ШАХМАТЫ. 522-я партия на первенство мира между гроссмейстерами Крабовым и Кальмаровым отложена в связи с туманом, который образовался в головах обоих участников.
КАРАТЭ. На показательной тренировке японский каратист [dieresis]моёто одной рукой разбил 5 кирпичей. А российский каратист Долбаев – 10. И все об голову японского каратиста.
МОТОГОНКИ. Криками «Ура!» приветствовали болельщики победителя мотогонки Баранова, а остальных участников почтили минутой молчания.
ФУТБОЛ. Перешел из «Зенита» в «Динамо» футболист Коленко. Интересно, что перешёл он прямо во время матча, заметив, что его команда проигрывает.
АВТОГОНКИ. На соревнованиях автомобилистов победил гонщик Мозготрясов. Награждение победителя сегодня. Похороны завтра.
ШАХМАТЫ. На международном турнире в г. Амстердамске встретятся гроссмейстеры: Моисей Пафос (Россия), Самуил Эпос (США), Давид Плинтус (Украина), Арон Шпиндель (Финляндия), Бория Шнобель (Япония), Леонид Ленторг (Эфиопия), Абрам Погранзон (Сирия) и Иван Петров (Израиль).

Из ненаписанного романа.
Когда он увидел её коленные чашечки, глаза у него стали как чайные блюдечки!
Шуба была такой грязной, что когда её вычистили, она оказалась плащом.
В плохом смысле этого хорошего слова.
Гробовщик заколачивал огромные деньги.
Третий месяц полярники зимовали без женщин. Поэтому все были злые. Кроме Сергея и Вахтанга.
– Ночую всегда дома. Но не всегда у себя.
Машина никак не заводилась. А он мечтал завести себе машину.
Бифштекс с кровью разрезался с потом.
– Он – человек серьезный: книжек не читает.
– Мне, конечно, все равно, что ты про меня думаешь, но я хочу знать, какого ты обо мне мнения!
Ей нравились только непьющие, а она нравилась только пьяным.
Хозяин тира был одноглазый, однорукий, без уха и хромой, но все равно любил свою работу.
– Ну, дали ему свободу слова – так он теперь матерится на каждом углу!
Негр пил по-черному.
Маленькая женщина – женщенок.
Повар был помешан на кашах.
По лицу ей можно было дать 35-40.
– Мужчинка – так себе, средний: никогда не был у женщин ни первым, ни последним!
Сегодня ел картошку в мундире. Потом в мундире же пил чай.
– У моего брата одна слабость – любит показывать свою силу.
Сторож зоопарка так оброс, что ему кидали фрукты. Но он мечтал обрасти ещё больше. Чтобы ему кидали мясо.
– Или вы меня удочерите, или я вас уматерю!
Букинист смотрел на покупателей букой.
– Пол Маккартни вам известен?
– Да, мужской.
С годами студент стал все больше и больше сдавать.
– Хорошо ли вы знаете английский язык?
– Английский язык я хорошо знал раньше: пока не съездил в Англию.
Тревожный сырок.
– Что бы вы хотели пожевать в Новом году?
Представление о Лондоне у меня весьма туманное.
– Почему бы вам не начать большой роман?
– Не могу встретить большую женщину.

Частушки.

Шел с девицей парень в лес,
Он имел к ней антирес.
Возвращался с ней из леса,
Не имел к ней антереса.

На вопрос про жизнь мою
Я сказала в интервью:
– Жизнь моя яркая,
А сама доярка я!

Как-то раз в чалме не равной,
Бормоча под нос псалмы,
Погрузился йог в нирвану,
А выходит – нет чалмы!

В нашей армии по моде
Одевают всех солдат.
Пишет мне жених Володя:
«Каждый день дают наряд!»

Мой миленок – не нахал:
Только руку целовал.
Со своим росточком
Он мне до пупочка!

Не хожу я по дорожке
На высоком каблуке:
У меня кривые ножки –
Целый день стою в реке.

