Голова — другое дело. Большей частью желания в ней формируются не только и не столько самим человеком. Очень часто они навязываются извне. Разнообразные идеалы, корпоративные правила и тому подобная чушь впрыскиваются человеку за переносицу в виде жидкой энергетической субстанции. Дальше — чистая автоматика. Человек хочет свободы, хочет денег и тепла — ему впрыскивают инъекцию, которая заставляет его верить, что все вышеозначенные вещи можно получить только с торжеством коммунизма, демократии или корпоративного мышления. Вот и Римма хотела получить когда-то любовь и уважение. Желание это шло снизу. Но непокорный мальчик вдолбил в ее голову идеал непослушания — и она следовала ему всю жизнь, до встречи со Свином. По-хорошему с ней надо было провести глубокую разъяснительную работу, а потом путем сложных энергетических манипуляций выманить энергетическую занозу из головы.
Однако изгнание чужих энергетических субстанций из головы занимает очень много времени. Не день и не неделю. А мы располагали всего парой часов. Поэтому пришлось идти на крайние меры — пусть жесткие и ущемляющие кое-где достоинство госпожи Троцкой. Что делать: ее интересы выстроились в шеренгу против наших. Мы не колебались в выборе. Мы не были добрыми Санта-Клаусами, не были и святыми. И если ради достижения нашей цели надо пренебречь чьими-то переживаниями — что ж, пусть так оно и будет…
Для начала Свин проломил верхний энергетический центр Троцкой. Поскольку он подключил меня к своему видению, я наблюдал процесс в красках, детально. Искрящаяся оранжевая энергетика Свина сломила верхний голубой энергетический клубок Риммы и опрокинула его вниз, заставив стечь по позвоночному столбу в область паха. Римма почувствовала, что с ней что-то происходит, но поскольку в энергетику не верила, не нашла ничего лучшего, чем закурить новую сигарету. Современные люди очень часто предпочитают скрываться за дымом, вместо того чтобы наблюдать. Признаться, я и сам такой.
Низвергнутые навязанные извне желания достигли нижнего центра. Образовался маленький взрыв локального значения. Зрелище не из легких, когда все лелеянное столько лет рассыпается в прах перед мощным голосом истинных желаний. Римма сама не понимала, что с ней происходит. Почему какой-то случайный, плохо говорящий по-русски человек всколыхнул в ней такую бурю эмоций… На самом деле моя роль была более чем скромной. Все делал Свин, вонзивший в лицо журналистки немигающий взгляд своих черных маленьких глазок. Поскольку голова Риммы оказалась свободной, в нее проникли ее истинные желания. Троцкая выпрямила спину и резко сказала, почти выкрикнула.
— Мне нужны деньги!
— Отчинь карашо, — кивнул я. — Деньги есть свобода. Пусть и частичный свобода, но это — единственный вещь, который достойно хотеть в этот мир.
В этот момент за окном что-то грохнуло. Я поднялся на ноги и выглянул в холл. Мы настолько увлеклись происходящим, что забыли обо всем на свете. А между тем на улице бушевала настоящая буря. В воздухе носились сорванные с деревьев ветки. Старая мачта, на которой пионеры поднимали флаг, угрожающе скрипела. Порывы ветра натягивали старый трос, и он развевался в воздухе, с звенящим звуком хлопая о мачту.
— Непогода есть отчинь разгуляться, — объявил я, вернувшись на кухню.
Похоже, мои перемещения отвлекли и Свина. Он на какое-то время ослабил свое давление — и навязанная субстанция устремилась в голову, к своему привычному месту обитания. Римма шумно выдохнула и сняла очки.
— Ой, простите, что-то я не то говорю. Сама не знаю, как это у меня вырвалось.
Свин начал работу по новой. Ему требовалось какое-то время, чтобы восстановить свои позиции, поэтому я решил отвлечь Римму рассказами.
— Не надо простите! Вы говорить свое истинное желание.
— Это не мое желание. Это какая-то побочная дурная мысль…
— Ньет! — замахал руками я. — Это получаться спонтанно. А то, что спонтанно, — всегда истинно.
— Вы действительно так думаете? — спросила Римма.
Я подтвердил и в доказательство рассказал, безбожно коверкая свою речь, одну притчу, которую слышал в свое время от Священника. Суть ее заключалась в следующем. На собрание какого-то религиозного объединения, уже не помню какого, пришел отец вместе со своим восьмилетним сыном. Мальчик страдал слабоумием, поэтому отец посадил его в сторонке и дал подержать свисток, строго-настрого запретив дуть в него, а сам углубился в исполнение религиозных обрядов. В самом важном и торжественном месте церемонии мальчик неожиданно громко дунул в свисток. Все присутствовавшие на службе набросились на него с упреками. Но почитаемый мудрец, присутствовавший на службе, остановил верующих. Он сказал, что вся внешняя церемония не имела бы значения, если бы не свисток мальчика. Потому что Истина — в такой вот спонтанности, в непредсказуемом, в не решенном и не определенном заранее действии.
