Образы высшего мышления стали туманны, дисгармоничны, в душе поселился страх. Обходя с отрядом подножие горы, Истер попробовала влиять на ток Первозданной Силы — без толку.Неужели Первозданная Сила подчинилась этим троим людишкам?— Ракош! — взревел один из калунов, и остальные подхватили его клич.Вот так, орки идут в атаку с ее именем. Уже успели привыкнуть, что с ней они непобедимы. Но именно сейчас Истер ничем не могла помочь им. Раздавленная неудачей, она отступала все дальше и дальше в глубь лесной чащи.Слуха ее достиг звон мечей — и крики боли. Крики орков.
Рана не болела, но как будто ждала неловкого движения, чтобы разом обрушить всю накопленную боль. Джон не думал о ней, за него думало тело, наполненное мучительным предчувствием страданий и оттого до струнного звона напрягавшее каждый мускул. Джон ощущал себя разозленным леопардом, стоящим перед стаей бабуинов: и лучше бы без драки обойтись, но, если хоть шевельнутся в его сторону, он готов выложиться до конца и отлупить их по первое число.Жуткие морды орков почему-то нисколько не пугали. И когда, вновь решившись, бряцающие железом твари набросились, вопя свой непонятный «ракош», Джон почти с наслаждением подался навстречу.Как он успевал избегать кривых клинков, со свистом падавших на него отовсюду? Он и сам не знал, просто не замечал, что движется с совершенно немыслимой скоростью. Какое-то сумасшедшее видение направляло его руку, он не глядя делал взмах — и человекообразное чудовище падает, брызжа кровью из рассеченной глотки, он не глядя подправлял полет меча — и с глухим ревом рушился орк, потерявший равновесие после неудачного удара. Четверо напали на Джона — а он будто и не видел их, но ятаган одного вдруг зацепился за ятаган другого, третий орк упал от подножки, а четвертый — от смертельного удара. И вот уже Джон атакует сам…Изабелла и Гарри удерживали вокруг себя не менее шести врагов, их мощные взмахи и быстрые выпады доставали то одного, то другого. Но раненые орки снова и снова лезли в бой. Они были напуганы, Изабелла отчетливо слышала ужас к в их криках, даже «ракош» звучало уже не воинственно, а с отчаянным надрывом, как мольба оставившему их божеству, однако они не останавливались. И она разила их, как и Джон, не замечая того, что сражается так, как никогда не только не умела, но и не мечтала уметь.Бой окончился внезапно. Последний орк, окровавленный, с обломком ятагана в одной лапе и ножом в другой, набросился на Джона. Он вел себя, словно был только первым среди сотни отборных вояк. Погиб он мгновенно, упал — и на троих драконоборцев обрушилась тишина. Неестественная, глухая, в которой несмело звучали даже собственное дыхание и хруст камешков под ногами.Двадцать трупов валялись в лужах черной крови. Джон повернулся к друзьям:— Кажется, все. Они кончились.Но вместо радости он увидел на их лицах испуг.— О боже! Джон…— Святые угодники! Сэр, я сейчас помогу вам.Молодой граф попробовал сморгнуть пот и только тут понял, что ему давно уже больно. Да так, что он и вообразить себе не мог ничего подобного.Мучительное жжение угнездилось где-то в глазнице. Он потянулся к лицу, но Гарри успел перехватить его руку.— Не надо, сэр, я сам вытащу.— Что там? — еле слышно спросил Джон. Попытка скосить правый глаз привела к новой вспышке обжигающей боли. Ноги подогнулись.— Не шевели лицом! — строго велел Изабелла. — Гарри, глаз, похоже, цел.— Что со мной?..— Молчи, сейчас мы все сделаем.— Приготовь перевязку, дочка…— Нет, Гарри, сделай это ты. Я сама вытащу, я смогу.Великан стащил с рук перчатки и взялся за дело. Девушка погладила Джона по щеке и вытерла ему пот со лба.— Потерпи немного, Джон. Давай я помогу тебе сесть… Нет, не сюда, лучше на орка садись. Я знаю, тебе больно, но сейчас все пройдет. Я сумею…«Господи боже, да что со мной такое? — Джону показалось, что воздухе запахло формалином. Сердце бешено колотилось, а страх теперь терзал куда сильнее боли. — Я что, без глаза остался? Нет, так нечестно…» Глаза всегда были его слабым местом. Он почти спокойно относился к скрежету железа по стеклу и прочим вещам, которые доводят до истерики иных людей, но только не к мысли о каком-нибудь несчастье с глазами.Поэтому, когда Изабелла, все продолжавшая шептать что-то медицински-ласковое, неожиданно сделала быстрое и сильное движение рукой, вытаскивая что-то из его головы… глаз, что ли? — победитель троллей, драконов и орков с облегчением погрузился в обморок.