Мне мой милый изменял,
Бил меня и оскорблял.
Все равно его не брошу,
Потому что он хороший!

На диете целый год
Пробыла девица.
Врач теперь не попадет
Шприцем в ягодицу.

Лектор нам сказал: "В Париже
Проституток – пруд пруди!"
Мы спросили: "А поближе
Что, не мог себе найти?"

Ой, евреюшка-еврей,
Увези меня скорей!
Не увез меня отсюда –
Не еврей ты, а иуда!

Стал мужик мой злой:
Бьет меня ногой!
Когда добрый был,
Он рукою бил.

На меня один залез
Мальчик узкоглазый.
А когда с меня он слез,
Стал он пучеглазый.

У меня подруга Ася
Третий год – в десятом классе:
Ведь она, уж не секрет,
Каждый год идёт в декрет.

Поздравлял нас с Новым Годом
Дед Мороз – урод уродом:
Не обросший, не седой
И не дед, а молодой.

Как у нашей Машки
Бегали мурашки.
А потом мурашки
Прыгнули на Яшку.

Год названивал училке,
Отрывал от школьных дел.
На часочек заскочила –
Я на месяц залетел!

Я дала дружку Серёже,
Нет, не то, что жаждал он.
Я дала ему по роже!
Ну, а то дала потом.

У моей подруги ноги,
Как в деревне две дороги:
Кривые, значит, разные,
Заросшие и грязные.

Я встречалась с генералом.
Генерал – как генерал.
Только вместо поцелуев
Мне рукою козырял!

Взял одну девицу
Я за ягодицы,
Нет, я не нахал:
Замуж её взял!

На меня один залез,
Затащив под кустик.
А потом уже не слез:
Кто ж его отпустит?!

У матроса на грудях –
Голубые якори.
Вот, наверно, почему
Под ним девки крякали!

Мой миленок – ненормальный:
Предложил мне секс оральный.
Забрались под одеяло,
Он орал и я орала!

Я спросила: "Вась, а Вась,
Что такое – оргия?"
День и ночь потом тряслась,
А очнулась в морге я!

Схема смеха.
Сатирические стрелы не всегда поражают цель, но всегда её указывают.
Критика – это яд для слабых и лекарство для сильных.
Сатира воюет с недостатками, а юмор с ними примиряет.
Карикатурист должен уметь не столько рисовать, сколько рисковать.
Сатира расцветает обычно в суровых условиях.
Все начинается с подражания и кончается пародией.
Сатира – это правда, только преувеличенная, а потому более глубокая.
Карикатурист должен иметь меткий глаз, твердую руку и быстрые ноги.
Чичиков, Манилов, Ноздрев, Коробочка, Собакевич, Плюшкин, – это сам Гоголь. Все эти помещики из «Мертвых душ» – утрированные грани его характера. И не только – характера Гоголя, но и каждого нормального человека. Кто из нас хоть раз в жизни не был ленивым, глупым, мотом, скупым, обжорой, нахалом, вором, предателем? Если вы скажете, что не были, значит вы ко всему прочему – лжец и трус.
Ильфа так же трудно отделить от Петрова, как Салтыкова от Щедрина.
Дружеский шарж – это портрет друга, увидев который, он может стать врагом.
Урод обижается не на шарж, а на портрет.
Сатира – как бритва: со временем теряет остроту.
На смех и слезы разрешения не спрашивают.
Критика – как катящаяся глыба: маленьких раздавливает, а больших заставляет прыгнуть выше.
Сатира поднимает людей на борьбу: только одних – против недостатков, а других – против сатириков.
Анекдоты с бородой можно рассказывать тем, у кого бороды ещё нет.
Зритель на концертах юмора бывает умный и глупый: умный все понимает, но не смеется, а глупый смеется, но ничего не понимает.
Мастерство юмориста – смеяться над всеми, не обижая никого.
Машина тогда станет умней человека, когда научится смеяться. И не только над ним, но и над собой.

