Надо уже сейчас подумать о том, как спасти предприятия и перевести их в более спокойные страны. Ее западные партнеры обычно говорят в таких случаях, что им все равно, так как через тридцать лет их уже не будет в живых, а она, воспитанная на китайских традициях, так думать не могла. Она знала, что тридцать лет – это мгновение в жизни, и была абсолютно уверена, что доживет до 1997 года. Конечно, тогда она будет уже старушкой со сморщенным лицом, но все равно успеет увидеть, в чьих руках оказалась ее империя. И все же обидно, что какие-то оборванцы нарушают привычную жизнь того, что она создавала вот уже более тридцати лет.
Не долго думая она сняла трубку и набрала номер гонконгского офиса. Ответил один из заместителей главного менеджера.
– Здесь творится черт знает что, мадам, – взволнованно заговорил он. – Правда, мы уже привыкли к этому. Беспорядки начались здесь еще три года назад, но сейчас они обрели особенно широкий размах. Все охвачены идиотскими идеями великого Мао и намерены сокрушить этот несправедливый, как они считают, мир. Но вы не волнуйтесь, миссис Лоуренс, мы не оставим свою работу и будем ждать лучших времен.
– А что говорят рабочие? – поинтересовалась она.
– Рабочие? Они бунтуют, бездельничают и вообще занимаются чёрт знает чем. Половина из них, например, отправилась на баскетбольный матч. Они не поддерживают коммунистов, но страшно напуганы их действиями и опасаются, что те могут избить их. Они больше всего на свете боятся, что коммунисты захватят власть и тогда они останутся без работы.
– Да, я знаю, – проворчала Фрэнсин. – Их надо поддержать и заверить, что все будет в порядке. – Она давно уже поняла, что так называемая «культурная революция» есть не что иное, как элементарная борьба за власть и попытка настроить людей против закона.
Китай вдрызг рассорился с Россией и теперь пытается доказать свою независимость от Москвы.
– Ничего страшного, Фредди, Мао уже старый, и как только он уйдет в мир иной, все вернется на круги своя. Им нужны наши руки, наши знания и наше умение делать хорошие товары, а следовательно, хорошие деньги.
– Да, мэм, я все прекрасно понимаю, но было бы лучше, если бы вы приехали сюда, – грустно сказал Фредди.
– Нет, Фредди, я не могу приехать прямо сейчас, но обязательно сделаю это, как только немного освобожусь. Скажи рабочим, что у меня здесь жизненно важные дела и что я непременно приеду к ним через некоторое время.
– Да, мэм.
– А насчет коммунистов, Фредди, запомни одну вещь: если они действительно захватят власть, то мы сможем зарабатывать даже больше денег, чем прежде. Ты понял меня?
– Да, мэм.
Она положила трубку и задумалась. Ничего страшного не случится. Тысячи людей работали над тем, чтобы превратить Гонконг в процветающий регион, и теперь даже коммунистический Китай не сможет отказаться от всего того, что создали там талантливые предприниматели, торговцы и банкиры.
Фрэнсин улыбнулась. Почти целых пять минут она не думала о судьбе Сакуры Уэды. Это уже прогресс. Деньги все-таки самая удивительная вещь в этом жестоком и коварном мире. Они заставляют забыть обо всем на свете.
Клэй Манро уснул в своем кресле, запрокинув голову, и проснулся от резкого телефонного звонка, вспомнив, что его люди уже несколько дней рыскают по всему Бронксу в поисках неуловимой и оттого еще более загадочной Сакуры Уэды.
– Это Рэндолф, – послышался в трубке сиплый голос.
– Есть что-нибудь новенькое? – поинтересовался Клэй, потягиваясь в кресле.
– Похоже, что да, – уклончиво ответил тот.
Клэй подался вперед и застонал. Сакура так грохнула его об асфальт, что все его тело до сих пор ныло от боли.
– Ну что ты тянешь? – недовольно проворчал он. – Выкладывай, что удалось выяснить.
Рэндолф явно тянул время, набивая себе цену.
– А что я за это получу? – хихикнул он.
– Сотню баксов, – не задумываясь ответил Клэй, теряя терпение.
– Что? Сотню? Ты что, с ума сошел? За такую работу – и всего сотню баксов? Нет, старик, так дело не пойдет. Двести пятьдесят, и ни центом меньше.
– Ну ладно, посмотрим, чего стоит твоя информация, – пошел на уступки Клэй. – Выкладывай.
– Давай сперва уточним, – осторожно начал тот. – Ты хотел получить сведения о беглянке полукитайского происхождения, с татуировкой на руках и с дикими повадками? Я правильно тебя понял?
– Да, – воодушевился Клэй, чувствуя, что на этот раз услышит что-то стоящее.
– В таком случае ты знаешь, где меня найти. Я буду ждать тебя, – неожиданно заявил Рэндолф и положил трубку.
