Он уже давно понял, что в жизни ей не раз приходилось себя защищать.
– Неужели ты думаешь, что испугала меня? – улыбнулся он, внимательно глядя ей прямо в глаза.
Выждав минуту, он шагнул к ней.
Сакура сделала выпад и описала ножом круг. Клэй отскочил, но потом снова начал наступать. Конечно, он был достаточно силен – и ловок, чтобы применить прием, схватить ее за руку и отобрать нож, но она могла порезать ему руки, а ему не очень-то хотелось истекать кровью в этом грязном, вонючем бомжатнике.
Сакура медленно отступала к стене, и наконец, прижалась к ней спиной и застыла, выставив перед собой руку с ножом. Только сейчас, на фоне окна, Клэй увидел, что на ней была та же одежда, в которой он видел ее в прошлый раз. Как только она выдерживает в легком платье на таком собачьем холоде?
– Не подходи! – пригрозила она, помахивая, ножом и демонстрируя готовность в любую минуту нанести удар.
– Сакура, ты можешь поцарапать меня, не более того, – уговаривал ее Клэй. – Не дури. Тебя никто не обидит. А если ты попытаешься ударить меня ножом, я могу запросто сломать тебе руку, а то и шею. Зачем тебе это надо? Опусти нож, и мы спокойно поговорим.
Он не мог не отметить, что она была прекрасна в этот момент – сильная, отважная, дикая, готовая на все ради свободы, излучающая какую-то необъяснимую уверенность в своих силах. Словом, настоящий боец, готовый сражаться до последнего вздоха.
– Сакура, ради всего святого, опусти нож, – взмолился Клэй, медленно приближаясь к ней. – Клянусь, я не причиню тебе зла.
– Не ври, я знаю, кто ты такой.
– Неужели? Как интересно!
– Ты рэйбен. Тебя послал сюда Джей Хан.
– Джей Хан? – переспросил Клэй и облегченно вздохнул. – Не знаю никакого Джей Хана. – Он отошел на несколько шагов назад, решив не загонять ее в угол. – Ты ошибаешься, Сакура, меня зовут Клэй Манро, и работаю я на Фрэнсин Лоуренс. Именно по ее инициативе мы пытались задержать тебя в квартире Стефана Георгиу.
– Ты лжешь.
– Я никогда не лгу, Сакура. – Он поднял руки в примирительном жесте. – Послушай, мы, конечно, поступили с тобой по-свински, но сейчас тебе некуда бежать. Поэтому предлагаю не осложнять и без того ужасное положение, в котором ты оказалась, и пойти со мной.
Она даже глазом не моргнула. По всему было видно, что девушка приготовилась к последнему сражению и ни за что на свете не отступит от своих намерений. Сейчас можно было надеяться только на силу слова и доводы разума.
– Послушай, почему бы нам не выйти из этой вонючей дыры? – предложил Манро. – Мы могли бы перекусить где-нибудь, выпить по чашке кофе и спокойно поговорить. А когда ты успокоишься, мы пойдем к миссис Лоуренс.
– Я видела твой фотоаппарат, – процедила она сквозь зубы.
– Не понял?
– Я видела, как в метро ты фотографировал меня.
– Ну и что? – искренне удивился Клэй. – Это моя работа. Как я могу отыскать в этом городе человека, если у меня нет даже его фотографии? – Он развел руками и снова принялся уговаривать ее: – Послушай, Сакура, ты устала, голодна и еле держишься на ногах. Ты ела что-нибудь за последние четыре дня? Вряд ли.
– Я не позволю тебе отправить меня к ним, – прошипела, как дикая кошка, Сакура.
– К кому? – вытаращил он глаза. – Послушай, я еще раз повторяю, что выполняю задание Фрэнсин Лоуренс и пришел сюда один, без оружия. Если хочешь знать, я был ранен во Вьетнаме, и у меня нет ни малейшего желания получить перо в бок в этой вонючей дыре. У меня рана до сих пор ноет, а ты пнула меня ногой прямо в грудь. Я не желаю тебе зла, Сакура, честное слово. Опусти нож, и пойдем отсюда.
