– Но мне бы хотелось, чтобы ты сообщила мне, как только он опять свяжется с тобой. Это, должно быть, сущий ад для тебя, но поверь мне, паника – плохой советчик. Не в его интересах угрожать нам. Его ждет тюрьма, и он знает об этом.
Норман предложил Фрэнсис свою поддержку и понимание, на лучшее она не могла и надеяться. Но сейчас Фрэнсис вдруг поняла, что это ничего не решает: она по-прежнему остается перед выбором одна.
– Он сейчас в Лондоне? – спросил Норман.
– Я не знаю. Он сказал мне, что уезжает в среду.
– Он может не вернуться. Он наверняка путешествует по фальшивым документам, и я могу сделать так, чтобы его задержали в аэропорту.
– Но я не знаю его нового имени, – возразила Фрэнсис.
Норман задумался.
– Выборы в четверг. Если он свяжется с тобой до этого времени, постарайся поводить его за нос, – наконец сказал он, приняв какое-то решение. – Если он опять будет угрожать и говорить, что устроит скандал, встреться с ним, и тогда мы его арестуем. Его можно будет немедленно выслать из страны уже за то, что он живет по подложным документам.
Фрэнсис могла раз и навсегда стать свободной, стоит ей лишь сдать Диего властям, но ее мучили сомнения.
– Я боюсь вовлечь Питера в этот скандал, – сказала она.
– Скандала не будет. Он тоже постарается избежать его. В противном случае ему придется признаться, кто он есть на самом деле, и тогда он потеряет все. Он лишь запугивает тебя. У него есть что-нибудь, чем он может воздействовать на тебя? – спросил Норман.
– Не знаю. Думаю, что нет, но я не уверена. – Фрэнсис опустила глаза, стараясь избежать взгляда Нормана. Она не стала сообщать мужу об утреннем инциденте в универмаге. – Думаю, Питер может остаться здесь на неделю, – изменила тему разговора Фрэнсис – Уверена, ничего страшного не произойдет, если он пропустит два дня занятий в школе. К тому же будет лучше, если он останется с нами.
– Ему нравится в школе. И, возможно, он не захочет пропускать занятия просто так, без особых на то причин, – не согласился Норман, однако, не желая возражать Фрэнсис и стараясь избежать ненужного спора, тут же добавил: – Но ты можешь поступать, как считаешь нужным.
Слова мужа, явно идущие вразрез с тем, что Фрэнсис ожидала услышать, удивили ее.
– Возможно, ты прав, – сказала она, отчасти из-за нежелания лишний раз идти на конфликт с Норманом, но в большей степени из-за сына: она представила, как надоест Питеру целыми днями сидеть одному дома. Он уже вышел из того возраста, когда Фрэнсис была для него самой лучшей компанией. Но, с другой стороны, после того, что случилось, она не могла оставлять Питера без постоянного присмотра.
– Ты не хочешь еще что-нибудь рассказать мне? – спокойно спросил Норман.
Если у Фрэнсис и оставались какие-либо сомнения в способности мужа ориентироваться в ситуации, то сейчас они полностью исчезли.
– Нет. Это все, – услышала она свой ответ и прочитала облегчение в глазах мужа.
– Сегодня показывают любимый фильм Питера со Шварценеггером. Мы еще успеем на последний сеанс. Мы можем взять ребят и вместе сходить в кино, – предложил Норман.
К нему опять вернулась его обычная живая манера речи.
– Ребята будут в восторге, а что касается меня, боюсь, я не высижу этот фильм. Я лучше останусь дома, у меня еще куча дел, правда, – ответила Фрэнсис.
– Хорошо. А я свожу мальчишек на фильм. Вернемся около двенадцати, – заключил Норман, целуя жену.
Минуту спустя Фрэнсис услышала шум отъезжающей машины. Еще долго она стояла неподвижно. Норман не отверг ее. Он даже не стал настаивать, чтобы она перестала встречаться с Диего. Как всегда, Норман принял самое благоразумное решение. А может, просто пошел на компромисс. В конце концов, какая разница…
Вскоре после одиннадцати свет фар подъезжающей машины осветил окна дома. Еще через некоторое время Норман и Питер появились на пороге. Фрэнсис ждала их внизу.
– А теперь иди спать, дорогой, уже слишком поздно, – велела Фрэнсис сыну.
– Тебе надо было обязательно пойти с нами. Он мог превращаться во что угодно ! – взволнованно говорил Питер.
Пока они поднимались в детскую, он успел пересказать Фрэнсис весь фильм.
– Это замечательно, дорогой. А теперь почисти…
– Зубы, умойся, сходи в туалет и иди спать. Знаю, знаю, – перебил ее Питер, и Фрэнсис улыбнулась.
– Я рада, что ты наконец все усвоил. Спокойной ночи, дорогой.
Она поцеловала сына, закрыла дверь детской и вернулась вниз. Норман был в своем кабинете.
– Мальчишки остались довольны. Им очень понравился фильм, – сказал он, как только Фрэнсис вошла в комнату. – Уже поздно. Пойдем спать.