Клэй чертыхнулся и уставился на фотокопию рисунка, который сделал албанец Стефан. Две яркие звезды красовались по обе стороны от треугольника кудрявых волос в нижней части живота, возбуждая не только воображение, но и сильное желание прикоснуться к ним. Он вспомнил мускулистое молодое тело и ловкие руки, которые швырнули его на землю и чуть было не сломали шею. Ничего, в следующий раз он будет осторожнее и не даст ей улизнуть.
Манро открыл верхний ящик стола и долго смотрел на огромный револьвер 38-го калибра. Перед его глазами медленно вырисовывалась не очень-то приятная картинка – он вынимает оружие и нацеливает его на Сакуру, а та бесстрашно бросается на него. И тогда он окажется перед невероятно трудным выбором: либо стрелять в нее, либо отбросить револьвер в сторону. И то и другое могло бы привести к весьма неутешительным результатам.
Он тяжело вздохнул и, закрыв ящик, быстро зашагал по коридору.
– Когда вы вернетесь, мистер Манро? – успела крикнуть ему вдогонку секретарша.
– Когда найду ее, – ответил сыщик, даже не повернув головы.
Клэй Манро долго смотрел на огромный флаг Вьетконга, почти полностью закрывавший стену небольшого магазина. Вес в этом заведении было так или иначе связано с Индокитаем и вьетнамской войной. На витринах лежали плакаты с изображением Хо Ши Мина, вьетнамские флаги, карты этого региона, униформа американских солдат, многочисленные фотографии боевых действий, а также предметы личного обихода как вьетнамских, так и американских солдат.
За небольшим столиком сидели несколько чернокожих пар ней; вместе с владельцем магазина Рэндолфом Прунедой они поглощали пиво и обменивались новостями. Клэй хорошо знал этих ребят еще по вьетнамской войне. С тех пор одни стали участниками антивоенного движения, другие занялись мелким бизнесом, а третьи просто просиживали часами в кафе и ресторанах, пропивая полученные от правительства пособия. Он сочувствовал последним, но вместе с тем испытывал к ним неприязнь, так как не любил слабаков, которые ломаются под тяжестью жизненных невзгод.
– Привет, Рэндолф. – Он положил руку на плечо владельцу магазина.
– А, это ты, – обрадовался тот, загремев костылями.
– Да, собственной персоной.
Рэндолф потерял во Вьетнаме ногу и с тех пор ходил на костылях, хотя правительство предоставило ему бесплатный протез.
– Хочешь пива? – спросил он, кивая на товарищей. – Мы тут решили немного посидеть. Присоединяйся.
Клэй решительно покачал головой:
– Нет, нет, спасибо.
– Если тебя не устраивает наша компания, можем подняться наверх и поговорить там. Неужели нам не о чем поговорить, Клэй?
– У меня нет времени, Рэндолф. Давай ближе к делу.
Хозяин магазина ухмыльнулся:
– Сначала заплати.
Манро вынул из бумажника двести пятьдесят долларов и протянул ему.
– Понимаешь, у меня сейчас большие проблемы с наличными… – извиняющимся тоном пояснил Рэндолф.
– Ну так что ты узнал? – прервал его Клэй.
– Что за спешка?
– Я на работе, Рэндолф.
– Ты об этой девушке? – удивился тот. – Должно быть, дела твои не так хороши, если приходится платить наличными.
– Что ты узнал, Рэндолф? – раздраженно повторил Клэй.
Рэндолф посмотрел на него глазами с красными прожилками:
– Если ты так охотно заплатил мне двести пятьдесят баксов, то, вероятно, заплатишь и все пятьсот, не так ли?
Клэй побагровел от возмущения и сжал руку ветерана.
– Эй, приятель, ты что, с ума сошел? – заорал тот, охнув от боли.
Чернокожие повернулись к ним и настороженно притихли. Клэй не боялся этих парней, но все же не испытывал никакого желания связываться с ними прямо сейчас.
– Рэндолф, последний раз спрашиваю: что ты можешь мне сообщить?
– На границе Бронкса и Брукнера, – недовольно проворчал Рэндолф, – есть несколько домов, где обычно селятся выходцы из Индокитая. Мне сказали, что совсем недавно там появилась девушка с татуировкой на руке. Судя по всему, она от кого-то скрывается.
Клэй извинился перед ветераном вьетнамской войны, дал ему еще пятьдесят долларов и похлопал по плечу:
– Спасибо, Рэндолф.
Он вышел из магазина так быстро, что даже не услышал, как хозяин магазина бросил ему вдогонку:
– Пошел к черту!
Клэй Манро не мог избавиться от унизительного чувства позорного поражения, которое нанесла ему эта хрупкая девушка. Он, ветеран войны, кавалер ордена «Пурпурное сердце», преуспевающий частный детектив, лежит на земле, а какая-то замухрышка с раскосыми глазенками бьет его пяткой в грудь. Однако со временем злость стала затихать, а ее место заняли жалость и сочувствие к этой красивой женщине с гневным взглядом. Ведь сейчас она оказалась на улице без денег и даже без надежды получить помощь от кого бы то ни было.
