Мех с медом снова пошел по кругу.
- А что с Джилл? - спрашивал сам себя Родри,- если
попытаться завладеть ей, то что тогда? Он никогда не сможет
жениться на ней. Все дело закончится беременностью, как с
Олвен. Он разрушит жизнь еще одной женщины. Только теперь
эта женщина еще и отважилась рискнуть своей жизнью, будучи у
него на службе. Может быть, мед был тому виной, но сейчас он
довольно ясно увидел, что очень сильно любил ее для того,
чтобы так обойтись с ней. Он должен обращаться с ней так, как
требует того жрица Луны - без помыслов похоти, и если он
только дотронется до нее, то это будет означать смерть.
Возвращаясь в свою палатку, Родри увидел Джилл, стоящую в
карауле. Мгновение его желание было таким сильным, что он не
мог вдохнуть воздух. Хотя он всегда презирал песни бардов, в
которых говорилось о мужчинах, умирающих от любви к
женщине, этой ночью он почти поверил им. Он испугался того,
что может произойти, если она скажет ему хотя бы одно слово
поддержки.
В любой болезни наступает такой момент, когда больной
начинает осознавать если не то, что он выздоравливает, то хотя
бы то, что он выздоровеет, если не сразу же, то возможно позже.
У Куллина наступил этот переломный момент в тот вечер, когда
он проснулся и обнаружил, что его ум совершенно прояснился в
первый раз с тех пор, как он был ранен. Если он не шевелился, то
боль в боку не мучила его, как раньше только болела под шиной
его сломанная рука. Впервые он обратил внимание на ту
роскошь, которая окружала его: отдельная комната, кровать,
покрытая кружевным покрывалом, резной сундук, на котором
кто-то положил его меч и клинок, как будто он был лордом. Все
было так из-за того, что он спас жизнь Родри - подумал Куллин.
Он тихонько лежал и пытался вспомнить, почему он был так
огорчен сейчас тем, что сделал это. Неожиданно Невин появился
со своей сумкой с медицинскими приспособлениями.
- Снова будешь промывать рану? - спросил Куллин.
- Надеюсь, что не понадобится,- ответил, едва
улыбнувшись, Невин.- Я начинаю понимать, почему о тебе идет
такая слава. Ты - первый человек из всех, кого я встречал,
который не кричал, когда я лил мед на открытую рану.
Куллин вздохнул, вспоминая об этом.
- Ты помнишь, как проклинал меня прошлой ночью? -
спросил Невин.
- Да. И я хочу извиниться перед тобой за это. Это не твоя
вина, что Джилл поехала на эту проклятую войну. Вот видишь, я
уже в состоянии сам держать кубок.
- Очень хорошо. Ты должен начинать двигаться, чтобы
набирать силу.
- Что я и делаю,- Куллин услышал яд в своем собственном
голосе.
Когда Невин подал ему кубок, он вопросительно поднял
одну бровь.
- Я имею в виду то, что я сказал о Родри,- сказал Куллин.-
Это было не из-за плохого настроения.
- А я в этом ни на минуту и не сомневался. Могу я скромно
предположить, что ее еще не убили, а ты уже думаешь о том, как
будешь мстить. Она вполне способна убить Корбина. Я бы
никогда не позволил ей ехать, если бы не думал, что она сможет.
Не обращая на него внимания, Куллин отпил из кубка воду,
сделав пару больших глотков.
- Когда я снова смогу сражаться?
- Через несколько месяцев. Ты сможешь снова взять в руку
щит только после того, как она полностью срастется.
- Ох, черт побери! А когда я смогу встать с этой кровати и
обслуживать сам себя?
- Гораздо быстрее, завтра. Я разрешу тебе сделать
несколько шагов.
- Хорошо. Я уйду отсюда, как только смогу. Мне не нужны
его подачки. Ей - богу, я хочу, чтобы меня поместили в казармы
вместе с остальными.
- О боже мой, Гир, ты самый упрямый на свете человек.
- Как ты назвал меня?
Во взгляде Невина появилось какое-то зловеще мрачное
удовлетворение. Даже щеки его порозовели.
- Извини,- произнес Невин.- У меня сегодня так много
больных, что не могу отличить одного от другого.
- Не волнуйся, это нисколько не оскорбило меня,
понимаешь?
Чтобы Куллину стало хоть немного легче, Невин сказал
ему, что рана очищена от инфекции, когда менял повязку. Старик
отправил пажа за молоком и хлебом и оставался с Куллином до
тех пор, пока он не поел.
- Скажи мне вот о чем,- заговорил Куллин,- почему именно
Джилл должна защищать честь Родри? Почему он взял ее с
собой?
- Дело в Двуумере,- ответил Невин.- И в самой Джилл.
Однажды она услышала пророчество, сделанное самим лордом
чертей. И ей захотелось, как парню, завоевать боевую славу, мой
друг. Ты должен подумать об этом перед тем, как сносить с плеч
голову Родри.
- Бывают случаи, когда Джилл делает глупости. Боже мой,
на что я надеялся, когда таскал ее везде за собой? Ну да ладно. Я
подумаю об этом, но если ее убили - он оборвал фразу на
половине.