Истер ничего этого уже не видела. Она бежала, не разбирая дороги, через диковинный лес, ничего не видя перед собой, бежала, пока в груди не разгорелся настоящий костер. Тогда ей пришлось перейти на шаг, а потом она брела, покуда ноги не подломились и она не упала в густую, пряную траву на краю поляны.Дикое душевное напряжение прорвалось потоком рыданий. Все напрасно! Первозданная Сила отвергла ее, предавшись таинственному пришельцу. Теперь все теряет смысл. Мечты, замыслы, убийство Коры, сражения в Закатном мире, опасный союз с Клахаром — впустую. Проще говоря, впустую — вся жизнь.Потом она подумала о Джоке, и ей стало так плохо, что даже рыдания прекратились. Раздавленная, растоптанная судьбой девушка содрогалась в беззвучных стонах. Джок теперь обречен. И это, пожалуй, страшнее, чем закрытый путь к высшей власти…Измученная событиями последних дней, она уснула. Неразборчивые образы теснились в ее оцепеневшем сознании, однако пробудилась она уже далеко за полночь, вполне отдохнувшей.Прямо над головой, в ветвях орешника, серебристо звенела малиновка. Пахло мятой и тимьяном. Шелохнув листву, рыжей искрой промелькнула белка… Истер улыбнулась спросонья — все было точь-в-точь как в детстве. Сейчас прилетят и другие птицы, чтобы услаждать ее слух согласным пением. Потом она позавтракает лесными плодами. Для них еще не время, но Истер это никогда не смущало. Ах нет, ведь детство уже давно кончилось…Истер не сразу поняла, где находится, но, оглядевшись и все вспомнив, не предалась отчаянию — слишком претило оно ее деятельной натуре. Недаром, видно, учила ее старая Кора: пока ты жива, ничто не потеряно, что бы там ни мерещилось.Истер потянулась, размяла затекшее во время сна тело и задумалась.Если та троица подчинила себе Первозданную Силу, то почему сама Истер до сих пор жива? Без ложной скромности, она самый опасный противник Рэдхэнда. Если только в игре не участвуют какие-то иные силы… но нет, они бы давно уже проявили себя. Тайны клада известны только Истер и Клахару, Да еще Рэдхэнду с его загадочным прислужником — и все они уже сделали свои ходы. Разумеется, во всем происходящем остаются неясности. Например, два меча в руках пришельца и Изабеллы — как такое возможно? Магические предметы единственны и неповторимы, эти же мечи были — Истер чувствовала — не просто похожи, а одинаковы. Неужели их мощь столь велика, что один предмет не может ее удержать и с самого начала ее вложили в два меча? Велико же было искусство древних. Но тогда непонятна их судьба. Один меч точно хранился в горе, где же пребывал все эти века второй и как попал к пришельцу?Итак, оставалось признать, что она недооценила Рэдхэнда и что ей известно далеко не все. Но и ее противники, видимо, не могут похвастать всезнанием, иначе они ни за что не упустили бы Истер. Недооценивают ее? Возможно… Но главное — даже если Рэдхэнд и способен распорядиться кладом Драконовой горы лучше Истер, он еще не владеет им. Сокровище пока только в пути. И если Длинный Лук и Клахар не промедлят, пришельцу будет нелегко доставить свою волшебную ношу сэру Томасу. Очень нелегко.Нет, не все еще потеряно! Нужно только не раскисать.И юная ведьма взяла себя в руки. Самочувствие улучшилось, несмотря на непрекращающееся волнение Первозданной Силы, подобное шторму на море. Осторожные попытки воспринять ее по-прежнему сопровождались головокружением, но Истер переборола себя. Она многому научилась в последнее время. Уже в Закатном мире, на последнем привале перед битвой за лагерь штурканов они с Клахаром соединили свои усилия, и вождь Калу заглянул в мир земли, а Истер направила туда свою волю. Прикрываясь, как щитом, невозмутимостью менее подверженного воздействию Первозданной Силы Клахара, Истер сумела частично воспользоваться мощью Творения — она разглядела четырех путников и Пина, обнаружила поблизости древесных троллей, которые искали пришельца по ее прежнему приказу. По эту сторону Врат ей вновь удалось припасть к Первозданной Силе. Однако тролли не откликнулись на зов, и пришлось сделать усилие, чтобы разглядеть их. Вернее, то, что от них осталось. Духовный взор Истер проник под своды Вязового Чертога, куда в детские годы ей так и не удавалось заглянуть. Увидела и поняла она немногое, но разобралась, что, потеряв след путников, наверное по вине лесовиков, древесные чудища ворвались в их обитель, и там, случайно или нет, встретились-таки с людьми.Их участь насторожила Истер, но юная ведьма и представить себе не могла, что орки окажутся для путников не страшнее безмозглых троллей. К тому же ночью она пыталась понять, какую роль сыграл в событиях лесовичок по имени Пин — его образ был самым четким.