— «Обломки» в лагере? — глотнул горячий напиток через соломинку Свин.
— В лагере, — кивнул священник. — Я перебрасываю туда людей в несколько этапов, чтобы не рисковать всеми сразу… Ладно, отдохните немного. Поедем в пять утра.
Отец Александр посмотрел на свои часы и объявил перерыв перед отъездом. Беглецы медленно разошлись по гостевым комнатам.
Нам со Свином достались отдельные апартаменты. Я накрылся свежим, пахнущим ландышами постельным бельем до подбородка. До подъема оставалось всего несколько часов, и я рассчитывал провести их в сладком забвении. Не могу сказать, что услышанное о Приморске сильно поразило меня. Точнее, я не дал ему оценку, как не стремился давать оценки чему-либо на свете. Люди живут так, как они считают возможным жить. Или не живут вовсе. Никто не хочет этого признавать, но на самом деле это так. А мое дело — защитить этих бедолаг из «Обломков», выбравших свой путь. И хватит философии. Буду довольствоваться тем, что встреча со Священником прошла отлично. Он ни разу не напомнил о нашем напряженном разговоре при расставании. Значит, забыл или простил. И то, и другое — хорошо. Я принципиально не относился к людям с теплотой, не стремился называть их своим друзьями. Но теперь мне казалось, что в чем-то я ошибался. Священник был отличным другом. И я жалел, что не общался с ним последние три года….
В комнате было тепло, можно даже сказать — жарко. Я медленно проваливался в забытье, представляя себя за позолоченным рулем фешенебельной моторной лодки. Когда мои грезы почти стали реальностью и я ощутил на своей коже лучи ласкового средиземноморского солнца, в дверь негромко постучали.
— Кто там? — с трудом оторвал голову от подушки я.
— Аня, — раздался тихий голос за дверью.
Я встал с кровати, обернулся простыней вокруг пояса, прошлепал к двери и щелкнул латунной ручкой.
— Чем могу помочь, Аня?
— Можно войти? — ответила вопросом на вопрос моя недавняя спасительница.
Аня успела переодеться. Теперь вместо унылой «медузовской» униформы на ней была короткая юбка с низкой талией и декоративным, обсыпанным блестками, поясом, и трикотажная пестрая кофточка с меховой опушкой на воротнике и довольно смелым декольте. В руках у девушки я заметил поднос с бутылкой кьянти, двумя бокалами и несколькими апельсинами.
— Пожалуйста, проходите.
Меньше всего мне хотелось сейчас пить кьянти и вести разговоры, но из чувства элементарной благодарности прогнать я девушку не мог.
Она вошла в комнату, поставила бутылку и бокалы на стол, окружила их апельсинами и увенчала эту композицию не замеченной мною поначалу плиткой шоколада. Я подвинул девушке стул, сам уселся на кровать и вопросительно посмотрел на нее.
Аня набрала воздух в легкие, после чего произнесла:
— Извините за поздний визит. Но причины у меня веские. Я пришла… я пришла…
Я заметил, что моя гостья очень волнуется; губы плохо слушались ее, руки едва заметно дрожали.
— Черт… Ладно, учитывая наше положение, можно обойтись без предисловий… В общем, я пришла вам отдаться.
Я поперхнулся от изумления.
Девушка между тем открыла бутылку, наполнила бокалы, хрустнула шоколадом.
— А почему вы вдруг решили мне отдаться? — спросил я, чувствуя себя совершенным идиотом.
— Потому что вы не похожи на человека, который кого-нибудь любит, — произнесла Аня, заводя руки за спину. — А коль в вашем сердце нет любви, то и особых нравственных сомнений и препятствий возникнуть не должно.
Юбка упала к ее ступням. На девушке оказался надет черный кружевной пояс, поддерживающий чулки четырьмя тонкими лямками. Аня стянула кофту через голову, взяла бокалы и подошла ко мне.
— Грудь у меня, правда, маленькая. Все собиралась вставить силикон, да никак руки не доходили… Но, думаю, для одного раза это не столь принципиально.
Я ошарашенно рассматривал ее ноги. Через темный нейлон белела безупречно гладкая кожа. От пояса и полупрозрачного бюстгальтера пахло тем специфическим запахом нового белья, по которому я заключил, что используется данная амуниция впервые.
— Если у вас пока нет желания, — сказала Аня, — я помогу. Оральный секс — не проблема. И вообще ничто не проблема. Никаких запретов. Возьмите кьянти!
Я принял бокал и задержал руку девушки в своей ладони. На безымянном пальце правой руки белела тонкая полосочка незагорелой кожи. Девушка поймала мой взгляд, однако вдаваться в объяснения не стала.
— Ты развелась? — все же спросил я.
— Нет.
— А с чего тогда ты решила изменить мужу?
— У меня нет мужа, — глухо сказала Аня и залпом опустошила свой бокал. — Я не разведена, но и мужа у меня нет. Больше нет… Хотя я и не вдова.
— Очень интересно.