Пока Фрэнсис была дома одна, она обдумала этот вопрос и решила, что будет лучше, если эту ночь она проведет в комнате для гостей. Сама идея лечь с Норманом в одну постель и делать вид, что ничего не случилось, после сегодняшнего разговора казалась Фрэнсис абсурдной. Но так же нелепо было бы отвергать сейчас предложение мужа. Обдумав все за и против, она последовала за Норманом в их общую комнату. Фрэнсис боялась лишь одного – что этот акт примирения потребует от нее выполнения супружеских обязанностей, так как сегодня она была не готова к этому. Возможно, завтра. Но ее опасения были излишни. Пока она готовилась ко сну, Норман подробно рассказывал ей о сегодняшнем состоянии предвыборной кампании. Как только Фрэнсис легла в постель, он направился в ванную и, как показалось Фрэнсис, оставался там слишком долго, что было не похоже на него. Наконец он вышел. И, прежде чем Норман успел поцеловать Фрэнсис и пожелать ей спокойной ночи, она уже крепко спала.
Проснулась она около четырех утра. Норман безмятежно спал, а Фрэнсис одолевали тяжелые мысли. Теперь все не может быть, как прежде, все должно измениться. Норман знает о ее неверности. Его великодушие смутило Фрэнсис, хотя, возможно, его поведение было просто наиболее разумным в данной ситуации. Разумным, но от этого не менее благородным.
Фрэнсис попыталась снова уснуть, как вдруг услышала страшный крик, разрушивший царившее вокруг безмолвие.
– Мама!
Это был голос Питера. Фрэнсис вскочила с кровати, бросилась в детскую и, вбежав в комнату сына, включила свет. Питер с широко раскрытыми, полными ужаса глазами неподвижно сидел на кровати. Фрэнсис присела рядом с ним и крепко обняла его за плечи.
– Я здесь, дорогой. Что случилось?
– Я видел их. Они были здесь. Двое мужчин стояли возле моей кровати…
Питер заплакал, и Фрэнсис еще крепче прижала его к себе.
– Они были здесь… – продолжал рыдать Питер.
Фрэнсис посмотрела на окно. Сигнализация была включена, а засовы и ставни плотно закрыты.
– Тебе просто привиделся кошмар, дорогой. Здесь никого, кроме нас, нет. И никто не сможет забраться сюда, – пыталась она успокоить сына.
– Не уходи, пожалуйста. Не оставляй меня одного.
– Я никуда не уйду, сынок. Я останусь с тобой до утра. Обещаю.
Фрэнсис, как в детстве, принялась убаюкивать Питера, поглаживая его по голове до тех пор, пока он не уснул. Она сдержала свое слово: когда первые лучи утреннего солнца робко заглянули в окно, она все еще продолжала сидеть в детской, крепко сжимая в объятиях сына.
Викарий благословил паству, и люди стали постепенно покидать маленькую церквушку. Норман, Фрэнсис и Питер уступили дорогу пожилой леди, которая всю службу простояла рядом с ними, и тоже направились к выходу. Как только они подошли к купели, Норман, шепнув Фрэнсис: „Я хочу убедиться, что свентонские фотографии получились", ушел вперед. В один из жарких дней, когда Норман вместе со своей семьей гулял по городу, встречаясь с избирателями, было сделано несколько снимков. И сейчас, приветствуя по дороге своих коллег, Норман отправился вслед за фотографом, которого всего минуту назад видел выходящим из церкви.
А Фрэнсис с Питером остались ждать его у входа в храм. Некоторое время спустя к ним подошла их соседка, миссис Джемисон, милая пожилая леди, что жила на противоположной улице.
– Бог мой, как ты повзрослел, Питер! – дрожащим голосом приветствовала она мальчика, а затем повернулась к Фрэнсис. – У меня кое-что есть для вас. Мне передал это мужчина, что стоял рядом со мной в храме. Очень приятный, симпатичный мужчина. Никогда раньше я его не видела. Посреди службы он ушел, но велел передать вам вот это. – Старая леди протянула Фрэнсис сложенный пополам конверт.
В конверт была вложена записка:
„Двое парней постоянно следят за тобой. Я позвоню тебе завтра в офис. Будь там".
Послание было написано на испанском, и Фрэнсис узнала почерк Диего.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
– Почему ты не хочешь вернуться после того, как отвезешь Питера в школу? Ты могла бы остаться здесь на неделю, – предложил Норман.
Они были на кухне, и Фрэнсис убирала со стола после завтрака. Питер пошел к себе в комнату переодеться в школьную форму.
– Я бы хотела приехать, но прежде нужно поговорить с Мирандой и дать ей соответствующие инструкции, иначе она приведет в беспорядок все бумаги и расстроит сделку. Я приеду сразу, как только освобожусь, скорее всего, завтра вечером. Я обязательно буду с тобой накануне выборов, – добавила Фрэнсис.
Она чувствовала себя виноватой перед Норманом – она так и не рассказала ему о послании Диего.
– Питер показал мне видеокамеру, которую ты купила, – сказал Норман.