Невин поднял к небу глаза, как будто просил богов
простить Куллину его упрямство, затем сложил свои
инструменты, не сказав больше ни слова.
Куллин долго не мог заснуть. Он думал о том, что осада
будет длительной и он выздоровеет достаточно, чтобы поехать
туда и забрать Джилл до наступления боев. Он подумал также о
том, что, несмотря на весь его гнев ему будет очень тяжело на
сердце, когда он будет убивать Родри. Он поморщился, вспомнив
о том, как тяжело было Родри вытаскивать его из гущи
сражения - его, проклятого вшивого серебряного клинка.
Многие лорды смотрели на смерть серебряного клинка как на
удобный повод для того, чтобы не заплатить ему за его службу, и
никак иначе.
И все же, если Джилл убили... При этой мысли он заплакал,
стыдясь своих слез.
Письмо от Рииса было кратким
- Госпожа,- говорилось в нем,- мне известно, что твой
Командующий еще продолжает осаду крепости Бруслин. Лорд
Талис доставил мне доказательства того, что измена лорда
Корбина продолжается. Я позволю тебе разрешить дело с
помощью меча, если ты сочтешь это нужным. Позволь мне
предостеречь тебя, что пока Родри будет твоим наследником,
даже твоя окончательная победа не успокоит ропота и
недовольства тобой.
Ловиан смяла пергамент и готова была бросить его в лицо
гонца, хотя сознавала, что молодой всадник совсем не виноват в
том, что его лорд - надменный дурак.
- Я вижу, что госпожа чем-то расстроена,- заметил Невин.
Ловиан недовольно расправила пергамент и передала его
Невину.
- Ты можешь идти,- сказала она гонцу.- Выпей эля с моими
людьми. Я скоро подготовлю ответ,- парень очень обрадовался,
что может скрыться от ее гнева. Невин прочитал послание и со
вздохом вернул его Ловиан.
- Риис очень неправ об этом недовольстве,- заметил Невин.-
Родри испытал себя в этой войне.
- Ну конечно. Он хотел только разозлить меня в угоду своей
проклятой спеси. Надо сказать, он делает это довольно успешно.
Они сидели в большом зале, в котором было непривычно
тихо. В комнате, вмещавшей около двухсот человек было всего
около десятка выздоравливающих раненых.
- Ты думаешь, мне надо попросить Рииса вмешаться? У меня
болит сердце, когда я думаю о том, что еще больше людей
погибнут из-за этого.
- У меня тоже. Но если Риису каким-то образом удастся
лишить Родри наследства, тогда начнут роптать его сторонники -
все, кто восхищается им. А это может привести к другому
восстанию, и тогда погибнет еще больше людей.
- Ты прав.- Ловиан осторожно свернула пергамент и
положила его в карман платья. Мне надо успокоиться. Потом я
отправлю ответ Риису. Я напишу, что его вмешательство не
требуется.
Продолжалась осада крепости Бруслина, превратившаяся
для осаждающих в рутину - одновременно напряженную и
утомительную. Так как Корбин в любой момент мог
предпринять вылазку, то все были готовы к бою и держали
оружие наготове. Пока делать было нечего, кроме как чистить
оружие, которое и так было уже безупречным, да ездить с
бесцельным патрулированием для того чтобы поупражнять
лошадей, да бесконечно заключать пари, переходя от одной игры
к другой.
Джилл старалась держаться подальше от Родри, но в таком
маленьком лагере было невозможно избежать встречи с ним.
Иногда она приходила получать паек и встречалась с ним среди
телег обоза. Или сталкивалась с ним лицом к лицу, когда
возвращалась утром в лагерь после ночного дежурства. При
встречах он говорил очень мало и не предпринимал никаких
попыток, чтобы удержать ее. Но всегда, когда они смотрели друг
на друга, она ощущала, что погружается в синеву его глаз. На
седьмой день осады Джилл чувствовала, что начинает сходить с
ума от этого бесконечного ожидания сражения. Она призналась
Адерину этой ночью, что она просто боялась.
- Папа говорит, что каждый перед сражением испытывает
необъяснимый страх,- сказала она.- Я надеюсь, что смогу
успокоиться. По крайней мере, если одену эту проклятую
кольчугу. Я тренировалась с Амуром сегодня и она казалась мне
уже намного легче.
- Ну и хорошо. Так и должно быть.
Джилл почувствовала, как холодная дрожь побежала вниз
по ее спине.
- Лослейн - ключ ко всему,- продолжал Адерин.- На
Корбина так долго оказывалось влияние, что без Лослейна его
нервы сдадут: или он будет окружен, или сам предпримет
вылазку. Я уже говорил с Калондериэлом и Дженантаром о том,
чтобы они помогли мне убить Лослейна. Ты присоединишься к
нам, когда мы пойдем на охоту за ястребом?
- С удовольствием пойду, но как мы поймаем его?
- Когда он полетит. Я держу пари, что смогу выманить его,
я его очень хорошо знаю.- Адерин медленно поднялся,- правда
на это нужно время, но я уверен, что в конце концов он придет к
нам.