Автопортреты на асфальте
Палочка – выручалочка.
Сколько я помню своего дедушку, он всегда ходил с палочкой. Очень хорошая палочка. Как у нас что под диван залетит, мы этой палочкой достаем.
Однажды мы с братом играли в шашки. И одна шашка у нас под диван залетела.
Мы взяли дедушкину палочку и стали там шарить. Но до шашки достать не могли. Тогда брат сказал:
– Раз палочка не достает до шашки, то давай отпилим от нее кусочек. Для новой шашки.
– А вдруг дедушка заметит? – сказал я.
– Не заметит, – сказал брат. – Мы же не всю палочку берем, а только кусок.
Мы отпилили от палочки маленький кусочек.
И дедушка ничего не заметил.
А потом мы в лото играли. И один бочонок у нас под диван залетел.
Мы взяли дедушкину палочку, но уже не стали ею шарить под диваном, а сразу отпилили ещё кусочек.
– А вдруг дедушка заметит? – сказал я.
– Не заметит, – сказал брат. – Палочка длинная – дедушке хватит.
И дедушка действительно опять ничего не заметил. Только его как-то к земле стало пригибать.
А потом мы в городки играли. И одна рюха у нас под диван залетела.
Мы взяли дедушкину палочку и отпилили ещё кусок. А потом пошарили ею под диваном. На всякий случай. Но до рюхи все равно не достали.
– Ну теперь-то уж дедушка наверняка заметит, что палочка стала короче! – сказал я.
– Не заметит, – сказал брат. – В крайнем случае мы ему каблуки сделаем короче.
– Ты что?! – сказал я. – Тогда придётся и ножки делать короче.
– У кого? – спросил брат.
– У мебели, – сказал я.
Но и на этот раз дедушка ничего не заметил. Только он палочкой совсем прекратил до земли доставать. Так, в руке её носит, как пистолет.
В общем, дедушка заметил неладное, когда палочка уже кончилась. Он погнался за нами вокруг стола, а мы помчались от него, ставя за собой стулья. Дедушка перепрыгивал через них и кричал:
– Что вы наделали! Я же совершенно разучился хромать! С меня же теперь инвалидность снимут! И снова заставят устроиться на работу! А мне ведь уже сорок семь лет!
Так мы вылечили дедушку от хромоты. Правда, после этого он ещё пытался хромать. Но у него уже ничего не получалось. Без палочки.
Спать!
Когда я был маленьким, я очень не любил спать.
Вечером меня было не уложить. Правда, утром не поднять.
Утром я забывал, что не любил спать. Но вечером…
Когда темнело на улице, темнело и в моей душе. Я ложился в кровать, как в гроб. Мне казалось, что сон – это смерть. Хотя и временная. Потому что когда спишь, ничем не занимаешься, кроме как сном. Когда спишь, ничего не делаешь, никуда не бегаешь, ни с кем не разговариваешь, не узнаешь ничего нового.
Это уже, когда я вырос, мне стало нравиться спать. Потому что когда спишь, ничего не надо делать, куда-то бегать, с кем-то разговаривать, чего-то узнавать.
Когда я стал взрослым, я старался поспать при первой же возможности: и в автобусе, и в очереди, и на эскалаторе, и когда вышел начальник, и когда погас свет, и даже перед сном, про запас.
Правда, я никак не мог заснуть. Это такой закон. Взрослые любят спать, но долго не могут заснуть. А дети не любят спать, но засыпают быстро.
Что касается меня, то я засыпал очень долго. И когда был маленьким. И когда был большим. И когда был старым.
Помню, как-то уложила меня мама спать.
Я лежу и думаю: как бы мне побыстрей заснуть? Чтобы долго не мучаться. Может быть, думать, что я сплю?
И вот я лежу и думаю, что я сплю. И что мне снится, будто я встаю и иду к двери.
Тут вдруг мама вскакивает со своей кровати и кричит на меня:
– Ты куда это пошел?
Снова меня уложила.
И я снова лежу и думаю: сон это или не сон? Сейчас, думаю, снова встану – и проверю. Если мама вскочит, значит, – сон. А если не вскочит, значит, – не сон.
И вот я снова встаю и иду к двери.
Мама не вскакивает.
Ага, думаю, значит, это – сон! Открываю дверь и выхожу в коридор. Тут вдруг мама снова вскакивает и кричит:
– Ты зачем это в коридор вышел?!
Я говорю:
– В туалетик.
– Я тебе покажу – туалетик! – кричит мама.
Снова хватает меня и тащит в кровать. Я снова закрываю глаза и пытаюсь заснуть. Вдруг мама меня спрашивает:
– Ты спишь?
Я говорю:
– Сплю.
Тут она снова вскакивает, вытаскивает меня из кровати, дает мне несколько шлепков и снова укладывает спать.
Проходит полминуты. Мама меня спрашивает:
– Ты спишь?
Я молчу. Притворяюсь спящим. Она говорит:
– Ах, негодник! Притворяется спящим, а сам стоит возле кровати!
Я говорю:
– Я лежать не могу от твоих шлепков!
Тут ей становится меня жаль. Она подходит к моей кровати, гладит меня и укладывает спать. И я сразу засыпаю.
Вдруг просыпаюсь от каких-то звуков. Открываю глаза – а это мама мне колыбельную поет. Я стал ей тихонько подпевать. А потом все громче и громче. Так мы часа три пропели. Как волки под луной. Наконец, мама заснула. На моей кровати. А я опять не могу заснуть. Но уже потому, что мама мне ногу придавила. Я стал выдергивать из-под нее ногу. И упал с кровати.
Мама мне говорит сквозь свой сон:
– Не спи… Кажется, дверь не закрыта…
И тут я сразу заснул.
Так мы с мамой до середины следующего дня проспали.
Она – на кровати. А я – под кроватью.
С тех пор я понял, что лучшее снотворное – это когда тебе говорят: "Не спи!»

