– Она действительно все делает профессионально. Поэтому не следует ее недооценивать.
– Я сделаю все возможное, мадам.
Клэй Манро работал на Фрэнсин уже больше двух лет и за нее это время ни разу не допустил ни малейшего промаха. Это была его первая и оттого еще более обидная неудача. Когда-то он воевал во Вьетнаме, но после ранения вернулся домой и вскоре открыл небольшое охранное агентство. А потом стал выполнять деликатные поручения Фрэнсин, и вплоть до этого дня у нее не было никаких оснований для недовольства. Ей нравилось даже то, что он был афроамериканцем и принадлежал к тому же маргинальному обществу, что и она сама.
– И все же, мэм, я бы не стал утверждать, что она профессионал высокого класса, – выразил сомнение Клэй. – Этот Трюк с пересадкой в поезде говорит о том, что она действует интуитивно и не вполне профессионально.
– Но она ведь обвела вас вокруг пальца, – усмехнулась Фрэнсин.
– Да, но при этом потеряла туфлю, сумочку и вообще чуть было не угодила под поезд. Скорее всего она сделала это от отчаяния и страха, а не из холодного расчета. – Он покрутил в руках очки и отвернулся.
– От отчаяния? – не поняла Фрэнсин. – Что ты имеешь в виду?
– Она убегала от меня не так, как это обычно делают воры мни преступники. В ее движениях был страх за свою жизнь. Ее гложет какой-то жуткий страх, и он вынуждает ее действовать так, словно речь идет о жизни и смерти. Поверьте мне, мадам, я неплохо разбираюсь в таких вещах.
– Еще бы ей не опасаться, – хмыкнула Фрэнсин, поворачиваясь в кресле.
– И еще одна вещь, миссис Лоуренс, – продолжил Клэй. – Она не похожа на японку. Вот, посмотрите на фотографии.
Клэй протянул ей толстую папку с фотографиями. Видно было, что он постарался на славу. Фотографий было много, и на всех была изображена молодая женщина с длинными, стройными ногами, горделивой осанкой и густой копной черных волос.
– Она, конечно, смахивает на азиатку, – задумчиво проговорил Клэй, – но назвать ее чистокровной японкой было бы неправильно. Она высокая, стройная, смуглая, но разрез глаз явно не японский, хотя и азиатский.
Фрэнсин перебирала фотографии, останавливаясь прежде всего на тех, где крупным планом было изображено лицо женщины. Последние снимки она смотрела с таким напряжением, что у нее даже заболели глаза. Она никак не могла избавиться от странного ощущения, что лицо этой женщины ей чем-то знакомо. А с другой стороны, разум подсказывал, что именно так и должно быть. Люди, которые ее послали, прекрасно знали, какую женщину следует выбрать для столь сложной работы. Разумеется, они искали такую, которая была бы похожа на ее Рут.
– Самые лучшие фотографии в конце, – сказал Клэй. – Я снял ее в тот момент, когда она сидела передо мной в метро, то есть за несколько минут до того, как она от меня сбежала.
Фрэнсин отыскала нужную фотографию и внимательно посмотрела на нее. Сакура Уэда сидела в вагоне без жакета, в блузке с короткими рукавами и смотрела в объектив широко раскрытыми от страха глазами. Красивое овальное лицо с оливкового цвета глазами, полные чувственные губы и короткий, чуть вздернутый нос.
– Знаете, мадам, в этой фотографии есть нечто особенное, – продолжал Клэй. – Обратите внимание на ее левую руку. – Он протянул ей лупу.
Фрэнсин взяла увеличительное стекло и пристально посмотрела на фотографию. Увидев татуировку на руке чуть пониже локтя, она замерла и едва не потеряла сознание. Теперь уже не было никаких сомнений. Три волнистые линии опоясывали изящную руку девушки, как браслет, а дополняли этот геометрический орнамент черные точки.
– Я никогда не видел ничего подобного, мадам, – продолжал Клэй. – Женщины вообще очень редко наносят на тело татуировки, а тут такой замысловатый рисунок. Даже специалисты развели руками от удивления. Правда, они при этом добавили, что скорее всего это какой-то очень древний символ.
– Да, несомненно, – согласилась с ним Фрэнсин и вытерла выступивший на лбу пот.
– Вы уже видели такую татуировку, миссис Лоуренс? – воодушевился Клэй.
Фрэнсин кивнула.
– Да, на Борнео, – ответила она после небольшой паузы и вкратце изложила ему давнюю историю о маленькой дочери, которую вынуждена была оставить в какой-то далекой деревне.
– Вы хотите сказать, что эта девушка может оказаться вашей дочерью? – оторопел сыщик.
– Нет, пока я этого утверждать не могу, – вздохнула она, не отрывая глаз от фотографии.
– Минутку, мадам, – ухватился за эту ниточку Манро. – У вашей дочери была татуировка, когда вы еще были вместе?
– Нет, при мне ее не было.
– Значит, ее могли сделать позже, когда она подросла? – не унимался Клэй.
