Он рассказал, как она угрожала ему ножом, как защищалась из последних сил и как рухнула на его руки, обливаясь хлынувшей из горла кровью. А потом, когда он вез ее к себе домой, она все время вспоминала в горячечном бреду Лаос, бомбы, американские самолеты, ядовитых змей, а чаще всего какого-то человека по имени Джей Хан, который хотел убить се и с этой целью послал за ней профессиональных убийц, которых она называла рэйбенами.
А когда появился врач, она затихла и не чинила ему никаких препятствий при обследовании. Он сказал, что у нее тяжелая форма туберкулеза, запущенная и очень опасная.
– Ты проделал огромную работу, Клэй, – рассеянно произнесла Фрэнсин. – Большое спасибо, я не забуду этого.
Через несколько минут они уже были в квартире Манро. Дверь открыла чернокожая девушка.
– Можете говорить спокойно, – сразу сказала она. – Доктор уверен, что она будет спать несколько часов.
Они молча приблизились к кровати. Сакура Уэда лежала на спине и тяжело дышала во сне. Черные волосы рассыпались по подушке, а на бледном лице поблескивали крупные капли пота. Фрэнсин подошла ближе, наклонилась и стала внимательно разглядывать ее.
Часть третья
ДОЖДЬ
1954 год
Саравак, Борнео
Зимние муссонные дожди наступили в этом году рано. Год еще не закончился, а хляби небесные разверзлись над всей территорией Юго-Восточной Азии – от Индонезии до Филиппин. Сезон дождей будет продолжаться несколько недель.
Клайв Нейпир укрылся под ржавой металлической крышей терминала аэропорта Кучинг и пристально наблюдал оттуда за взлетной полосой. А дождь в это время падал с неба сплошной стеной, сквозь которую разглядеть взлетную полосу было невозможно. Вода обрушивалась на крыши домов и растекалась грязными потоками во все стороны, унося с собой мусор и хлам, накопившийся здесь за последние месяцы.
Клайв смотрел на смутно виднеющиеся сквозь дождь высокие деревья. Многие из них лишились своих веток – и к сорвало ветром, и теперь они неслись в грязном потоке неведомо куда. А перед взлетной полосой суетилась группа людей в униформе, безуспешно пытаясь очистить бетон от мусора. Вряд ли стоит надеяться, что в таких условиях здесь сможет приземлиться даже самый маленький самолет.
И в этот момент, словно опровергая его грустные размышления, над джунглями показался силуэт небольшого частного самолета марки «бичкрафт». Он появился неожиданно и пролетел над лесом на высоте не более двухсот футов, помахивая крыльями и пытаясь сопротивляться натиску штормового ветра. Клайв с ужасом подумал, что еще минута – и он рухнет на землю, не выдержав очередного шквала. К счастью, этого не случилось. Самолет быстро развернулся и шлепнулся на мокрую от дождя взлетную полосу. Пробежав ее до конца, он остановился на покрытой травой земле и наклонился вперен, погрузившись колесами в размытую дождем почву.
Фрэнсин сидела ни жива ни мертва, сжавшись в комочек и наблюдая, как ее вещи посыпались на пол, образовав огромную кучу перед креслом пилота. Вцепившись в подлокотники побелевшими от напряжения пальцами, она смотрела на пилота, который из последних сил старался остановить самолет и облегченно вздохнул, когда тот уткнулся в землю тупым рылом. Еще несколько секунд – и он бы врезался в темную стену джунглей.
Смахнув со лба пот, летчик перевел дыхание, а потом осторожно вырулил на бетонную полосу и направил самолет к зданию терминала. Фрэнсин облегченно вздохнула и бросила быстрый взгляд на остальных пассажиров, которые заметно оживились, негромко заговорили и даже начали шутить по поводу столь необычного и крайне опасного полета. По всему было видно, что они уже и не надеялись на благополучное приземление.
Фрэнсин часто летала на самолетах, облетела практически нею Азию, но такого жуткого полета у нее еще не было. С самого Сингапура их сопровождали вспышки молний, яркие сполохи слепили глаза и вызывали животный страх. Даже раскаты грома пугали ее гораздо меньше, чем огненные стрелы молний. Порой ей казалось, что эти огненные чудовища вот-вот вцепятся своими когтями в самолет и мгновенно превратят его в кучу пепла. Самолет болтало так, что вещи посыпались с верхних полок, а пассажиры сидели с мертвенно-бледными лицами, цепляясь за металлические подлокотники кресел. А когда у их старенького «бичкрафта» вдруг заглох один двигатель, она подумала, что он похож на израненную птицу, которая вот-вот рухнет на землю и похоронит под собой несчастных пассажиров.
Самолет остановился в пятидесяти ярдах от терминала. Стюардесса открыла дверь и спустила металлический трап прямо на бетонку. Фрэнсин с трудом поднялась с сиденья и направилась к выходу на дрожащих от нервного напряжения ногах, отметив попутно, что пилот устало откинулся на спинку кресла и тупо смотрит на приборную доску, словно до сих пор не веря тому, что так удачно приземлился.