Юон.
Учитель недоволен учеником в двух случаях: когда ученик знает меньше учителя и когда ученик знает больше учителя.
Эту истину я понял после одной истории.
Как-то учительница показала нам картинку в учебнике и сказала:
– Эту картину написал китайский художник Юон.
Я сказал учительнице:
– Вы немного ошиблись. Это не китайский художник, а, наоборот, русский.
Я занимался рисованием и потому хорошо знал творчество Константина Федоровича Юона.
Но учительница вдруг рассердилась и поставила мне двойку: за то, что я отвечаю, когда меня не спрашивают.
К завтрашнему дню она велела всем подготовить рассказ по этой картине.
Назавтра на уроке присутствовал инспектор.
Поскольку учительница чувствовала, что двойку поставила мне незаслуженную и что о Юоне я все-таки знаю больше других, она вызвала меня. Я поднялся и сказал:
– Эту картину написал Юон – великий китайский художник.
– Как?!ахнула учительница и испуганно посмотрела на инспектора.
– Так вы же сами вчера сказали, – ответил я.
Учительница покраснела, а потом вызвала моих родителей в школу.
После этого я уяснил вторую истину: если ученик плохо учится, учитель вызывает в школу родителей ученика, а если учитель плохо учит, ученик не имеет права вызвать в школу родителей учителя.
Эта история имела продолжение. У нас была экскурсия в Русский музей.
Женщина-экскурсовод или, как мы её называли, экскурсоводка рассказывала нам о русских импрессионистах. Остановившись около картины, на которой были изображены речка, церковь и весенний дождик, она сказала:
– А на этой картине нарисован пейзаж великого русского художника Юона. Кто может о ней что-нибудь сказать?
Все застыли, как пораженные весенним громом. Учительница с тихим ужасом смотрела на картину. Я смотрел на учительницу. А ребята смотрели на нас обоих.
Тогда экскурсоводка ткнула меня указкой и сказала:
– Ну, вот ты, мальчик, что ты видишь на этой картине?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40