Секретарша снова превратилась в стройную девушку, а Се Йф вторым рукавом сюртука вытер со лба пот.Спитла встала из-за стола и, подойдя к нам, сообщила:– Рабочий день закончился. Пора домой.– Как домой?! – возмутилась я. – А как же мои ученики?– Госпожа Йо, время уже позднее, и, согласно административным законам, мы должны покинуть помещение, чтобы привидения-уборщики могли приготовить здание к завтрашнему дню.– В каком смысле приготовить?– Ну-у, развеять неудачные образцы колдовства, навести порядок в алхимических лабораториях, упорядочить локальное время, залатать пространственные дыры…Моя мысль судорожно заработала, зацепившись за слова директора, который все еще продолжал развивать свою мысль:– … то, знаете ли, студенты насоздают всяких там тяни-растяниев, говорящих цветов и попугаев, избушек в лаптях-скороходах и тому подобное. А потом ходишь и полмесяца вылавливаешь их по углам ШИШа. Недавно в кладовке, где хранятся учебные волшебные палочки, отловили колонию маленьких восьмикопытных лошадок. А в седьмую пятницу на этой неделе, кстати, в МИСТЕРЕ ИСТУКАНЕ, один умник сотворил вселенную из десяти заповедей. Так аннигиляторы до сих пор не могут ее в чувство привести, процесс энтропии прямо пропорционален развитию интеллекта тамошних обитателей. Причем все контакты аннигиляторов с местными вселенцами заканчивались взаимными недоразумениями. Не в силах полностью выговорить слово «аннигилятор», тамошние вселенцы запомнили только их первые начальные буквы – ангелы, и теперь как увидят наших техработников в спецодежде, так тут же падают на колени, млея от счастья, что к ним снизошло откровение или благодать Божья.– Вы серьезно?– Вполне.– А «умнику» что за это было?– Ему дали самую высокую премию за оригинальность и находчивость (он собрал вселенную из того, что под руками было) и посадили на две недели под домашний арест за неудовлетворительное поведение. Такими вещами нельзя заниматься, не проконсультировавшись предварительно со своим научным рукойводителем.– Пора домой, – напомнила секретарша.– Да, – согласилась я. В голове у меня созрел план.– Простите, – обратилась я к Се Йфу, – можно, я переночую в комнате Ловда? Хочу посмотреть, как и чем он жил все это время.– Вы думаете, это поможет?– А вдруг? Как говорится: «Стучите и вы достукаетесь!» ОРИЕНТАЦИЯ НА МЕСТНОСТИ ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, – нежданно заявила надпись. Но спустя минуту добавила: ОЙ ЛИ? Д. Адамс Если о самих учебных заведениях Шрамбала ходят легенды, то представьте себе, какими героическими слухами полнится мир о таком месте, как СОНЯВ, – Совместное общежитие начинающих ясновидцев и пророков. Представляете? Вот и ладно, надеюсь, фантазия у вас буйная и яркая, иначе вы себе и сотую долю не представили.Комната Ловда находилась на девяносто девятом этаже пятого локального подпространства.На двери Ловд аккуратно и откровенно написал:
Я ТЕБЯ ЗВАЛ?
Признаться, даже я задумалась над этим вопросом, но потом все-таки вошла в комнату. Включила магический кристалл, напоминающий грушу, чтобы он освещал помещение, и стала рассматривать хитрое убранство комнаты.Комната Ловда выглядела весьма колоритно: над столом висело несколько плакатов с надписями.
МИР НЕ ПЕРЕДЕЛАТЬ, ТАК ЧТО УСПОКОЙСЯ
КСТАТИ, ЛЮДЕЙ НЕ ПЕРЕДЕЛАТЬ ТОЖЕ, ТАК ЧТО БУДЬ СПОКОЕН
ЭЙ! ТЫ ПОЧЕМУ ТАК СПОКОЕН? СЕБЯ ПЕРЕДЕЛАТЬ МОЖНО!
Затем с внутренней стороны двери я прочла другие душераздирающие афоризмы:
УДАРЯТ ПО ЛЕВОЙ ЩЕКЕ – ДАЙ СДАЧИ ПО ОБЕИМ!
P. S. ПРЕДВАРИТЕЛЬНО УБЕДИСЬ, ЧТО ЭТИ ЩЕКИ НЕ ТВОИ.
ЛЮБИШЬ КАТАТЬСЯ – ЛЮБИ И ПОКАТАТЬ.