— Хватит болтать! — попросила Аня, после чего решительно села мне на колени и полезла с поцелуями.
Я не ожидал, что в столь миниатюрном теле окажется такая сила.. Девушка легко повалила меня на кровать, освободила от простыни и попыталась доказать на деле, что никаких запретов она не признает. Но я все же сумел оторвать ее от себя и перевернуть ее на спину, хотя и безнадежно залил при этом простыни кьянти.
— Подожди, я не могу так…
— В чем проблема?
— Мне кажется, тебе нужен вовсе не секс.
— Когда кажется, надо перекреститься.
— Вот я и крещусь… Да погоди же ты!
Аня отстранилась от меня и села на кровати.
— Я понимаю, это все так глупо, так глупо….
— Давай поговорим, — предложил я. — Наверное, есть какие-то другие способы снятия стресса. Я, правда, кроме разговора по душам, ничего не знаю. Но, наверное, и разговоры сойдут. Ну, и кьянти допьем, это само собою разумеется.
Мы выпили еще немного, вяло закусили апельсином.
— Я хочу изменить своему мужу, — сообщила мне девушка. — Не хочу даже, а должна.
— Что еще за партийные разнарядки в начале двадцать первого века? — удивился я.
— Это не разнарядка. Это зов души.
— Вы были счастливы? — спросил я первое, что пришло на ум.
— Были, — кивнула Аня. — И это все усложняет.
Я начал догадываться.
— Твой муж вступил в партию «Стоящие рядом»?
— Пока нет. Хотя, может, уже и да. Мы не общаемся несколько недель.
Аня стала всхлипывать. Я не мешал, поскольку слышал, что женский плач — единственная на свете вещь, которую возбраняется останавливать профессиональным психологам. Терапевтический эффект от разговора обеспечивается только в том случае, если последняя слезинка выжата в промокший носовой платок. Я не был профессиональным психологом, но помочь девушке очень хотелось.
— Мы были так счастливы, — размазывала тушь по ресницам Аня. — Так офигенно, беспробудно счастливы… Если бы не эти говнюки из «Стоящих».
— Чем вы занимались?
— У нас был свой бизнес. Небольшой, малюсенький, можно сказать. Я привозила из Москвы антицеллюлитные шорты. Ну, знаешь, это такие бриджи для отдыхающих толстушек. Если надеть с утра на пару часов — кожа подтягивается и на пляж можно идти с надеждой, что кто-то обратит внимание на твои ноги.
— То есть крупье ты не работала?
— Да какой там крупье! — всхлипнула Аня. — Я и близко не подходила к этой чертовой «Медузе». Кстати, «Медузой» ее назвали уже после того, как туда пришел Сафонов со своей бандой. До этого название было вполне приличное — «Веселый луидор»…
— Я уже понял, что у «Стоящих», вдобавок ко всему, плохой вкус.
— Если бы только вкус…
— Ладно, расскажи о твоем муже.
— Игорь заболел, когда познакомился с ними.
— Они что, инфекционны?
— В какой-то степени. Только зараза попадает не в тело, а в мозги. И человек меняется, понимаешь, становится другим, как будто его подменили. Никогда не думала, что испытаю это на практике… Ну вот, у нас с Игорем все было хорошо. Очень хорошо. Слишком хорошо. Я даже иногда плакала по ночам от счастья и просила у Бога, чтобы то, что у нас есть, осталось навсегда. Может, не стоило просить об этом Всевышнего? Говорят, когда человек счастлив, ему свыше обязательно посылается несчастье. Для контраста, так сказать…
— Я не знаком с механикой функционирования Высших Сфер.
— Да, понимаю. Так вот, я повторюсь, но у нас все было. Любовь, счастье, деньги. Толстушек ведь очень много на курортах — и наш товар всегда находил своего покупателя. Мы часто ездили вместе в районный центр. Сначала нанимали водителя. А потом купили «девятку», которую ты видел. Подержанную, правда. Но нам нравилось. Мы поставили туда сиденья от «БМВ», отрегулировали печку… А еще у нас была квартира в одном из лучших домов Приморска, его построили уже после перестройки, немцы. Хотели сделать там гостиницу, но что-то у них не срослось, и дом переоборудовали под квартиры. Ну вот… а потом в городе появился этот Сафонов. Он…
— Я знаю его историю. Отец Александр рассказал мне все подробно.
— Хорошо. Постепенно наша жизнь начала меняться. Во-первых, отдыхающих стало меньше. Тебе рассказывал об этом отец Александр?
— Нет.
— Понимаешь, «Стоящие» их целенаправленно распугивали. То есть против отдыха они ничего не имели, но против сопутствующих увеселений вроде дискотек, ресторанов и проституток выступали очень серьезно.
— Ломали путанам ноги в кустах и взрывали казино?
— Что-то вроде этого. Только казино они не взрывали, а забирали себе. А путаны просто пропадали. Да и некоторые отдыхающие, упорно интересовавшиеся их отсутствием, — тоже. Сарафанное радио сделало свое дело. И через некоторое время люди вообще перестали ездить в Приморск. Какой же отдых без дискотек и дешевых проституток?
