— Ну что сказать, — потер виски Джон, изучив карту. — Вроде все верно. Я ведь не мастер ориентироваться на местности, в пути мы больше на глазок прикидывали. Нет, будь это современная топографическая карта с отметками высот и прочими знаками, я бы легко…— Ясно, — вздохнул сэр Томас. — А ты, дочка, что скажешь?Изабелла разглядывала карту, склонившись над плечом Джона.— Я? Да я ведь и карту-то второй раз в жизни вижу. Вот это что такое?— Ручей, — подсказал обнадеженный сэр Томас.— Ну да, верно. Только их тут штук пять было, помнишь, Джон?— Конечно. Ты еще просила Гарри лечь поперек течения и запрудить хотя бы один.Они улыбнулись, а сэр Томас вынул свинцовый карандаш.— Говорите, я помечу, где их дорисовать.— Так мы же не знаем, какой тут указан, — пожал плечами Джон. — И, в общем, не обращали внимания, там важно было выбраться на возвышенность.Граф глубоко вздохнул, убрал свинчатку и свернул карту.— Пес с ней. Просто запомню, а когда придет пора вернуться сюда призраком, расскажу себе по памяти, как я и сделал с… тьфу, в смысле как призрак сделал со мной.— Вот и хорошо, — улыбнулся Джон. — Сказать по правде, у меня сейчас нет ни малейшего желания ворочать языком — в чем виноват кое-кто за моей спиной.— Это не страшно, — успокоил его граф. — Вставать я разрешил, сиделка тебе больше не нужна, — чай, не маленький…— Но мне совсем не в тягость! — заверила Изабелла. — Нет, сэр Томас, не удаляйте меня от Джона. Он так интересно рассказывает, и вообще, он еще не успел меня всему научить, а уж я постараюсь, быть не в тягость сэру Джону, как мне не в тягость быть с ним…— Ну довольно! — засмеялся граф. — Попробуй тебя удали! Хм… а занятно же, однако, с картой получается, — добавил он, почесав бороду. — Вот послушайте. Карту нарисовал я по рассказам призрака. Призрак сказал мне, что, будучи мной, он тоже встретил призрака и составил карту, которую благодаря этому хорошо запомнил. Я тоже запомню ее, потому что сам составлял. Однако твоего рассказа обо всех вехах вашего пути я не слышал и не нуждаюсь в нем. То есть твои рассказы к карте отношения не имеют. Разве не удивительно после этого, что карта составлена, как ты сказал, «вроде бы верно»?— А что удивляться, — махнул рукой Джон, несколько сбитый с толку этой логической цепочкой. — Банальный феномен петли времени. У нас в одном фантастическом романе была история еще забавнее: некий человек возвращается во вчерашний день, встречает себя самого и отдает второму себе бумажку со схемой, которую сам не рисовал, а получил от самого себя во вчерашнем дне. Потом он возвращается, а вчерашний он, тоже, конечно, ничего не рисуя, доживает до следующего дня, отправляется во вчера и отдает себе бумажку. Так и получилось, что схему никто никогда не рисовал, она бесконечно крутится в системе «сегодня — вчера — сегодня», ниоткуда не появляясь и никуда не деваясь. Меня всегда интересовало, что будет, когда бумажка истреплется…Впечатление, которое произвел на сэра Томаса плод воображения американского фантаста, можно было смело назвать сильным, а вот приятным, пожалуй, не стоило. Помотав головой, он сказал:— Значит, я так понимаю, с остальными бумагами тоже нет проку возиться. Карта горы, записи, схемы, будь они неладны, даже не вытаскиваю. Дочка, ты ничего не забыла?Тонко пискнув, Изабелла подбежала к булькающему над огнем котелку, приподняла крышку и наполнила комнату душными облаками пара. Сэр Томас шумно понюхал, велел вылить и все сделать по новой.— Я ведь просил заварить, а не испарить.— Простите меня, сэр Томас, пожалуйста, не сердитесь…— Ничего страшного, — с улыбкой отозвался граф, должно быть впервые за свою насыщенную жизнь простив кому-то оплошность.— Как продвигаются переговоры? — спросил Джон.Сэр Томас задумчиво пожевал губами.— Небезынтересно, — ответил он наконец. — Самое занятное то, что, провалиться мне на этом месте, призрак что-то скрывает. С Клахаром в гляделки играл… Да что там, я же себя знаю, чем угодно поручусь: опять скрытничает. Кажется, он даже в орочьем языке разбирается, м-да…— Ну а что остальные орки?— Хорошо, что сюда пришел ваш Аннагаир, — вздохнул сэр Томас. — Без него я бы в жизни не разобрался с этими тварями. — Помолчав, он спросил: — Ты уже говорил, а все-таки скажи еще раз: ты ему доверяешь?— А можно и мне сказать? — приблизилась Изабелла, на всякий случай не забывая оглядываться на котелок. — Без Аннагаира мы бы ничего не добились, наша победа наполовину создана вами, а наполовину — им. И еще я думаю, что, если бы он хотел нас обмануть, ну, скажем, ограбить, отнять клад… он смог бы это сделать. Он не такой уж и призрак, каким хочет казаться на первый взгляд.