За годы войны многие американские солдаты стали законченными наркоманами, и власти сейчас делают все возможное, чтобы общественность ничего не узнала об этом. Короче говоря, они хотят заткнуть мне рот, а заодно вернуть свои деньги.
Фрэнсин встала и посмотрела на Сакуру сверху вниз:
– Значит, ты пришла ко мне вовсе не потому, что хотела отыскать мать. Для тебя главное заключалось в том, чтобы я помогла тебе выбраться из того дерьма, в которое ты попала по собственной глупости?
Сакура сглотнула, боясь посмотреть ей в глаза.
– Просто у меня больше нет никого на этом свете, – прошептала она. – Но я пришла к вам не из-за денег. Я очень надеялась, что вы поможете спасти моего ребенка.
Фрэнсин долго смотрела на Сакуру, собираясь с мыслями. Точнее сказать, она смотрела не на нее, а сквозь нее и видела перед собой другую реальность. В конце концов, так и не проронив ни слова, она повернулась и вышла из палаты.
Фрэнсин договорилась встретиться с Клэем Манро в большом, безвкусно оформленном отеле, стоящем напротив больницы. Таксист остановил машину перед входом, и она быстро вошла в вестибюль через огромные вращающиеся двери. Внутри было тепло, а мягкий верхний свет, казалось, создавал дополнительный уют. Она направилась в бар и сразу увидела там поджидающего ее Клэя, который предусмотрительно держал для нее место у стойки бара. Впрочем, Фрэнсин давно заметила, что вокруг этого огромного парня всегда оставалось свободное пространство. То ли цвет его кожи отпугивал потенциальных соседей, то ли огромный рост, а может, жесткие черты лица, что заставляло посторонних относиться к нему с опаской. Вероятно, все это, вместе взятое, помогало ему занимать особое положение в общественных местах.
– Что будете пить, мэм? – засуетился бармен, услужливо улыбаясь.
– Виски.
– Какое именно? – последовал вежливый вопрос. – Шотландское, ирландское, американское, с содовой или без?
– Не имеет значения.
– Сделай нам два с содовой и со льдом, – распорядился Клэй.
Фрэнсин уселась рядом с ним, провела рукой по волосам и повернулась к нему:
– Ну, что тебе удалось разузнать?
– Мои люди исследовали все архивные материалы по Юго-Восточной Азии за последние десять лет. В нескольких документах упоминается имя Кристофера Макфаддена. – Он замолчал и передал ей пачку фотографий и копий газетных сообщений с помеченными фломастером местами.
Фрэнсин углубилась в чтение и вскоре обнаружила, что Кристофер Макфадден упоминается там не как агент ЦРУ, что вполне естественно, а как ответственный сотрудник и ветеран финансируемой американским правительством благотворительной организации под названием «Международная добровольческая помощь» (МДП). Отзывы о нем были самые благожелательные. Он был представлен как один из опытнейших сотрудников, который многие годы занимался организацией профессионального обучения жителей сельской местности в странах Азии, в результате чего азиатские фермеры добились многократного увеличения урожая риса и других традиционных культур. «Такие люди, как Макфадден, – говорилось в одной газетной публикации, – своим кропотливым и бескорыстным трудом завоевали симпатии всех жителей Лаоса». Чуть ниже была помещена фотография крепкого мужчины средних лет, добродушно обнимающего за плечи низкорослого лаосского крестьянина в черной робе.
– Это тот самый Макфадден, – подтвердил Клэй.
– Но здесь говорится, что он оказывал помощь крестьянам.
– Шпионы всегда кому-нибудь помогают, – ехидно заметил Клэй. – И это единственное, в чем можно не сомневаться. Все остальное покрыто мраком. – Он постучал пальцем по фотографии. – Думаю, Сакура точно определила характер его деятельности. Это действительно оперативный сотрудник ЦРУ, которому поручались самые деликатные операции под прикрытием его официального статуса. Это же подтверждают и другие данные. Так, например, начиная с 1957 года США выделяли Лаосу больше финансовой помощи, чем какой-либо другой стране этого региона. Но надеюсь, вы понимаете, что деньги тратились вовсе не на выращивание риса или каких-нибудь других сельскохозяйственных культур?
Бармен поставил перед Фрэнсин стакан виски, она сделала большой глоток и ощутила, как холодная жидкость обожгла горло. Подняв голову, она посмотрела на свое отражение в зеркале позади бармена и увидела напряженное и даже посеревшее от усталости лицо.
– Клэй, знаешь, о чем я сейчас думаю? – с горечью заметила она, поворачиваясь к собеседнику. – Я думаю, что сейчас для нее самое главное – это туберкулез. Она просто не может позволить себе столь дорогостоящее лечение и поэтому решила притвориться моей дочерью. Она хочет подлечиться за мой счет, ты понимаешь меня?
Манро молча кивнул, не зная, что ответить.
– Но на самом деле все гораздо сложнее, – неожиданно заявила Фрэнсин, удивляясь, собственной непоследовательности.