— Не отдых, а пустое, томительное времяпрепровождение, — согласился я.
— Наши доходы стали падать, — продолжила Аня. — Местные ведь зарабатывают мало, чтобы позволить себе всякие там дорогие финтифлюшки. Поэтому мы решили переключиться на торговлю бытовой химией. Ну, знаешь там, всякие порошки, зубные пасты, поддельные одеколоны, которые в народе называют «мыльными пузырями»…
— Но и тут вы прогорели, поскольку торговля в Приморске строго централизована и не состоящим в партии в ней не место?
— Да, да и еще раз да! — воскликнула Аня. — И тогда мы стали думать о том, что делать дальше. Я предлагала уехать. Мы могли продать квартиру и машину и перебраться в соседнюю область. Денег хватало, чтобы купить там квартиру. Не такую хорошую, правда, как у нас была. Обыкновенную «хрущевку» с маленькой кухней и совмещенным санузлом. Но все равно, это был выход.
— Твой муж не захотел?
— Да. Он… он пропал. Не на полгода, как другие, а всего на несколько дней. Когда Игорь вернулся, я его не узнала. Он стал нести всякие бредни про ответственность перед страной и народом. Бросил бизнес и устроил меня в казино. А сам пошел туда охранником. Ты заехал ему по яйцам, если помнишь…
— Я не знал, что он твой муж…
— Я и сама уже не уверена в этом. Просто сегодня отец Александр организует последний исход, и… и я думала, металась, пыталась поговорить с Игорем. Но он талдычит, как заводная игрушка, свои штампованные фразы. Я увидела тебя и решилась… Мне надо изменить Игорю.
— Но зачем?
Аня посмотрела на меня как на несмышленого младенца.
— Мы женаты четыре года. За это время я ни разу не была с другим мужчиной. А теперь хочу.
— Из твоих слов следует, что ты любила своего мужа…
— И сейчас люблю, — глухо произнесла девушка. — Именно поэтому мне надо оказаться с тобой в постели. Я сделала все, чтобы спасти его от «Стоящих». Но не смогла. И теперь, когда я уезжаю, мне надо вырвать его из моего сердца, иначе я не смогу уехать. И остаться тоже не смогу. Я должна почувствовать себя шлюхой… Должна… Лучше так, чем любить мертвеца.
Я очистил апельсин и предложил половинку Ане. Другую съел сам. Мне хотелось успокоить девушку. Но как — я не знал. Может, стоило позвать Свина…
Между тем Аня снова подвинулась поближе ко мне и провела пальцем вдоль моей голой ноги.
— Теперь мы поговорили. Можно приступить к делу.
Я встал с кровати, завернулся в простынь, сделал несколько шагов.
— Постой. Все-таки постой… Ты очень многое пережила…
— Это правда, — кивнула девушка.
— И тебе надо как-то решить твою проблему.
— Как?
Я пожал плечами.
— Если бы я знал как… Я всего лишь продюсер. Раскручиваю группы, организую концерты.
Девушка помолчала, смотря в пол. Затем резко подняла голову. Я заметил, что ее щеки порозовели, а пальцы рук сжались в кулаки.
— Вот именно. Ты не знаешь. И никто не знает. А что мне делать? Ну скажи, что мне делать, если ты не знаешь, все вокруг не знают, а мне видится только один выход из этой ситуации?
— Можно поискать другие пути, — начал было я, но девушка прервала меня довольно решительно.
— Я устала, слишком устала для каких-то поисков. И если ты не сделаешь то, о чем тебя просят, я просто сойду с ума. На твоей совести будет один пациент психушки, которого ты мог спасти, но не спас. Выбирай!
Я в замешательстве остановился.
— Иди ко мне! — требовательно произнесла Аня и протянула ко мне руки.
Я заготовил в уме нейтральную фразу и… пошел. То, что происходило следующие полчаса, лично я затруднялся назвать сексом. Да, я уступил, сделал так, как просила меня Аня. Конечно, девушка мне нравилась, однако обстоятельства нашего знакомства не очень-то воодушевляли мою нижнюю плоть. Но я не мог не согласиться с только что услышанными доводами… Постель являлась для девушки единственной отдушиной — и мне пришлось подчиниться, потому что ничего другого я предложить не мог, а помочь, повторюсь, очень хотелось.
Аня занималась любовью стиснув зубы, без стонов и приятного изнеможения. Резкие движения, скупые, точечно направленные ласки. Наверное, так спали в войну с гестаповскими офицерами законспирированные под проституток подпольщицы, считая секунды до оргазма и думая о какой-то другой, витающей на расстоянии тысячи километров от постели цели….
Я тоже не проявлял особых чудес альковной изобретательности — просто, без огонька выполнял то, что полагается выполнять в таких случаях. Удовольствия это мне не приносило, и к логическому завершению процесса со своей стороны я не подошел. Но Аню до финального содрогания все-таки довел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48