает ее впереди: метаться между ними, любить их обоих и
быть далеко от обоих. У Родри будет его жена, у Куллина -
отряд. Она будет важна для них: так же, как драгоценный меч,
который никогда не будет использован в сражении, а будет
висеть в комнате на стене и его будут снимать иногда только для
того, чтобы полюбоваться им.
- Я не смогу так,- сказала она сама себе.- Я не буду.- Зато
она знала, что она хочет делать, и что будет делать. Любовь
служила решеткой ее клетки и она будет держать ее, как бы
Джилл не пыталась ее разрушить.
Весь вечер Джилл решала для себя вопрос, застанет ли
Родри ее дверь ночью запертой, или открытой. Она решила
выдержать до конца, и дать ему понять, что он должен
добиваться ее и что она не будет боевой добычей, которую
уступил ему ее отец. Она закрыла дверь, когда легла спать, но не
могла заснуть и постепенно ее решимость исчезла как песок под
штормовой волной. Она обзывала себя сукой и потаскухой, но
встала и подняла деревянную задвижку, освободив ее от скобы.
Она постояла мгновение, затем снова закрыла, затем подняла
задвижку и оставила ее открытой. Она сняла ночную сорочку,
легла и слушала, как ее сердце колотилось в темноте. Всего через
несколько минут Родри вошел к ней, крадясь в тишине, словно
вор.
- Только один раз, любовь моя,- прошептал он.- Мне бы
хотелось, чтобы это было при свете. Я хочу видеть твое лицо при
этом.
Джилл хихикнула и опустилась на спину на одеяла. Он
разделся и лег рядом с ней. Когда его нагое тело коснулось ее,
она мгновенно забыла все свои мучительные мысли о чести и
измене, но сделала вид, что отталкивает его. Он схватил ее
запястья и целовал ее до тех пор, пока ей не удалось
высвободиться. Потом он снова схватил ее. Они боролись друг с
другом, потом ласкали один другого, и, когда она не могла уже
больше ждать, Джилл позволила ему одержать верх. Он придавил
ее, обнял, сжав в своих объятиях, наполнил ее до боли
сжигающим удовольствием - таким, что она зарыдала в его
объятиях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63