— Мне он и на первый взгляд не показался призраком… Теперь ты, Джонни. Только подумай хорошенько. Я помню, ты обмолвился о разговоре с ним один на один. О чем шла речь?— О многом, — ответил Джон. — Да, той ночью Аннагаир открылся мне. Он и впрямь поначалу был не прочь обмануть нас, но его целью были доспехи Рота. А потом… он отказался от своей затеи. Других доказательств я, к сожалению, не вижу, но Изабелла права: если бы у него на уме было предательство, он бы уже воспользовался доспехами Рота. Я верю ему.— Выходит, он пришел в замок, чтобы уберечь себя от искушения, верно? Что ж, его рассказы, хоть и неполны, убеждают. Некоторые подтверждаются моими собственными изысканиями, а иные — мнением призрака, кое из него, правда, сперва приходится клещами вытягивать, а потом уж и слушать. Но, как и вас, меня больше убеждает то, что Аннагаир в замке, а доспехи Рота по-прежнему спрятаны в лесу, хотя орки и убеждены, что эльф уже присвоил их.— Есть еще Истер, — не без сомнения заметил Джон.— Она с самого начала не захотела надевать их, приспособила для этого Длинного Лука. Аннагаир сказал, что наблюдал за ней. Если бы ведьма хотела отомстить, она взялась бы за меч сразу. Но нет, она просто попрощалась с возлюбленным и ушла.— Я подумал об их более чем странных отношениях с Аннагаиром.— Да, запутанная история. Но ведь она не мешает тебе доверять эльфу? Он не хотел разговаривать об этом, но кое-что поведал. В Истер воплотилась душа его вечной возлюбленной, потому он и оберегает молодую ведьму. Я долго не мог решить, насколько это важно для нас, но потом призрак все же отверз уста и сказал, что эльф не лжет. Это меня успокоило: значит, он и вправду не допустит, чтобы доспехи Рота достались ей… Ты не забыла, дочка, — всего лишь запарить?Вдвоем они быстро приладили на глаз Джону новую повязку. Граф рассказал, как Аннагаир убедил орочьих вождей, что они обязаны вернуться в Закатный мир.— С трудом верится, — сказал Джон. — Я, конечно, не знаток этого племени, но мне трудно представить себе, скажем, человека, который сбежал из тюрьмы и вернулся туда из-за того, что так сказал бывший враг.— Для меня это тоже не совсем понятно, — кивнул сэр Томас. — Но дело в том, что они не люди. Переговоры потому так медленно и тянутся, что я все время норовлю поговорить с каждым по отдельности, чтобы лучше понять их народ. Клахар и Аннагаир, каждый по-своему, рассказывают одно и то же. Мой призрак молчит, но не опровергает ничего, это внушает мне надежду. Есть у орков, — подумав, продолжил он, — такое слово — «схаас». Сбывшееся, сущность судьбы, даже игры судьбы… я потом объясню тебе, что это означает. Хотя вряд ли тебе это нужно, но я надеюсь, объясняя, сам лучше разобраться в этом. А пока скажу одно: орки — фаталисты, для них священно то, что «схаас». Аннагаир доказал им, что заточение в мрачном, безрадостном мире — схаас, и они теперь сделают все, чтобы донести свое понимание этого до всех орков без исключения.— Да, вы правы, сэр Томас, сейчас я всего не усвою, — кивнул Джон и прошелся по комнате. Остановившись у окна, всмотрелся в даль, скрывавшую Драконову гору. — Я свое дело сделал, теперь ваша очередь. А я отдохну.— И то верно, малыш, отдых тебе нужен, — с неожиданной теплотой сказал граф, поднимаясь. — Ты славно потрудился. Ну оставляю вас. Доброй ночи.— Сэр Томас, — вдруг окликнул его Джон, — я тут подумал… оставьте мне бумаги. Спать не хочется, так я посижу над ними.— Зачем? — удивился граф. — Они уже есть, я их запомню и потом поведаю об их содержимом самому себе. Ты сам сказал: самый обычный этот самый, как его, феномен петли времени.— Не хочу выглядеть глупее орков, — покачал головой Джон. — Не знаю, схаас или не схаас, но чему быть, того не миновать, а я желаю быть если и фаталистом, то разумным.Кое о чем он умолчал. Разговор об орках и судьбе заставил его снова вспомнить пережитый страх, когда он заподозрил, что сломал судьбу, пытаясь ее подправить. Едва не нарушил естественный ход событий. В тот раз все обошлось, но будет ли обходиться всегда?— Разумный фатализм? — хмыкнул сэр Томас. — Надо подсказать это словечко Клахару, он будет рад. Если желаешь знать, мечта Клахара — превратить орков из слепых фаталистов в разумных.— Тем более негоже людям отставать.Сэр Томас положил принесенный пакет с бумагами на стол и вышел.