Возле самолета автобуса не оказалось, и им пришлось добираться до терминала по колено в воде. Дождь был холодным, а ветер швырял водяные струи в лицо пассажирам с таким остервенением, что, казалось, решил не пускать их на порог терминала. Фрэнсин согнулась в три погибели и быстро шагала к зданию, не обращая внимания на огромные лужи.
Перед самым входом она увидела, что к ней бежит человек с раскрытым зонтом.
– Клайв! – радостно закричала она.
Он налетел на нее, как хищная птица, в черном плаще и стал осыпать ее мокрое лицо поцелуями.
– Слава Богу, с тобой все в порядке! Добро пожаловать на Борнео, дорогая!
Они поспешили в здание терминала, прорываясь сквозь плотную пелену дождя, сопровождавшегося раскатами грома. В вестибюле они остановились. Прошло восемь месяцев с тех пор, как они расстались, и сейчас никак не могли насмотреться друг на друга.
– Ты по-прежнему прекрасна, – шепнул ей Клайв хриплым от волнения голосом.
– У меня есть еще один чемодан, – сказала она, делая вид, будто не расслышала его комплимента.
Клайв направился в дальний угол терминала, где уже громоздилась огромная куча вещей, и без труда отыскал большой чемодан из плотной ткани.
– В нем моя одежда, – продолжила она, с грустью оглядев свое промокшее насквозь платье.
Клайв осмотрел чемодан.
– Он выглядит неплохо, материя очень прочная и должна выдержать влагу. Ну ладно, пойдем, нас ждет такси.
Дорога в Кучинг больше напоминала мелководную речку, чем покрытое асфальтом шоссе. Местные власти немало сделали для улучшения жизни населения, но с муссонными дождями пока не научились справляться. Клайв пытался завести разговор, но Фрэнсин упрямо молчала, не реагируя на его слова.
– Фрэнсин, с тобой все в порядке? – наконец спросил он, обеспокоенный ее напряженным молчанием. Он прикоснулся к ее руке, чтобы придать своим словам большую убедительность.
– Да, – невозмутимо ответила она.
– Похоже, ты очень устала, – посочувствовал он, хотя и догадывался, что на самом деле причина совсем в другом.
Фрэнсин молча кивнула и уставилась в запотевшее окно автомобиля.
– Нам крупно не повезло с погодой, – продолжал говорить Клайв, глядя на нее. – Мне почему-то казалось, что до наступления муссонных дождей у нас еще остается как минимум две недели.
Ее так измучил тяжелый перелет, что разговаривать просто не было сил. Присутствие Клайва нервировало ее, а возвращение на Борнео отнимало последние силы. И если бы не чрезвычайные обстоятельства, она ни за что на свете не вернулась бы сюда.
– Кто эта женщина? – спросила она сдавленным голосом, даже не повернувшись к нему.
– Ах да, женщина, – вспомнил Клайв. – Я тебе уже сообщал, что ее зовут Анна. Она живет в деревне Кайан, но сама принадлежит к племени ибан. Мне говорили, что она из рода Нендака и хорошо помнит, что там произошло. Говорят также, что ее проткнул штыком японский солдат, но она каким-то чудом выжила, притворившись мертвой. А когда японцы ушли, она поползла к ближайшей деревне, где ей оказали необходимую помощь.
– Клайв, – устало произнесла Фрэнсин, медленно поворачивая к нему голову, – мы уже говорили со всеми людьми, которые выжили в этом аду. Нам уже тысячу раз повторяли, что никого в живых там не осталось.
– Я знаю, но нельзя упускать ни малейшей возможности проверить эту информацию. Если эта женщина действительно была там, то не исключено, что она что-то видела или слышала. Во всяком случае, для нас это последний шанс найти Рут.
Фрэнсин обхватила плечи руками, чтобы унять дрожь. Упоминание имени дочери всегда приводило ее в состояние крайнего отчаяния, но умом она понимала, что Клайв прав и надо использовать малейшую возможность узнать о ее судьбе. Даже если эта встреча ни к чему не приведет. В течение многих лет она чувствует себя рыбой, попавшей на крючок и выброшенной на берег. Ей было так больно, что у нее уже не было сил выносить эту боль. Да, действительно, надо использовать и эту возможность, хотя надежды практически не осталось, а слезы уже давно выплаканы.
Несмотря на сезон муссонных дождей, жизнь в городке текла своим чередом. Люди спешили по своим делам, а на городском рынке вовсю шла торговля. Повсюду виднелись горы свежих, вымытых дождем фруктов и овощей, а продавцы, не, обращая внимания на проливной дождь, назойливо зазывали к себе покупателей.
Сердце ее рвалось в Гонконг, где сейчас налаживалась ее личная жизнь и создавался ее бизнес.