Когда я произнес последние слова, Свин вновь занял утраченные позиции. Его мощная энергетика вмяла навязанный сгусток желаний Риммы в центр ее живота. Истинные природные импульсы растворили в себе все посторонние идеи. А затем, согласно законам противодействия, действующим и в энергетическом мире, настало время отката. Ревущий, сминающий все на своем пути поток поднялся по позвоночному столбу и обрушился на мозги Троцкой — Римма буквально слетела с чана, на котором сидела.
Со стороны она напоминала душевнобольную: лицо покраснело, близорукие глаза бегали из стороны в сторону, короткая прическа растрепалась. Так всегда бывает, когда природные импульсы, долгое время тщательно сдерживаемые, берут над человеком верх. Римма ползала по грязному полу на четвереньках и повторяла всего одно слово: «Деньги!»
— Правильно, деньги. Вери, вери гут, — подтвердил я, доставая из кармана тренча пачку купюр, прихваченных мною из казино «Медуза». — Считаю: один, два, три тысяча…
Я бросил первую порцию купюр на пол, точно подачку собаке. Римма цепко схватила их.
— Еще пять тысяч…
Новые доллары полетели на пол. Женщина прилежно подобрала и эти.
— Еще пять тысяч…
Она ползла по следу зеленых бумажек, как крыса, почуявшая волшебные звуки флейты.
— И два тысяча на фуршет… сорри… на десерт. Итого вы получать от меня пятнадцать тысяч Ю Эс долларс.
Римма скомкала пачку, совсем недавно безмятежно нежившуюся в кармане моего тренча, и тесно прижала её к груди. Она сжимала доллары до хруста, она опускала лицо к груди и жадно втягивала воздух ноздрями, чтобы насладиться едва уловимым сладковатым запахом. Ее истинные желания вырвались наружу. Конечно, она наслаждалась не самими бумажками как таковыми — перед ее мысленным взором предстало то, что они могут ей обеспечить. А именно — свободу. Хотя свобода — донельзя затертое слово, признаю. На мой взгляд, это уместнее назвать «состоянием, когда все оставят меня в покое». Все, абсолютно все. Правительство, политики, террористы, националисты, налоговые инспекторы, религиозные проповедники, активисты бесчисленных обществ по защите прав кого-то или чего-то — когда в твоем кармане похрустывают дензнаки, этот бесконечный список можно торжественно сжечь при помощи зажигалки «Зиппо» и пустить пепел по ветру.
Желания Троцкой вовсе не отличались от истинных желаний большинства людей. В конце концов, многие хотят только одного — чтобы их оставили в покое. Но немногим удается заработать для этого достаточно денег.
Пятнадцать тысяч, разумеется, не решали всех проблем Риммы, но лучше одерживать цепь локальных маленьких побед, чем коснеть в одном большом глубоком Поражении. Конечно, в обычном состоянии она вела бы себя гораздо скромнее. Я часто давал взятки и мог убедиться, что некоторые люди принимают их со вздохом, как бы сожалея о чем-то, хотя в глубине души ликуют от радости. Но мощная энергетика Свина сделала свое дело: он многократно усилил природные импульсы Троцкой — и мы получили гипертрофированную, хотя и очень яркую, картинку.
Римма стояла на коленях, в перемазанных пылью джинсах, с резко вздымающейся грудью. По ее вискам текли серебристые капельки пота. В своем порыве она раздавила очки; золотая оправа изогнулась безжизненным обезображенным трупом, осколки линз радужно переливались при свете ламп.
— Значит, мы заключать сделка? — уточнил я.
— Да! — на выдохе выкрикнула Троцкая.
— И вы не станете публиковать свой злой статья на сайте «Независимое творчество»?
— Не стану, честное слово, не стану! Можете взять дискету, если хотите.
Я хотел и потому дотошно обследовал ноутбук, удалив все файлы статьи под названием «Поющие обломки» и прихватив с собою пару дискет, лежавших рядом. Римма молча наблюдала за моими действиями. Ее возбужденное состояние не проходило, и это меня несколько обеспокоило.
— Ну вот и все, — произнес я, пряча дискеты в карман, — било приятно с вами знакомиться.
— Нет, не все! — прозвучал в моей голове приказ Свина.
— Нет, не все! — эхом повторила Римма.
— В чем дело? — без кривляний и вслух спросил я, так и не поняв, с кем целесообразней вести разговор.
— Ты забыл про читателей! — напомнил мне Свин.
— А что читатели? — мысленно спросил я.
— Они могут послать импульсы Блуждающему Сгустку!
— И как они это сделают? Римма же пообещала не писать статью!
— А ты уверен, что она не послала свои заметки на сайт еще до нашего визита?
Я наклонился к Римме и попытался заглянуть в ее глаза. Попытка не то чтобы удалась, но вопрос я задал:
— Римма, скажите, а читатели и зрители сайта не узнать о ваша статья?