– Я подумала, тебе будет приятно, если останется запись последних дней предвыборной кампании. Меня заверили, что эта камера очень легка в обращении, – ответила Фрэнсис.
– Это действительно было бы замечательно, – согласился Норман. – Хотя я и не уверен, что приятно, когда за тобой постоянно следит видеокамера, – добавил он.
Фрэнсис вытерла руки. Она почувствовала скрытый подтекст в словах мужа, хотя выражение его лица оставалось абсолютно невинным. Фрэнсис удивилась своей чрезмерной чувствительности – тому, что она стала находить двойной смысл в самых простых словах.
– Спокойной ночи, дорогой. Увидимся в среду.
Фрэнсис поцеловала Питера. Он уже почистил зубы, надел пижаму и точно так же, как другие мальчики, находившиеся в спальне, был готов ко сну. В коридоре жена директора школы, наблюдая за детыми, суетливо бегала от комнаты к комнате, и Фрэнсис решила попросить ее присмотреть за Питером и не разрешать ему выходить за пределы школьного парка.
– Спокойной ночи, миссис Стиварти. Пожалуйста, присмотрите за Питером, он все еще не пришел в себя после того хулиганского нападения, – попросила она, пока ожидала в коридоре остальных матерей, прощающихся со своими чадами.
– Вы, должно быть, очень заняты в связи с выборами. Это так волнующе… – сказала одна из них, подойдя к Фрэнсис. – Я видела вашу фотографию в „Хелло!". Вы на ней изумительно выглядите.
„Похоже, все читают этот проклятый журнал", – раздраженно подумала Фрэнсис.
– Это действительно очень волнующе, – ответила она, мучительно соображая, как бы ей избавиться от столь назойливого общения.
– Я уверена, ваш муж выиграет эти выборы. Будет настоящая катастрофа, если социалисты сейчас придут к власти, – как будто не замечая недовольства и нетерпения своей собеседницы, продолжала женщина.
– Вы абсолютно правы, – машинально согласилась Фрэнсис.
До этого момента она никогда не задумывалась о возможности поражения Нормана на предстоящих выборах и о том, насколько все стало бы проще, если бы Норман не был столь известен.
– Вы, наверное, слышали, люди поговаривают, что на журнале „Хелло!" лежит проклятие. Каждое второе опубликованное в нем интервью обязательно заканчивается несчастным случаем, – с милой улыбкой на устах щебетала женщина. – Это, конечно, вздор, но довольно забавно. Как вы думаете?
– Действительно забавно, – резко ответила Фрэнсис и, даже не сказав „до свидания", направилась к выходу.
Идя к машине, она в сотый раз спрашивала себя, правильно ли поступила. Это Норман настоял на том, чтобы Питер вернулся в школу, считая, что мальчику не следует прогуливать занятия. И именно Норман убедил ее еще раз встретиться с Диего. Решение сдать Диего полиции было неизбежным. Она больше не может жить в постоянном страхе, что в конце концов в один прекрасный день потеряет все, что имеет. Диего шаг за шагом медленно разрушал ее жизнь.
Через несколько минут Фрэнсис подъехала к главной дороге. „Кембридж – Свентон", – прочитала она. Еще можно было вернуться назад. Но Фрэнсис, резко надавив на педаль газа, выехала на автомагистраль и помчалась по направлению к Лондону.
Крепко сжимая руль, она сосредоточила все свое внимание на дороге. Но это не помогло ей избавиться от мрачных мыслей и гнетущего чувства опустошенности. Она ощущала, что больше не контролирует собственную жизнь. Последние две недели она делала не то, что хотела делать сама, а то, чего от нее хотели другие. А сейчас она даже не знала, чего хочет. Зато не задумываясь могла сказать, чего не хочет: она не хочет причинять боль Питеру, не хочет, чтобы ее замужеству пришел конец, не хочет, чтобы Диего возвращался в ее жизнь.
Да, она мечтала о нем, как может мечтать женщина о мужчине. А точнее, ее плоть жаждала прикосновений его волнующих рук. Но Фрэнсис не хотела начинать все сначала. Она с корнем вырвала из своей жизни и уничтожила все то, что когда-то любила. Ее мечты юности превратились в прах. Жизнь запросила высокую цену за те недолгие месяцы счастья, что Мелани Кларк провела с Диего в Аргентине. Но Фрэнсис уже сполна расплатилась за все. Она создала вокруг себя тихий, уютный мир и была по-своему счастлива в нем, но только до тех пор, пока Диего не появился вновь…
Впереди показался мост. Посреди дороги стояла громадная бетонная балка, подпиравшая его. Фрэнсис пристально смотрела на эту каменную глыбу и вдруг поняла, как можно разом решить все мучившие ее проблемы. Она ехала со скоростью восемьдесят миль в час; ей стоит лишь немного повернуть руль вправо, и она врежется в эту бетонную стену… Быстро, легко и просто. Фрэнсис уже зажмурила глаза, как вдруг услышала сильный протяжный гул и на мгновение ее ослепил яркий свет фар, отразившийся в зеркале заднего обзора, – на расстоянии нескольких ярдов за ней следовала другая машина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44