Над кроватью Ловда красовался прекрасный диптих кисти известного художника Самвралслова «Грачи налетели» и «Грачи долетались». Под ними также размещались несколько подписей:
ЖАДНЫЙ ПЛАЧЕТ ВНЕ ОЧЕРЕДИ
СЧАСТЬЕ НЕ ШЛЮХА – ОТДАЕТСЯ НЕ ВСЕМ!
ПЕШИЙ КОННОМУ НЕ ПОЧЕШЕТ!
Также и шкаф с одеждой не миновала участь быть использованным в качестве доски убьювлений:
КАЖДЫЙ САМ ПОДЛЕЦ СВОЕГО СЧАСТЬЯ
ЗА ДВУМЯ ЗАЙЦАМИ ПОГОНИШЬСЯ – ХОТЯ БЫ ПОБЕГАЕШЬ
ЕСЛИ ВСЕ КРУГОМ СВОЛОЧИ – ЭТО ЕЩЕ НЕ ЗНАЧИТ, ЧТО ТЫ – ИСКЛЮЧЕНИЕ
И лишь над умывальником я прочла две последние надписи. Они были взяты в рамочку и провозглашали две самые известные оккультные истины:
ПОДОБНОЕ ПРИТЯГИВАЕТСЯ ПОДРОБНЫМ
НАД ЧЕМ СМЕЕШЬСЯ, ОТ ТОГО И СВИХНЕШЬСЯилиЧТО СМЕШНО ВВЕРХУ, ТО ГРЕШНО ВНИЗУ
После ознакомления с этим видом творчества я перешла к изучению книжной полочки. Ловд читал книги крайне разнообразного содержания, но все больше самиздатовские. Магическое студенчество всегда черпало свои знания больше из самиздата, чем из официальной печати.Я перебрала несколько книжечек: «Шприц и Нищий», «Над гнездом хохлушки», «Сага о сайтах», «Золотая палка», «Повесть о Роланде, Ямахе и злодее Корхе», «Так говорил Зоропусто», «Ор Фей», «Промискуитет раскованный», «Степной заяц», «Дантист Альтистов», «Униженные и оскопленные», «Беременские музыканты» и так далее.Да-а, в общежитии дети взрослеют быстро и непоправимо. Честно говоря, помню по себе – за первый год своей жизни в общежитии я постигла столько, что до сих пор некоторые вещи осмысливаю с трудом.Но не успела я предаться сладостным воспоминаниям, как взгляд мой упал на еще одну самиздатовскую книгу. Ручки мои задрожали, щечки запылали то ли от гордости, то ли от стыда. Автором книжки, а это был сборник стихов, значился Ловд! Называлась книга «Я – памятник себе, не рукомойник!».Я пролистала брошюрку и наугад зачитала несколько строчек:
Среди мерцания витринОдной звезды я повторяю имя.Не то чтоб я ее любил,А просто не везло с другими. Ничего на свете лучше нету,Чем с ума пойти по белу свету,Чуть прищуря оба своих окаОт сияния прекрасного далека.
Значит, Ловд пользуется у местной творческой молодежи некоторым успехом, и его заявления о том, что он пишет стихи, перестали быть заявлениями, а стали суровой реальностью. Кстати, а что это за листики на столе?Я взяла в руки пару листочков со стола Ловда и обомлела от ужаса, точнее, от того, что в них прочла. СТРАШНО, АЖ ЖУТЬ! Интересно, это я сегодня что-то натворил, или мир всегда был таким, а я прежде этого не замечал, потому что делами был занят? Д. Адамс Тихо пройдя сквозь стену, я очутилась внутри ШИШа. Была ночь, и было жутко.Осторожно левитируя по коридорам пустынного помещения, я то и дело улавливала какие-то странные и подозрительные шорохи.Вдруг на подоконнике в лунном свете я увидела два силуэта, от которых по коже и одежде побежали мурашки. Это были два вампира. Один постарше, а другой поменьше. И тот, что постарше, сердился на младшего.– Кровь на клыках еще не обсохла, кровосос несчастный, а уж туда же, за старшими тянешься!– Ну-у… Дуракула! – затянул малыш.– Что Дуракула?! Тебя утром послекровный синдром будет мучить!– Не будет!– А я говорю – будет!Но малыш не успел во второй раз возразить, так как в лунном свете показался третий силуэт вампира.– Мальсики, полетели дальсе, узе все в сбосе, нась сдуть с нетеспением!