– Я могу убить тебя даже без ножа, – продолжала упорствовать она, но уже без прежней уверенности.
– Боже мой, какие страсти! – простонал Клэй, закатив глаза. – Ты не сможешь убить меня даже из базуки, дорогая. Все, что ты можешь сделать, так это поцарапать мне руки и разодрать ногтями лицо. А я могу сделать с тобой все, что захочу. – Клэй сам удивился, что его слова прозвучали совсем не так уверенно, как он бы этого хотел.
Убедившись в том, что она не собирается сдаваться без боя, он тяжело вздохнул, выставил вперед руки и двинулся к ней, внутренне приготовившись к самому худшему. И вдруг с ужасом обнаружил, что она ужасно грязная. Впрочем, ничего удивительного: в этой грязной халупе просто невозможно остаться чистой.
В этот момент за спиной послышался какой-то шум. Клэй оглянулся и увидел внизу морщинистое лицо сумасшедшего старика, уставившегося на них безумными глазами.
– Проваливай отсюда! – скомандовал Манро, вдруг осознав, что оказался между двумя сумасшедшими.
– Это ты проваливай, мерзавец! – злобно прошипел старик, – Черному дьяволу место в аду, белому ангелу – в раю. – Он увидел нож в руках Сакуры и радостно завизжал: – Вот сейчас она тебе покажет, черный дьявол! Она проткнет твое черное пузо!
Не долго думая Манро оторвал от стены кусок штукатурки и швырнул его в старика. Тот попятился, осыпая его проклятиями, и вскоре исчез из виду. Только сейчас Клэй понял, что Сакура могла броситься на него и всадить нож по самую рукоятку. Почему же она этого не сделала?
– Твой сосед, кажется, немного того, – хмыкнул Манро, покрутив пальцем у виска.
Сейчас он находился так близко от нее, что она без труда могла бы пырнуть его ножом. Ее длинные ресницы и смуглая кожа напомнили ему какой-то тропический цветок, который он часто видел в джунглях Вьетнама. Ему вдруг стало до боли жаль эту несчастную женщину, которая металась по городу, как загнанный зверь, а сейчас, оказавшись в ловушке, дрожала от ужаса, но не собиралась сдаваться.
– Послушай, Сакура, – произнес он, всем своим видом показывая, что не намерен на нее нападать, – ты в западне. Если хочешь знать, я вполне мог бы выйти на улицу и позвать полицейских, но я этого не делаю. Хватит бегать по городу и пугать людей своим диким видом.
– Уходи немедленно, – прохрипела она пересохшими губами и снова направила на него нож.
Клэй подумал, что придется брать ее силой.
– Послушай, – все еще продолжал он ее уговаривать, – я единственный человек, который в состоянии тебе помочь. Понимаешь? Единственный! У тебя нет ни цента в кармане, нет крыши над головой, нет друзей или знакомых, которые могли бы тебе помочь. Ты не сможешь долго прятаться в этих развалинах. Вечером сюда приедут бульдозеры и снесут все эти развалюхи к чертовой матери. Сакура, будь умницей, не дури. У тебя нет выбора, кроме одного – поверить мне и пойти со мной.
Нож сверкнул в полумраке, чуть не уткнувшись ему в грудь.
– Уходи!
Он не стал с ней спорить, не стал угрожать, а просто сделал шаг назад и приготовился отразить нападение.
– Сакура, последний раз прошу: пойдем со мной. Я хочу помочь тебе. – Он уже не просил, он умолял ее.
Предчувствие его не обмануло. Она изогнулась дугой и молнией метнулась к нему, выбросив руку с ножом. И только въевшийся в подсознание инстинкт самосохранения позволил ему уклониться от удара, хотя лезвие ножа прошло на волосок от его уха. Наклонившись, он ухватил ее за ремень джинсов и поднял над полом, а потом отшвырнул в сторону. Она покатилась по ступенькам, так и не выпустив из руки нож.