Ни в какое другое время это не могло бы случиться, но и время, и место были выбраны точно.За последние два дня Истер не сделала ничего для овладения Первозданной Силой, поскольку знала, как по словам Клахара, так и по собственным догадкам, что Сила скоро покинет землю и, значит, следует готовиться к жизни без нее. Кроме того, сокрушенная смертью Джока и занятая отныне совсем другими заботами, Истер решительно выбросила из головы прошлое, вплоть до последних дней. Она собиралась писать свою судьбу с чистого листа.И в эту полночь она, завернувшись в плащ и положив левую руку на живот, мирно спала около источающих тепло углей. Ей снились сладкие сны о Джоке, и больше в целом мире для нее не существовало ничего.В последний миг предчувствие опасности вытолкнуло ее из сна, она встрепенулась, но было поздно. Стальные лапы орков, причиняя острую боль, подняли девушку над землей, голову стиснул кованый обруч, на глаза легла повязка, а рот зажала когтистая ладонь. Несколько долгих мгновений Истер трясли и переворачивали, рядом звенело железо и прокатывался костяной перестук амулетов. Наконец ее бросили на землю. Справа и слева затрещал огонь, накатили волны жара.Истер сумела не удариться в панику, хотя и была близка к ней, после того как попыталась освободиться с помощью магии. Точно раскаленные иглы вонзились в виски, все тело пробила болезненная дрожь, и она, хоть ничего подобного раньше не ощущала, догадалась, что кто-то запирает ее магию всеми возможными способами. Кто-то? Орочьи шаманы, кто же еще? Это они обвешали ее амулетами, словно священное дерево дарами, они использовали все свои силы, мешая ей сосредоточиться, и даже развели костры. Это старый и глупый, но, к сожалению, порой очень действенный метод избавиться от чар — посадить чародея меж двух огней. Он, как говорила Кора, срабатывает не всегда, но сейчас вот сработал.Наступила тишина, нарушаемая кроме треска костров редкими шагами и тихими разговорами. Так и не дождавшись внимания к себе, Истер по-орочьи спросила:— Что вам от меня надо?— Жди, — сказали ей.Ну что ж, ничего другого не остается. Истер провела языком по сухим губам.— Дайте воды, — без надежды попросила она.Ей не ответили. Истер села поудобнее, насколько позволяли связанные руки, и несколько раз глубоко вздохнула.— Эй, не дури, — окликнул тот же голос. — Разве не поняла еще, что это за обруч? Мы изготовили его специально для тебя. Рассказать, что он сделает с тобой, если попытаешься колдовать?— Ну?Голос орка приблизился, — похоже, он сел на корточки прямо перед ней. И, обдавая смрадным дыханием, дал ответ.Истер заставила себя сдержать стон отчаяния. Тот, кто задумал пленить ее, хорошо подготовился. Теперь, пока обруч давил голову, о магии нужно было забыть, ибо на кону стояло самое важное, что только могло быть на свете для Истер.Орочий шаман понял ее чувства и, отходя, глухо засмеялся.
Джон честно выполнил свое намерение и просидел над бумагами до глубокой ночи. Наконец, потянувшись, все аккуратно сложил, перевязал стопку тонкой веревкой, придвинул себе чистый лист и уже взялся было за гусиное перо, как вдруг увидел рядом с чернильницей свою золотую авторучку, о существовании которой уже совсем забыл. Непременная часть экипировки «мерзких чернокнижников». Он улыбнулся и, вооружившись ею, написал: «Не поручусь за стопроцентный результат, но, насколько мне представляется, все точно. Полную гарантию даю только на план горы — он может быть сколь угодно неточен, однако мне сильно помог. Впрочем, сэр Томас, Вам еще придется выслушать многие подробности. По здравом рассуждении я решил: не могу допустить, чтобы история моего похода, даже в столь узком кругу, как наш, существовала отдельно от меня. Джон. P. S. Записываю свой вердикт, поскольку полагаю, что, зайдя ко мне завтра, Вы застанете меня еще вкушающим отдохновение в объятиях Морф…» Не дописав имени древнегреческого божества, Джон скривился, зачеркнул последние слова и поставил: «спящим». Затем подоткнул записку под веревку и положил пакет на край стола.Отчаянно хотелось курить, впервые за много дней. Джон подошел к окну, глубоко втянул ночной воздух, постоял минуту, вроде бы размышляя, хотя, спроси его кто-нибудь о чем, он не смог бы ответить. Просто какая-то неясная смута скреблась в глубине души, мешая воцариться покою. Он отвернулся от окна — пора спать.Изабелла сидела на кровати, опершись сложенными руками на деревянную спинку, и смотрела на него.— Я думал, ты ушла, — неловко улыбнулся он.— Я вернулась. Как глаз, не беспокоит? Сэр Томас говорил, что может холодить, так чесать все равно не надо, — тихо сказала она, явно думая о другом.— Все в порядке. Изабелла, уже поздно, почему ты не спишь?— Я… не хочу уходить. Мне так хорошо с тобой…Сердце Джона сбилось с привычного ритма. Лицо девушки было освещено единственной свечой на столе, но он почувствовал себя так, словно впервые разглядел Изабеллу по-настоящему.— Мне тоже хорошо с тобой, — незаметно сглотнув, чтобы увлажнить внезапно пересохшее горло, как можно мягче и ровнее сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78