– Думаю, у нее есть какие-то родственники среди жителей той деревни, где она нашла убежище, – высказал предположение Клайв. – Ведь не случайно же она остановилась в этой деревне в самых глухих, дебрях джунглей. Именно поэтому никто до сих пор не знал о ее существовании. Фрэнсин, не хочу тебя обнадеживать, но это действительно может пролить свет на события того периода.
– Обнадеживать? – с горечью переспросила она.
– Во всяком случае, это будет полезная встреча, насколько я могу судить.
«Сколько можно надеяться на чудо? – подумала она. – С меня достаточно всего того, что пришлось пережить. Хватит ворошить прошлое и раздирать душу тщетными надеждами Хватит, довольно, сколько можно!»
– Я полагаю, твой бизнес развивается успешно? – спросил Клайв, искоса поглядывая на нее. – Судя по одежде, деле у тебя идут прекрасно.
– Что? – не поняла она.
– Ты прекрасно выглядишь, – улыбнулся Клайв. – Из этого я делаю вывод, что твои дела идут успешно.
– Что ты хочешь этим сказать? – насторожилась Фрэнсин, бросив на него быстрый взгляд.
– Ничего особенного, – ухмыльнулся он. – Не волнуйся, это просто любопытство человека, который тебя неплохо знает, не более того. Меня удивило, что даже в этих условиях не тебе модные итальянские туфли, французское платье и все такое прочее. – Он поправил спадающие на лоб черные волосы и пристально посмотрел на нее. – Кроме того, на тебе очень дорогие украшения, которых не было раньше. Это вообще, как мне кажется, не твой стиль.
– А что ты знаешь о моем стиле? – рассердилась она. – Только то, что я всегда одевалась в какие-то лохмотья и соломенную шляпу?
Он удивленно вскинул бровь:
– Ты выглядишь превосходно, дорогая, только и всего. Не сердись, я не хотел тебя обидеть.
– Меня возмущает твоя снисходительность, – продолжала злиться Фрэнсин. – Ты во всем стараешься быть выше окружающих и почему-то думаешь, что можешь говорить что угодно.
Он не стал спорить, стараясь не обращать внимания на ее враждебный тон.
– Ты просто устала, Фрэнсин.
– Как бы там ни было, – не унималась она, – это именно тот стиль, к которому мне придется привыкать. Поверь, я его не выбирала.
Он прикоснулся к ее руке.
– Ты неподражаема, – сказал он тихим голосом. – И еще раз прости, если я чем-то тебя обидел.
Фрэнсин демонстративно отвернулась к окну. Такси медленно пробивалось сквозь плотную массу машин к тому бунгало, которое они всегда снимали, когда приезжали сюда по делам. Это было тихое, спокойное место, расположенное на берегу реки, главной транспортной артерии в этом захолустье, что позволяло им без труда пробираться в самые потаенные уголки джунглей. Правда, с каждой такой поездкой Фрэнсин все больше убеждалась, что на самом деле они занимаются самоуничтожением.
С 1945 года, когда война закончилась, и в этом регионе установился относительный порядок, она много раз возвращалась в Саравак, проводила здесь недели напролет и все время безуспешно пыталась отыскать хоть какие-нибудь следы пропавшей дочери. Она осмотрела все деревни, все дома, все закоулки в этих необъятных джунглях и везде встречала один и тот же ответ: все люди рода Нендака погибли, включая даже маленьких детей. Ей самым подробным образом объяснили, что японцы пришли в деревню рано утром, согнали всех жителей, расстреляли их, а потом методично добивали уцелевших штыками. В живых осталось лишь несколько человек, которые находились в тот момент за пределами деревни. Она переговорила со всеми из них, но ничего путного так и не услышала. Более того, они подтвердили, что дети стали самой легкой добычей японцев, так как были еще глупы, доверчивы и запуганы до такой степени, что им даже в голову не пришло убежать в джунгли. Какое-то время они еще ползали среди трупов своих родителей, но потом японцы и их тоже добили штыками. Теперь Фрэнсин оставалось надеяться только на то, что Рут умерла от дизентерии, не дождавшись того страшного момента, когда в деревне появились японцы.
В первые послевоенные годы Клайв ничем не мог помочь Фрэнсин, и ей пришлось исследовать джунгли в одиночку. Разумеется, она часто нанимала специальных агентов, которые рыскали по всем окрестностям и выуживали все сведения, которые могли бы иметь хоть малейшее отношение к судьбе рода Нендака. Но и самой ей пришлось немало побродить по непроходимым джунглям в поисках ребенка. Причем она порой забиралась даже в те места, которые контролировали коммунисты. А в 1948 году в стране было введено чрезвычайное положение и свободно передвигаться по территории стало практически невозможно. Оставалось надеяться лишь на помощь Международного Красного Креста да еще на ряд организаций, занимавшихся поисками и регистрацией беженцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51