Она подползла ко мне, вздымая маленькие облачка пыли.
— Там есть только анонс. Но я скажу, что мне нравятся «Обломки». Если… если мы договоримся, я могу написать другую статью — такую, которая вам понравится.
— Вот видишь! — протелепатировал Свин. — Анонс статьи уже красуется на сайте. — Читатели, которые уважают Троцкую и знакомы с ее стилем, могут удовольствоваться одним названием и замаздрячить импульсы в Сгусток…
— Ладно, что ты предлагаешь? — перестал сопротивляться я.
— Включи камеру!
Я повиновался и несколько раз щелкнул мышью. На камере — пухлом пластмассовом бочонке с крохотным оптическим глазком — зажегся зеленый индикатор. Это означало, что система находится в рабочем состоянии и происходящее в столовой могут лицезреть все посетители сайта «Независимое творчество».
— Что теперь?
— Увидишь!
Увлекшись мысленным разговором, я не заметил, как Римма подползла вплотную ко мне. Когда я обратил на нее внимание, мне стало ясно, что замыслил Свин.
У человека существует несколько основных инстинктов, которые формируют его желание. Об одном из них — желании свободы — я уже упоминал. Вторым инстинктом являлось желание добыть комфорт своему телу — еда, сон, тепло соответственно. А третьим инстинктом — основным из основных — был секс. Именно секс, а не продолжение рода, о чем так много толковали узкоплечие философы. Оргазм ведь случается не во время рождения ребенка. И не когда человек воспитывает свое чадо. Оргазм происходит во время совокупления. А импульс, идущий из глубины живота, требует именно этого — наслаждения, содрогания, всплеска эмоций, после которых так блаженно гудит тело. И все мысли о смене поколений при этом остаются где-то далеко.
Мощная энергетика Свина, пробудив в Римме инстинкт к свободе, всколыхнула в ней и физическое желание. Мой офицер не препятствовал этому. Похоже, он даже усилил вращение потоков, выносящих из чрева женщины первобытный зов. И теперь я очень четко прочитал в ее глазах одну мысль — Римма Троцкая, преуспевающая журналистка и известный музыкальный критик, отчаянно хотела сношаться.
Она подползла ко мне и крепко сжала мои колени. Ее пересохшие губы со свистом выдували воздух. Полная грудь, поднявшаяся от возбуждения, грозила разодрать тонкую ткань свитера в клочья.
— Пожалуйста! — прошептала она, видимо, надеясь, что я сам догадаюсь о смысловом значении просьбы.
— Слушай, я сейчас не могу! — мысленно высказал свое возмущение Свину я. — За последние двое суток я спал не более пяти часов. И на дороге нас сильно потрепали. К тому же на улице холодно, а здесь — грязно,
— Тебя никто и не просит беспокоиться, — отрезал Свин.
— Что?!
— Бастион Риммы возьму я!
— Ты сам хочешь ее трахнуть?!
— Да, черт возьми!
Я замолчал, не веря своим ушам. Такое в моей жизни случилось впервые, а все неизвестное — пугает.
Между тем Римма приступила к активным действиям. Ее ладони поползли вверх по моим ногам, пальцы стали совершать лихорадочные манипуляции с ширинкой.
— Ты обещал! — напомнил мне Свин. — Ты обещал снять для меня девочку еще в Приморске…
Не найдя что возразить, я вздохнул и волевым движением остановил копошащуюся у моих ног Римму.
Она подняла на меня взгляд — мятущийся, бесстыдный взгляд голодной самки.
— Ми не будем факинг, — сообщил я ей.
— Но я хочу! — сотряс стены столовой истошный вопль.
От возбуждения Римма говорила на тон ниже. Хриплый, с бархатными нотками альт настырно отдавался в моей голове.
— Я хочу, хочу, хочу! Ну пожалуйста! Плиз!
Я посмотрел на Свина. Он трясся от возбуждения. Шерсть на загривке встала дыбом. Копыта выбивали мелкую дрожь.
— Ви будеть трахаться с мой свинья! — сообщил я, смотря в сторону.
Она замерла, но только на миг. Чтобы подсластить пилюлю, я пустился в пространные объяснения.
— Мой эрекция погиб на война в Ираке. Я продюсировать местный группа, они играть ориентал джаз, когда мой соотечественник бомбить Багдад. Я попасть под бомба. Но я очень любить мой свинья. Он есть продолжения меня. Поэтому когда он факинг, я чувствовать то же самое. За это я платить. Еще пятнадцать тысяч Ю Эс долларс.
Свин продолжал держать меня подключенным к своей ауре. Поэтому я видел, что происходило с Риммой. Эхо моих слов свободно просочилось в низ ее живота и. тысячекратно усилившись, вернулось в голову, нивелировав все ее нравственные устои и представления о том, что можно и чего нельзя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48