– Да, – оживился Клэй, – все гораздо сложнее, и туберкулез здесь на последнем месте.
– Если бы дело, было только в туберкулезе, – продолжала рассуждать Фрэнсин, – то эту проблему можно было бы как-то решить, но сейчас мы видим, что за всем этим стоят довольно мощные силы.
– Вы все еще уверены, что она врет насчет своего прошлого? – осторожно спросил Клэй.
– Клэй, я прожила чуточку больше, чем ты, и неплохо разбираюсь в людях. – Она сделала паузу и глубокомысленно посмотрела на собеседника. – Семьсот тысяч долларов – это огромная сумма. Моя мать когда-то обучила меня множеству старых китайских поговорок, которые я запомнила на всю жизнь. Так вот, в одной из них говорится: для того чтобы ложь воспринималась как правда, ее должны повторить по меньшей мере три человека. Сакура была первой. Теперь появился этот таинственный. Макфадден. Интересно, кто будет третьим?
– Подобные вещи зачастую бывают слишком запутанными, чтобы быть похожими на заговор отдельных лиц, – грустно вздохнул Клэй.
– Значит, ты все-таки считаешь, что она говорит правду?
– Я думаю, что, во-первых, она полусумасшедшая, а во-вторых, ее истерзали жизненные проблемы. – Клэй немного подумал, а потом добавил: – Но ясно одно – ей угрожает серьезная опасность. И нам предстоит что-то предпринять, иначе они ее просто убьют. Причем могут сделать это даже на наших глазах. – Он щелкнул пальцами, подзывая бармена. – Еще парочку.
– Я знакома с очень влиятельными людьми в Вашингтоне, – задумчиво проговорила Фрэнсин. – Надо будет встретиться с ними.
Манро решительно покачал головой.
– Почему?
– Потому что никто в Вашингтоне не станет разговаривать с вами о делах, так или иначе касающихся ЦРУ. Во всяком случае, до тех пор, пока там идет война. И особенно о вовлеченности этой всесильной организации в международную наркоторговлю.
– Но они ведь должны знать, что происходит в их стране?
– Миссис Лоуренс, – снисходительно ухмыльнулся Клэй, – я целых десять лет служил в армии, и из них четыре года во Вьетнаме. Поверьте мне, никто в Америке понятия не имеет, что на самом деле происходит в тех краях. Включая, разумеется, членов сената и конгресса. Никто!
– В таком случае мы можем связаться напрямую со штаб-квартирой ЦРУ в Лэнгли, – продолжала настаивать Фрэнсин.
– Думаю, что и в Лэнгли об этом знают лишь немногие. Но они будут молчать. Увы, такова истина. Конечно, вы можете потратить на это несколько месяцев, но к тому времени будет уже поздно. Нет, миссис Лоуренс, не советую вам делиться этой информацией с кем бы то ни было. Бесполезно. И очень опасно.
– Но Макфаддена должен же кто-то контролировать, разве не так?
– Так, но вам вряд ли удастся выяснить, кто именно. Понимаете, дело в том, что по официальным каналам вам никто такую информацию не предоставит, вот и все.
– Хорошо, но по каким же правилам мы должны в таком случае играть? – не унималась Фрэнсин, беспомощно глядя на собеседника.
– Эти парни – я имею в виду племя мео – ведут себя примерно так же, как горные племена во Вьетнаме. Они коллекционируют уши побежденных врагов. Однажды нам сообщили, что мы должны привлечь их на свою сторону и использовать в борьбе против коммунистов. С этой целью им пообещали десять баксов за каждое отрезанное ухо противника. Мы думали, это активизирует их борьбу против коммунистических повстанцев, а они стали отрезать уши у своих жен, детей и других близких, чтобы заработать побольше денег. Поэтому нам пришлось прекратить эту практику, так как ничего хорошего она нам не дала. И именно с такими людьми мы имеем дело сейчас. Люди, готовые отрезать уши своим детям из-за каких-то десяти баксов, способны на все. И жизнь Сакуры, как, впрочем, и ваша, и моя в том числе, для них пустой звук.
Фрэнсин посмотрела на его отражение в зеркале и грустно улыбнулась:
– Спасибо за столь глубокий анализ ситуации, в которой мы оказались.
– Всегда к вашим услугам, мадам, – шутливо ответил Манро, хотя на самом деле ему было не до шуток. – Но мои возможности, к сожалению, так же ограничены, как и ваши. Надо исходить из реальности и не строить воздушных замков.
Она долго изучала строгие, жесткие черты лица этого доброго, но сильного человека и благодарила Бога, что он свел ее с ним. Что бы она делала без него? Его преданность и уверенность в себе, в своих силах вселяли уверенность, что рано или поздно они найдут выход из сложившейся ситуации.
– Клэй, насколько мне известно, ты никогда не был женат, не правда ли?
– Нет, а что?
– И у тебя нет детей?
На его лице появилась та редкая добродушная улыбка, видеть которую ей доводилось не так уж часто.