– Ну все, Сакура, – разозлился Клэй, – мое терпение лопнуло! Либо ты идешь со мной, либо остаешься здесь и подохнешь от воспаления легких. Мне надоело уговаривать тебя. Я предлагаю тебе нормальные условия, еду, тепло и лечение, а ты ведешь себя как дикое животное. Если ты не совсем еще сошла с ума, то должна согласиться со мной.
По правде говоря, Сакура действительно была не совсем в своем уме. Лихорадка истощила ее силы, голод сковал сознание, а ощущение безысходности подорвало надежду на лучшее. А тут еще эти бездомные бродяги, от которых ее тошнило. Потрясения последних дней лишили ее способности здраво рассуждать и принимать трезвые решения. Вот и сейчас, лежа на полу, она искоса глянула на обидчика и вдруг увидела, как из-за его спины выглянул Роджер и хитро подмигнул ей. Она в ужасе закрыла глаза – ведь Роджера давно уже нет в живых. Она тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения, но оно не исчезло. Более того, крупная голова Роджера поднялась к потолку, растянулась на два ярда и прошептала ей на ухо: «Я твой, Сакура». Она попыталась отодвинуться от него, но он обхватил ее огромным толстым хвостом и крепко прижал к себе. «Я всегда буду твоим, Сакура».
Она вздрогнула и открыла глаза. «Убей его, – шептал Роджер. – Убей тем самым ножом, который я тебе дал. Я позабочусь о тебе, Сакура, не волнуйся. Я всегда буду рядом с тобой».
Ей вдруг показалось, что она сейчас не в Нью-Йорке, а в Лаосе, в Долине кувшинов, а над головой сияет солнце, которое в любую минуту могут закрыть огромные самолеты В-52. И тогда с неба на головы людей прольется дождь смерти, который уничтожит вокруг все живое, а земля вздыбится, перевернется и умрет навсегда. Ее охватил животный ужас. Она понимала, что не может, не должна оставаться здесь, в этой долине, но не могла сдвинуться с места. Куда она могла пойти сейчас, кому нужна, где найдет пристанище, где отыщет свою мать?
– Ты рэйбен, – с трудом проговорила она.
– Сакура, я не знаю, кто такой этот рэйбен, черт тебя подери, – огрызнулся черный дьявол, – но я знаю, что тебе лучше пойти со мной! Чего ты боишься?
Она закрыла глаза и снова увидела перед собой Роджера.
– Оставь меня в покое, – едва слышно простонала она. – Пожалуйста, Роджер, уйди.
– Сакура, ты больна, – откуда-то издалека донесся голос Клэя. – Отдай мне нож.
Она собралась с силами и ткнула ножом в черного дьявола, но сил осталось так мало, что удара не получилось. Он перехватил ее руку и отобрал нож. Она открыла глаза и увидела над собой перекошенное от злобы лицо Роджера, голова которого болталась на тонкой змеиной шее. Сакура вскрикнула и провалилась в темную бездонную пропасть.
Клэй прикоснулся рукой к ее лбу и ужаснулся:
– Господи Иисусе, у тебя жар!
Придя в себя, Сакура посмотрела на него потемневшими от боли и жара глазами. Она не раз видела чернокожих людей, но никогда еще не сталкивалась с ними так близко. Она подняла руку и вцепилась в его плечо.
– Ты рэйбен? – снова спросила она.
– Нет, Сакура, – осторожно ответил тот, уже начиная догадываться о таинственном значении этого слова, – я бывший солдат и законопослушный гражданин.
– Я очень боюсь.
– Все хорошо, Сакура, тебе нечего бояться. – Он огляделся по сторонам. – Мы сейчас выберемся отсюда.