После того, как Адерин ушел, Джилл сидела возле
лагерного костра и размышляла о том, какое сильное
воздействие должен оказать на своего врага Адерин, чтобы
выманить его. Она еще думала об этом, когда из полумрака
появился Родри, шагая так тихо, как могут ходить только эльфы,
и сел рядом с ней. Он был так близко, что сердце Джилл начало
бешено колотиться.
- Скажи мне вот о чем,- произнес Родри,- ты уверена в том,
что Невин был прав, когда говорил, что моя Судьба - это Судьба
Элдифа?
- Да, уверена, Родри. Ты снова терзаешь себя из-за того, что
девушка будет защищать тебя?
- А у кого от этого не заболит сердце? Это не только вопрос
чести. Я не могу вынести мысли о том, что ты можешь быть
ранена. Я думаю, что скорее соглашусь на то, чтобы барды
высмеяли в своих песнях мое имя, чем на то, чтобы ты получила
небольшую хотя бы небольшую царапину в сражении.
- Ваша светлость пили мед?
- О, не будь со мной так надменна. Ты ведь знаешь, что я
люблю тебя, и что ты любишь меня тоже.
Джилл поднялась и подбросила веток в костер, а затем
стала наблюдать как лесные жители подпрыгивали над
длинными языками пламени вдоль сухого края коры. Так прошло
много времени. Затем она услышала, что Родри поднялся и стоял
позади нее.
- Джилл,- сказал он,- все, что я хочу - это услышать, что
ты скажешь, что любишь меня. Скажи это хотя бы один только
раз. Я знаю, что не принесу тебе ничего кроме вреда. Ты права,
что так холодна со мной.
Джилл ничего не отвечала.
- Пожалуйста! - продолжал Родри.- Все, что я хочу - это
услышать, как скажешь, что любишь меня. Произнеси это хотя
бы однажды, и я буду доволен этим.
Родри обнял ее, стоя сзади и крепко прижал к себе ее спину.
Простое человеческое участие и тепло его прикосновения
опьянило Джилл.
- Я люблю тебя,- сказала она.- Я люблю тебя всем моим
сердцем.
Он крепко обнял ее, а затем отпустил. Она, не мигая
смотрела на огонь, пока он уходил. Ей казалось, что если она
будет видеть, как он уходит, то заплачет.
- У нас есть еще одна последняя надежда,- сказал Новек,-
Риис так сильно ненавидит своего проклятого брата, что только
из-за этого может вмешаться, чтобы насолить ему.
- Да, в самом деле, он может,- согласился с ним Корбин.
Лослейн просто пожал плечами, когда они оба посмотрели на
него. Они находились в осаде уже восемь дней - восемь вонючих
дней в жаркую сухую осеннюю погоду. Восемь дней жизни за
каменными стенами - мучение для человека, привыкшего ездить
верхом с эльфами. Он хотел отомстить им за свое мучение, сказав
правду, но ему надо было еще составить план побега и убежать.
Если ему это удастся.
- Мне надо, конечно, поработать над сознанием гвербрета,-
лицемерно соврал он.- Но теперешняя ситуация не нравится ему.
У него есть советчик, убеждающий его не вмешиваться.
- О, боже мой! - произнес Новек,- нам надо подумать о
настроении в армии. Не мог бы ты сделать что-нибудь
побыстрее?
- Двуумеру не приказывают, когда ему действовать.
- Неужели? Ты, надменный нищий - засранец! Ты
действовал довольно быстро, когда втянул нас в эту беду.
Лослейн уставился на него. Из своей ауры он посылал
энергию, нанося удары по Новеку, кружа ауру лорда. Глаза
Новека остекленели.
- Мне не нравится, когда меня проклинают,- сказал
Лослейн.
- Конечно,- прошептал Новек.- Извини.
Лослейн повернул ауру еще раз, а затем отпустил его.
- Кроме того,- продолжал Лослейн, я уверяю тебя, что о
вопросе морального состояния я думаю очень много думаю. Не
сомневаюсь в том, что могу поддерживать в людях уверенность в
нашей окончательной победе.
Лослейн вскочил, поклонился и выбежал из комнаты. Ему
надо было подумать в одиночестве. Все, чего ему сейчас очень
хотелось - это вызвать пожар и сжечь эту вонючую крепость
дотла.
Он сбежит; он сложит в мешок свою одежду и несколько
монет и улетит - одинокий и свободный. Где-нибудь он найдет
другого лорда - где-нибудь на востоке, где Адерин никогда не
найдет его.
- Я полечу за тобой, мальчик,- произнес Адерин,- хоть на
край земли.
Адерин взвизгнул и обернулся кругом. Но коридор был
пуст. Только чувствовалось присутствие Адерина, как
чувствуется оставшийся в пустом камине запах дыма.
- Раньше или позже,- продолжал голос Адерина,- я приду
за тобой, или ты выйдешь сам. Раньше или позже мы все - равно
встретимся с тобой.
Лослейн поспешил в свою комнату и запер за собой дверь.
Он не сможет убежать - Адерин не даст ему сделать это. Он был
уверен в этом где-то в самой глубине своего сердца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63