– Да, люди из того племени, у которого мы оказались после шторма, украшали себя подобными татуировками. Но дело в том, Клэй, что они были только у мужчин. Я много раз бывала в тех местах и никогда не видела такой татуировки у женщин, не говоря уже о девушках.
– Значит, это ложная татуировка? – предположил детектив, разглядывая фотографию через лупу.
– Нет, татуировка может быть настоящей, но это еще не значит, что она подлинная. – Она посмотрела на детектива. – Знающие люди вполне могут сделать копию татуировки племени ибан. Особенно если речь идет о больших деньгах. Впрочем, я допускаю сумасшедшую мысль, что она на самом деле подлинная.
Клэй недоуменно уставился на нее:
– Вы серьезно? На каком основании?
Фрэнсин долго молчала, собираясь с мыслями.
– Вскоре после того, как я покинула ту деревню, – начала она дрогнувшим голосом, – туда пришли японцы. Они убили всех жителей деревни, включая женщин и детей, а после этого сожгли все дома. В живых осталось лишь несколько человек, которые чудом успели укрыться в джунглях, Так вот, эти люди утверждали, что видели своими глазами, как какой-то японец убил Рут ударом штыка.
Ее лицо стало мертвенно-бледным и застывшим, как маска, но глаза оставались сухими. Все слезы были уже давно выплаканы.
Клэй постучал пальцем по фотографии:
– Но вы все еще хотите поговорить с этой женщиной не так ли, мадам?
– Да, Клэй, хочу, – призналась она тихим голосом.
– Значит, вы хотите, чтобы я нашел ее и привел к вам?
Она долго молчала, отвернувшись от него.
– Да, Клэй, я хочу видеть ее. Найди ее любой ценой. Чего бы это ни стоило.
– Хорошо, мадам, – сказал тот с азартным блеском в глазах. – Я непременно найду ее. Обещаю.
– Я с самого начала знала, что это она, – заявила Сесилия Тэн охрипшим от волнения голосом. Они сидели в небольшом китайском ресторане в Чайнатауне и обсуждали события последних дней.
– Не говори глупостей, Сесилия, – недовольно поморщилась Фрэнсин. – Ты ведь ее никогда не видела.
– Ну и что? – не растерялась секретарша. – Я неплохо разбираюсь в людях и сразу поняла, что в ней есть что-то особенное.
– Хорошо, повтори еще раз, что она сказала, – попросила Фрэнсин, оглядываясь на официанта.
– Она сказала следующее, – начала Сесилия. – Сначала спросила, можно ли поговорить с вами, а я ответила, что вы не хотите видеть ее. Мои слова ее так поразили, что я подумала: она вот-вот упадет в обморок. Тогда я сказала, что она может попробовать еще раз через пару недель, но девушка ответила, что к тому времени будет слишком поздно.
Фрэнсин насупилась.
– А ты не спросила, почему может быть слишком поздно?
– Нет, вы не давали мне указания расспрашивать ее. – Она поджала губы, вспомнив, что много раз советовала Фрэнсин поговорить с этой женщиной и вот теперь снова оказалась виноватой. – Должна вам сказать, она очень похожа на вас.
– Похожа на меня? – встрепенулась Фрэнсин.
– Да, вы были почти такой же, когда мы впервые встретились много лет назад.
– И чем же именно она на меня похожа?
– Она такая же робкая, скромная и… невинная.
Фрэнсин грустно улыбнулась:
– Ты хочешь сказать, что сейчас я утратила свою невинность?
Сесилия бросила на нее быстрый взгляд:
– Мы все с годами что-то теряем.
– Да, когда-то я была совсем другой, – тяжело вздохнула Фрэнсин. – Я была мягкой, доброй, отзывчивой, напуганной и всегда делала то, что от меня требовали. Трудно поверить, но я преклонялась перед мужем и во всем подчинялась ему, так как была убеждена, что без его помощи и поддержки я просто ничто. Но потом началась война, и она меня изменила.
Какое-то время они молчали, глядя друг на друга. Изображенные на шторах свирепые драконы отбрасывали легкую тень на их лица, и они казались более мудрыми и многозначительными.
– Война научила меня никому не верить и полагаться исключительно на свои силы, – продолжала Фрэнсин. – Я научилась выживать в одиночку и не надеяться на других. – Она снова замолчала, а потом вспомнила, что отвлеклась от главной темы. – А что еще удивило тебя в этой женщине?
– Ее какая-то странная восторженность.
– Значит, она неплохо играла свою роль.
Щеки Сесилии покрылись легким румянцем.
– Фрэнсин, я слишком стара, чтобы поддаваться на такие дешевые трюки. Мне было жаль ее, потому что я видела, как она беззащитна и уязвима.
– Может, она просто больна? – озабоченно посмотрела на секретаршу Фрэнсин.
– Нет, не больна, но в ней было что-то странное, нездоровое.
– Объясни, пожалуйста, – прищурилась Фрэнсин.
– Не могу. Это трудно объяснить словами, но в ее облике было что-то трагическое.