– Кретикула, – засмеялся малыш, – когда у тебя вместо молочных клыков вырастут нормальные? Сколько можно сюсюкать и картавить одновременно?! Может, тебя к стоматологу сводить, чтобы он…– Сам ты дуляк, Идиоткула! – огрызнулась, как я теперь поняла, маленькая вампирочка.Они все втроем взмахнули крыльями и исчезли где-то во мгле коридора.Я перевела дух. Конечно, читатель может обвинить меня в расизме, но, простите, я никогда не питала особой симпатии к представителям этого жанра, чего не скажешь о них по отношению ко мне. Был как-то у меня один такой поклонник, все по ночам прилетал под окна серенады петь. Впрочем, ладно, грустная история. Закончилась она лишь тем, что в числе моих медалей за литературные и ведьмины успехи на демонстрационной полочке покоится еще и значок «Почетный донор».Я перелетела на второй этаж и медленно двинулась по коридору, где сразу же чуть не перестала соблюдать конспирацию от восторга.По коридору двигалась очень странная процессия. Впереди весь в белом шел человек с дирижерской веточкой рябины, а за ним с музыкальными инструментами семенило семь гномих.– Раз-два! – скомандовал человек, и гномихи застыли на месте. – Рас-с-с-читайся!– Доона. Тромбон.– Реона. Скрипка.– Миона. Гитара.– Фаона. Флейта.– Сольона. Арфа.– Ляона. Бубен.– Сиона. Контрабас.– Все в сборе, – сделал вывод человек, как вдруг рядом кто-то пропищал:– Доон-диез. Кларнет.– Что?– Кларнет. Доон-диез, – снова повторил писклявый голос за спиной у человека.Человек обернулся и увидел перед собой маленького гномика.– Э-э, малыш, да ты из другой октавы.– Ой!– Ладно, иди с нами, там встретишься со своими.После этих слов процессия снова двинулась дальше, исчезая во тьме коридора.На третьем этаже я еле успела отскочить в сторону – мимо меня с шумом, треском и ругательствами пронеслись привидения-уборщики со швабрами наголо, несколько несущихся во весь опор избушек-на-курьих-ножках и еще что-то, что описать мне не представляется возможным.На четвертом этаже было тихо, и я решила сделать несколько шагов по полу. Но как только я коснулась поверхности коридора, как тотчас подо мной что-то зашелестело и зашипело. Я в испуге отскочила в сторону, а на том месте, где я только что стояла, оказалась Ясна… ТЕ САМЫЕ ЛИСТОЧКИ Хулуву по торжественному случаю рефрактировалисъ в свободно стоящие призмы. Д. Адамс – Ясна?! – вскрикнула я от удивления.– Йо?! – от удивления вскрикнула Ясна.– Ты что тут делаешь?– Как ты здесь оказалась?– Не отвечай вопросом на вопрос! Куда ты пропала?– Йо, – Ясна перешла на шепот, – прошу тебя, не шуми.– Почему?– Нас могут услышать.– Хорошо, я не буду шуметь. Но за это ты честно ответишь на мои вопросы. Согласна?– Ладно.– Как ты здесь оказалась?– Я шла в панамке-невидимке, пока ты не наступила на мой плащ.– Господи, откуда у тебя панамка-невидимка?!– Выменяла у Трататуна на молодильные финики.– А у него как она оказалась?– Он выменял их у Солей-Лукреция.– А у них она откуда?– Они выменяли ее у…– Стоп! Хватит! Дальше можешь не продолжать. Скажи лучше, как ты исчезла из кабинета директора, меня чуть было инфаркт не схватил за сердце!– Очень просто, надела панамку-невидимку и все.– Зачем?– Ну-у, я постеснялась…– Постеснялась?– Да, – краснея, ответила Ясна.– Чего постеснялась?– Йо, не заставляй меня еще и перед тобой краснеть. Я хотела в туалет, но не спрашивать же мне у директора, где тут у них… ну, сама понимаешь.– Спросила бы у секретарши.– Ага, конечно, там же Се Йф Сбум Гай сидел.– Хорошо, а дальше?– А дальше, когда я надела панамку-невидимку, мне перехотелось.