Он остановил машину возле какого-то огромного склада, огляделся вокруг и пошел вверх по узкой пыльной улочке. Здесь стояли грязные запущенные развалюхи, невольно напомнившие ему о вьетнамской войне. Там смерть подстерегала его за каждым углом. В самом конце улицы он увидел несколько полуразвалившихся зданий без стекол и дверей. Миновав несколько покореженных автомобилей, он подошел к первому дому и посмотрел вверх. Конечно, она была умной женщиной и наверняка побеспокоилась о своей безопасности. Но другого выхода нет. Надо во что бы то ни стало найти ее.
Он медленно обошел вокруг старого трехэтажного здания, изучил все входы и выходы, проверил пожарную лестницу, не обнаружив при этом никаких признаков жизни, за исключением, пожалуй, легкого запаха, который безошибочно привел его к одной из дверей. Как он и ожидал, она оказалась запертой.
Клэй постоял, прислушался, а потом нажал плечом, и дверь, заскрипев старыми засовами, распахнулась. В нос ударил зловонный запах мочи, восточных приправ, алкоголя, табака и человеческого пота. Посреди квартиры стояла самодельная металлическая печь, в которой горел огонь, а вокруг нее лежали несколько грязных бездомных в лохмотьях.
– Какого черта тебе здесь надо? – весьма недружелюбно прошипел один из них, с трудом оторвав голову от вонючего хлама, служившего ему, очевидно, подушкой.
– Мне нужна Сакура Уэда, – спокойно объяснил Клэй. – Вы не знаете, где я могу найти ее?
– Нет здесь никакой Сакуры, – недовольно проворчал оборванец хриплым голосом.
Клэй медленно направился к дальней двери, стараясь не наступить ненароком на спящих. В самом конце комнаты он все же опрокинул какое-то ведро, и оно упало со страшным грохотом. Люди зашевелились, матерясь на чем свет стоит и проклиная непрошеного гостя.
– Кто это выломал нашу дверь? – загнусавил один из них, протирая пьяные глаза. – Ты кто такой? Легавый? Чего тебе здесь надо, мать твою…
Клэй схватил его за руку и дернул к себе.
– Ну-ка быстро выкладывай, где здесь китайская девушка?
– Нет здесь никаких девушек, – отшатнулся тот, испуганно вращая глазами. – И вообще, пошел ты…
Клэй видел боковым зрением, что проснувшиеся бродяги поднялись со своих лежанок и начали окружать его, угрожающе вытянув вперед руки.
– Зачем ты выломал нашу дверь? – раздались возмущенные голоса. – Какого дьявола тебе здесь надо? Мы здесь замерзнем, к чертовой матери, из-за тебя!
Сообразив, что с этими оборванцами ему в одиночку не справиться, Клэй пошел на попятный.
– Я ищу девушку с китайской внешностью.
– А я сейчас перережу тебе горло! – прорычал кто-то. – Думаю, после этого тебе никакая девушка больше не понадобится.
Манро не испугался психологической атаки, и бомжи, осознав это, отступили.
Клэй открыл дверь и вошел в помещение, которое оказалось общественной кухней. Оттуда он проследовал до следующей двери, открыл ее и начал медленно подниматься по лестнице, прислушиваясь к каждому шороху. На втором этаже никого не было. Похоже, все спустились вниз, где можно было хоть немного согреться.
– Убирайся прочь! – прогремел над его ухом чей-то хриплый голос.
Клэй увидел перед собой безумные глаза какого-то старика.
– Ты дьявол! – завопил тот, ткнув в него пальцем. – Черный дьявол!
– Где китаянка? – рявкнул Клэй, не обращая внимания на его вопли. – Где она?
– Пошел к черту! – еще громче завопил старик, размахивая руками.
Клэй попятился, стараясь не поворачиваться спиной к сумасшедшему.
– Не двигайся! – неожиданно прозвучал знакомый голос.
Он повернул голову, но в темноте ничего не увидел. Голос был низким, хриплым, прокуренным и мог принадлежать только Сакуре Уэда.
– Успокойся, Сакура! – крикнул Клэй, беспомощно оглядываясь по сторонам. – Все хорошо, не надо больше никуда убегать. Не заставляй, меня применять силу. – При этих словах он даже улыбнулся, подумав о том, как нелепо прозвучала эта угроза после того, как она одним ударом уложила его на землю рядом с домом албанца.
Ответа не последовало.
– Сакура, неужели ты не понимаешь, что тебе больше некуда бежать?
– Стой на месте! – приказала она. Клэй поднял голову и увидел ее на верхней ступеньке лестницы.
Ее волосы были распущены, а на щеках горел нездоровый румянец.
– Не двигайся, или я убью тебя! – пригрозила она с отчетливым азиатским акцентом.
– Нет, Сакура, ты не убьешь меня, – спокойно ответил Клэй. – В прошлый раз ты застала меня врасплох, но сейчас такие штучки не пройдут. Я знаю, что у тебя за спиной нож, так что ничего не получится.
Сакура перестала прятать руку и шагнула вперед. В ее правой руке сверкнуло уже знакомое ему длинное лезвие. Причем она держала его так, что у Клэя не оставалось никаких сомнений в том, что она знает, как с ним обращаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51