Он попытался поднять ее, но ноги ее не держали, и она снова сползла на пол. Ее лицо перекосилось от боли, а во рту скопилась солоноватая теплая жидкость. Она уже знала, что это такое. Опустив голову, она выплюнула сгусток крови. Клэй вытаращил глаза от ужаса и молча смотрел, как из ее горла полилась кровь. Затем она обмякла и безжизненно повисла на его руках.
Фрэнсин сидела в своей квартире и вспоминала прошлое. Клайву Нейпиру было тогда примерно столько же лет, что и Сакуре Уэда. Потеряв Рут и пережив нечеловеческие страдания в годы войны, она долго не могла прийти в себя и отгородилась от внешнего мира стеной подозрения и недоверия. Правда, какое-то время ее согревала любовь к Клайву, но и это чувство угасло в первые послевоенные годы. Оставалась лишь слабая, порой казавшаяся невероятной, надежда на то, что ее дочь жива и рано или поздно заявит о себе. В конце концов, она смирилась с мыслью, что Рут уже нет на этом свете, и тогда рухнула последняя надежда.
В тот период у нее появились новые цели в жизни – деньги, бизнес и непререкаемый авторитет в обществе. Она навсегда утратила интерес к людям и даже собаку завела лишь для того, чтобы согревать заледеневшую душу общением с животным, а не с людьми. Именно по этой причине ее стали называть императрицей, подчеркивая тем самым, что ей нужно подчиняться, но любить не обязательно.
Она вспомнила верования племени ибан, которые называли царство мертвых «Сабайон». Она жила в этом Сабайоне много лет и только сейчас вдруг ощутила потребность покинуть этот мир мертвых и взглянуть на окружающий ее мир живых. Сейчас ее не слишком волновало, действительно ли Сакура Уэда ее дочь, главное – она пробудила в ней интерес к жизни и заставила вспомнить давно забытые времена.
Все эти годы на Фрэнсин давило неизбывное чувство вины перед Клайвом. Оставив приютившее их племя, они пешком отправились через всю территорию Борнео, а когда война закончилась, он решительно заявил, что хочет остаться с ней навсегда, но она отказала ему, что можно было расценить как предательство. Конечно, она злилась на него за то, что он уговорил ее оставить дочь среди чужих людей, но ведь он хотел как лучше. А она так и не смогла простить ему этого. Конечно, она любила его, но еще больше любила Рут. Впрочем, сейчас уже невозможно вспомнить, какие чувства она испытывала в тот момент.
В дверь постучали. Она подняла голову и, увидев на пороге Клэя Манро, быстро встала.
– Клэй?
– Я нашел ее! – радостно воскликнул он.
– Где она? – слабым голосом спросила Фрэнсин и вдруг увидела на его рубашке пятна крови. – Боже мой, что случилось, Клэй? Она жива? Ты ранен?
– Нет, – успокоил ее детектив. – Я цел и невредим, а она очень больна. Боюсь, у нее туберкулез.
Фрэнсин прижала руки к горлу.
– Туберкулез?
– Да, сначала она просто кашляла, а потом у нее пошла кровь горлом. Врачи сказали, что ее нужно немедленно госпитализировать, но я решил, что прежде вы должны с ней повидаться.
Фрэнсин сделала несколько глубоких вдохов.
– Где она?
– Спит в моей квартире. Врач дал ей что-то жаропонижающее, и она мгновенно уснула. Сейчас за ней присматривает одна из моих сестер. – Он пристально посмотрел на хозяйку. – Что с вами, миссис Лоуренс? Вам плохо?
– Нет, нет, – успокоила его Фрэнсин. – Ты можешь отвезти меня к ней? – едва слышно прошептала она.
– Разумеется, для этого я и приехал.
Пока они мчались по мокрым после дождя улицам, Фрэнсин молчала, собираясь с мыслями. Клэй вкратце пересказал ей историю поиска беглянки, подробно остановившись на описании того жуткого дома, в котором он обнаружил ее грязной, замерзшей, больной, но тем не менее готовой сражаться до конца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51