– Нет. Во всяком случае, мне об этом не известно.
Фрэнсин осушила стакан и поставила его на стойку.
– Так вот, могу дать совет – никогда не заводи детей. А сейчас нам пора наведаться к Сакуре.
Сакура ненадолго забылась в беспокойном сне, а проснулась от того, что почувствовала на себе чей-то взгляд. Резко подняв голову, она увидела перед собой озабоченное лицо Фрэнсин Лоуренс. Та стояла над ее кроватью и молча наблюдала за ней. Какое-то время они смотрели друг на друга, не решаясь нарушить неловкую тишину.
– Ну что еще? – проворчала наконец Сакура. – Теперь вы знаете всю правду.
– Нет, я знаю только то, что ты мне рассказала, а это не одно и то же.
– Отправьте меня в Лаос, – взмолилась Сакура, чувствуя, что вот-вот расплачется. – Если они убьют меня, то, может быть, оставят в покое Луиса.
– Именно поэтому ты решила сбежать отсюда через окно? – спросила Фрэнсин, не спуская с нее глаз. – Это была часть твоего плана?
– Да, – ответила Сакура, стараясь не встречаться с ней взглядом.
– А почему ты сразу не рассказала о своем сыне?
Сакура пожала плечами:
– Я знала, что это бесполезно. Это было видно по вашему отношению ко мне. Вы так допрашивали меня, что я сразу поняла: вы не верите ни одному моему слову. – Она умолкла и посмотрела в зарешеченное окно. – Я давно поняла, что мой визит к вам – это впустую потраченное время. Правда, у меня все равно не было выбора. А сейчас мне нужно поскорее вернуться в Лаос, и пусть они делают со мной что хотят. Главное для меня – любой ценой сохранить жизнь ребенку.
– А если они начнут тебя пытать? – с каким-то болезненным любопытством допытывалась Фрэнсин.
– В конце любой пытки наступает смерть, – надтреснутым голосом сказала Сакура.
– А ты не подумала, что станет с твоим ребенком, если ты умрешь? – не отставала от нее Фрэнсин. – Ведь если они убьют тебя, то скорее всего покончат и с твоим сыном.
– Может быть, так будет лучше, – сухо ответила Сакура. – Во всяком случае, это избавит меня от лишних страданий, а его – от несчастной судьбы наркомана и преступника.
Фрэнсин подошла к окну и долго смотрела на падающий снег.
– Я могла бы заплатить за тебя, Сакура, – наконец сказала она, когда пауза слишком затянулась. – Но ты так и не смогла доказать, что являешься моей дочерью, а я – твоей матерью. Кроме того, я до сих пор не уверена, что мои деньги могут спасти тебя или твоего сына.
Сакура окинула ее испепеляющим взглядом мокрых от слез глаз:
– Не понимаю, почему вы не оставили на ребенке хоть какой-то метки?
– Метки? – изумленно переспросила Фрэнсин. – Что ты имеешь в виду?
– Когда вы решили оставить дочь в той деревне, вы не могли не понимать, что отыскать ее после войны будет очень сложно. Почему вы не оставили на ее теле хоть какой-то метки, которая помогла бы вам в будущем найти дочь? Я бы на вашем месте так и сделала. Ведь это же так просто. Например, небольшой шрам под мышкой, на голове или в каком-нибудь другом месте.
– Как метят домашний скот? – грустно улыбнулась Фрэнсин. – Нет, Сакура, боюсь, я не такая практичная, как ты. Мне даже в голову не пришло пометить ребенка каким-нибудь клеймом. Кстати, а ты сама пометила своего Луиса?
– Нет, но передо мной тогда не стояла угроза навсегда потерять его.
– Но ведь и я не думала, что могу потерять свою дочь.
– Ну ладно, миссис Лоуренс, вы заплатите за меня? – перешла к делу Сакура.
Фрэнсин пожала плечами.
– Сакура, послушай меня, дорогая. Сейчас многие люди знают, что за последние годы я скопила большой капитал, и они пишут мне каждый божий день с просьбой оказать им финансовую помощь. Ежедневно я получаю письма со всех концов планеты. Пишут люди, у которых заболел ребенок и его не на что лечить, пишут бедные старики, которым не хватает пенсии, чтобы прожить, пишут инвалиды, многодетные матери и так далее и тому подобное. Пишут даже заключенные из тюрем и преступники, которые не могут рассчитаться со своими долгами. Причем я хорошо знаю, что многие из них действительно пишут правду и на самом деле нуждаются в помощи, но я просто не в состоянии помочь всем.
– И вы никому не помогаете? – изумилась Сакура.
– Помогаю, но не всем и не всегда.
Сакура поджала губы и обиженно взглянула на Фрэнсин:
– Так почему же вы не хотите помочь мне?
– Прежде всего потому, что твоя манера просить о помощи показалась мне чересчур нахальной. Точнее сказать, она оставляет желать лучшего.
– Вы это серьезно? – Сакура удивленно посмотрела на нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51