Фрэнсин с досадой взмахнула рукой:
– Сесилия, ты уже тысячу раз повторила, что в ней есть нечто странное! Неужели ты не можешь выразить это более внятно?
Сесилия наклонилась над тарелкой и долго молчала.
– Вы просили меня изложить мои впечатления своими словами, разве не так?
– Да, именно так, – раздраженно ответила Фрэнсин и обвела рассеянным взглядом ресторан.
Как хорошо, что вокруг не слышно английской речи. Она всегда приходила сюда, чтобы немного отдохнуть от этого языка и от своей работы.
– Значит, вы все еще не желаете верить, что это может быть ваша дочь? – допытывалась Сесилия.
– Вера без доказательств – это уже не вера, а религия, – глубокомысленно изрекла Фрэнсин. – А я в религию больше не верю.
– Но что заставляет вас думать, что она мошенница?
– Сесилия, – терпеливо пояснила Фрэнсин, – я очень состоятельная женщина и к тому же быстро стареющая, к сожалению, А теперь представь себе, что может получить от меня какая-нибудь молодая женщина, которой удастся всех убедить, что она моя дочь! Она получит много миллионов долларов! – Фрэнсин даже покраснела от возмущения. – Неужели ты думаешь, что я не оставлю дочери свое состояние, если вдруг окажется, что это действительно моя дочь? Она будет жить как королева! Она получит все, что только пожелает!
– А что, если эта женщина и есть ваша дочь?
– Поживем – увидим, – осторожно ответила Фрэнсин, подняв вверх руки.
Официант принес им ароматно пахнущую свинину, жареный картофель и зелень.
– Сесилия, – попросила Фрэнсин, когда они остались одни, – постарайся припомнить еще что-нибудь существенное.
– Она была хрупкой, взволнованной и чуть было не рухнула на пол от обиды, когда я сказала, что вы не примете ее, – тихо промолвила секретарша. – Я видела боль в ее глазах. В тот момент она была похожа на загнанного зверька, которого внезапно бросили на растерзание злобным и жестоким хищникам. – Сесилия помолчала. – А еще мне показалось, что она много страдала и у нее была очень нелегкая жизнь. Словом, она много вынесла в этой жизни, а теперь пришла к вам за помощью.
– Ты это серьезно? – недоверчиво посмотрела на нее Фрэнсин и иронично улыбнулась. – Первый раз ты сказала только то, что она производит впечатление умной и сообразительной женщины.
– Да, это было мое первое впечатление, – призналась секретарша. – А во второй раз я вдруг увидела ее душу, ее страдания и боль. Это было написано на ее лице и отразилось в глазах.
Фрэнсин вздохнула, словно потеряла всякую надежду получить от секретарши информацию, лишенную эмоциональной окраски.
– Сесилия, не забывай, что эта женщина незаконно проникла в мою квартиру. Ни один честный человек ничего подобного себе не позволит.
– Да, но не забывайте, что она сделала это в день голодных духов.
Фрэнсин не нашлась что ответить и молча пережевывала мясо.
– Ну ладно, – сказала она через минуту, – теперь все равно нам придется подождать, когда Клэй Манро приведет ее ко мне. И вот тогда мы посмотрим, что представляет собой этот голодный дух.
В то зимнее утро Клэй Манро проснулся ни свет ни заря и, усевшись перед окном, в который раз принялся просматривать фотографии Сакуры Узды и ее личные вещи, которые он вытряхнул из ее сумочки. Здесь не было ни одной вещи, по которой можно было бы определить, где искать эту девушку. Затем он взял туфлю и стал внимательно рассматривать ее. Она была старая, много раз чиненная и с новым каблуком. Словом, это была обувь небогатой женщины, которая тщательно следит за ней, так как позволить себе купить новую просто не в состоянии. Во всяком случае, на обувь матерой преступницы она была совершенно не похожа.
Затем он пересчитал ее деньги. Пятнадцать долларов шестьдесят центов. Не густо. И никаких чековых книжек. Если это ее последние деньги, то сейчас ей не на что купить даже самую дешевую булочку. Он посмотрел на остальные вещи – почти пустая пачка сигарет, сложенная вчетверо карта Нью-Йорка и дешевая губная помада. Он развернул карту и стал внимательно ее изучать. К сожалению, кроме обведенного кружком офиса миссис Лоуренс, никаких других пометок на ней не было.
Вдруг за его спиной послышался сонный голос его подруги:
– Что ты делаешь?
– Спи, – недовольно отмахнулся он, продолжая копаться в дамской сумочке.
Девушка, лежа в постели, недоуменно захихикала.
– Что за идиотские привычки? Может, ты и в моей сумочке пороешься?
– Нет, твоя мне не нужна, – рассердился он. – В ней все равно ничего интересного не найдешь.
– Ошибаешься, в моей гораздо больше интересных вещей, чем в этой, – проворковала девушка.
– Черт возьми! – воскликнул Клэй и швырнул сумку на стул.
Никаких признаков, никакого адреса или номера телефона и вообще ничего такого, что могло бы вывести на ее след.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51