– Так ты и не выходила из кабинета?– Нет.– Все слышала?– Да.– А потом где ты пропадала?– Нигде. С тобой была.– Со мной? Но почему ты не сняла свою панамку-невидимку, когда мы остались одни?– Я хотела, но ты нашла на столе у Ловда те самые листочки, ну и… я поняла, что если рассекречусь, в смысле стану видимой, то ты меня с собой не возьмешь, а оставишь дома.– Правильно.– Вот видишь. А я тоже не хочу пропускать…Ясна не успела договорить, как позади нас раздалось несколько детских голосов:– Простите. Мы сами не местные, план ШИШа мы потеряли. Вы не могли бы нам подсказать, куда нам пройти? Если можно, хотелось бы на девятый этаж в кабинет директора.Пока спрашивающий подвел свой вопрос к его завершающей стадии и я осмысливала слова говорившего, мы с Ясной обернулись и увидели человек сорок студентов разного возраста, пола, вида, пространственно-временной принадлежности, параллельности и философской ориентации.– Вверх на пять этажей и налево.– Спасибо.Компания тут же улевитировала в указанном направлении, и мы с Ясной, подмигнув друг другу, последовали за ними.На девятом этаже мы увидели ТЕ САМЫЕ ЛИСТОЧКИ. ШАБАШ Ну, во-первых, большой привет всем формам жизни… и всем прочим… главное, улыбаться и не забивать голову ерундой. Д. Адамс Те самые листочки со стола Ловда были пришпилены к двери директора иголками дикобраза.
ВСЕМ, КТО ЛЮБИТ ПОЭЗИЮ И КОМУ ОНА ОТВЕЧАЕТ ВЗАИМНОСТЬЮ! ТОЛЬКО В ЭТУ ПОЛНОЧЬ, ТОЛЬКО В ЭТО ПОЛНОЛУНИЕ ПЕРЕД ВАМИ ВЫСТУПИТ ПОЭТ И ПРОСТО ХОРОШИЙ ЧЕЛОВЕК – ЛОВД, СО СВОЕЙ НОВОЙ СТИХОТВОРНОЙ ПРОГРАММОЙ «БОЖЕСТВЕННАЯ ТРАГЕДИЯ»! ВЕСЬ ВЕЧЕР ПОЭТУ БУДЕТ АККОМПАНИРОВАТЬ ЛЕГЕНДАРНЫЙ ФОЛЬК-АНСАМБЛЬ «БЕЛОСНЕГ И СЕМЬ ГНОМИХ»!СПЕШИТЕ! СПЕШИТЕ НА ЭТОТ ПОЭТИЧЕСКИЙ ШАБАШ! ДО РАССВЕТА НЕ ТАК УЖ МНОГО! СПЕШИТЕ!
К двери стекались толпы народа. Кого тут только не было, в принципе, только ПрПррПа, Се Йфа и преподавателей не было.Вслед остальным вошли и мы и, глаз к глазу, столкнулись со Спитлой. Но на этот раз она не была пятнадцатищупальцевым осьминогом, не была в коротеньком платьице и на катастрофически тоненьких шпильках. На ней была просторная накидка, вся усеянная бахромой, – такие накидки любили носить хихипиплы, проповедовавшие любовь и все остальное, что под этим можно подразумевать.Увидев нас, Спитла смутилась.– Привет! – поздоровалась она и смутилась еще больше.– Здравствуйте! – настороженно ответила я, не зная, как себя в такой ситуации вести.– И как это понимать? – не растерявшись и подбоченясь, требовательно спросила Ясна.– Да вот так и понимать.Но как точно, мы не успели узнать. Чей-то голос возвестил:– Внимание, мы начинаем! Прошу занять места!В тот же миг помещение раздвинулось в пространстве и, кажется, во времени. Появилась сцена, на которую в тот же миг взошел Ловд.Был он эффектен: одетый в костюм из майских одуванчиков, он просто потрясающе смотрелся на сцене, выполненной в виде доисторической земли, покоящейся на плечах трех атлантов, стоящих на трех слонах, которые, в свою очередь, опирались на трех черепах, поддерживаемых тремя китами.– Спасибо, что пришли. Итак, я начинаю! – звонко прокричал Ловд и, как только зазвучали первые аккорды ансамбля Белоснега и семи гномих, принялся читать стихи:
Ах, какой у нас был роман —Не роман был, а просто – бестселлер!Но рассеялся сладкий туман,Так некстати и, в общем, без цели.
Обнимал тебя, милую, нежную,В чем-то даже, наверное, нужную.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32