Не сразу, но она вспомнила этого Хранителя. Из всех лесовиков он один по-настоящему заботился о ней и один по-настоящему донимал нравоучениями. Маленькая и капризная, заблудившаяся в волшебном лесу девочка-колдунья по-своему любила его, ведя с ним непрекращающуюся войну.Нынешняя непреклонная красавица даже не улыбнулась, сосредоточиваясь на его образе и одновременно пытаясь оседлать бурливую волну Силы.Слияние с несказанной мощью Творения произошло внезапно и чуть не вышибло душу из тела, но Истер не поддалась. Цепко держалась за одну-единственную цель: найти Пина. И вот в голове промелькнула картинка: хижина посреди леса, мертвый старик, горюющий близ печального одра Хранитель леса. В одно мгновение Истер узнала расположение хижины (милях в восьми от того места, где она была сейчас) и даже смутно догадалась об отношениях, которые связывали Пина и почившего старика. Но дальше все пошло не так гладко. По правде говоря, совсем скверно. Попытавшись отстраниться от Первозданной Силы, она поняла, что не может этого сделать. Ее затягивал водоворот новых картин, непонятных видений и ощущений, не похожих ни на что, известное ей доселе.Иные образы, связанные с жестокими битвами и колдовскими поединками, пришли, вероятно, из давно минувших времен, другие, как, например, железные огнехвостые птицы и толпы людей, горящих в апокалиптическом пламени, не имели объяснения. Мерно качающийся исполинский маятник в виде полумесяца с бритвенно острой кромкой, какой-то жутковатый и вместе с тем как будто любимый сад, дерево на горе, потом — ледник из запомнившегося сна… И вдруг — чей-то восторг, а рядом — обреченный ужас людей Зеленой Вольницы… Это то, что Истер смогла разобрать, видений было гораздо больше, и болезненная сладость была в том, чтобы лететь по их лабиринтам, постепенно уподобляясь бездумному кленовому листку, сорванному с ветки и влекомому водным потоком в черноту ночи.Это было хуже, чем с мертвыми штервами, намного хуже. Но Истер недаром считала себя хорошей ведьмой: отчасти она была готова к такому повороту событий. Предвидела, что придется к месту опыт общения со штервами. Как ни трудно ей было выделить самое себя в круговерти видений, отделить случайные картинки от собственной памяти, она справилась, вызвав мысль о Джоке.Как и тогда, на Смотровой башне Пустого рудника, любимый образ медленно, но верно вытеснял из сознания кипение магического хаоса. Вспомнились любовь и боль, надежды, их крушение и рождение новых надежд — все то, что составляло сознание девушки по имени Истер. Возвращались память и воля.Наконец она открыла глаза. Все правильно, надежда умирает последней. Dum spiro, spero. Раньше (совсем недавно, еще при жизни Коры) она и подумать боялась, чтобы так тесно соприкасаться с Первозданной Силой, теперь же она делает это — и, наверное, с каждым разом будет добиваться все больших успехов. Кроме того, теперь, высмотрев Пина, юная ведьма определилась в своих намерениях окончательно.Бледная, с горящими глазами, в заметно поизносившейся одежде, Истер, улыбаясь своим мыслям, зашагала прочь от горы, к осиротелой хижине безвестного прорицателя Финна.
— Мне кажется, Хортин немного ошибся, — сказал Джон, приподнимаясь в стременах и осматриваясь. Делать это одним глазом было очень неудобно, граф обнаружил, например, что ему чертовски трудно определять расстояния, приметы уже знакомого пути казались незнакомыми. По этой причине Джон, хотя у него и была хорошая память на места, не торопился высказывать давно возникшую у него догадку, однако теперь он был абсолютно уверен.— В чем? — спросила Изабелла.— Эльфийские сокровища помогают нам. Да, мы по-прежнему не владеем ими — в том смысле, что не можем ими управлять. Однако у меня не осталось никаких сомнений… мы существенно сократили дорогу. Дня на два, не меньше… Нет, на три! Именно по этим оврагам мы шли три дня тому назад, только севернее. Избушка Финна уже осталась за нашей спиной.— Но это невозможно, милорд!— Отчего же, Гарри? Полагаю, нас ведет Кольцо Путешествий.— Но даже с Пином дорога занимала больше времени.— Пин вел нас не до конца, — возразил Джон. — Я все больше убеждаюсь, что это сыграло свою роль. И не забывай, мы задерживались в Вязовом Чертоге, теперь же идем напрямую.— Да, Гарри, Джон прав, — сказала Изабелла. — Эльфийская магия помогла нам в бою с орками, а теперь помогает и в дороге. Я давно это вижу. — Она коснулась пальцами Короны, по-прежнему венчавшей ее. — Это не мы были такими непобедимыми, а сокровища эльфов.— Ну, — пожал плечами Гарри, — не знаю… я вот и без Короны, и без Кольца своим мечом немало покрошил. Ничего так, можно с орками драться и без магии…Он отвернулся, осматривая лощину. Собственная похвальба не радовала: ему было как-то по-детски обидно, что рядом с двоими волшебными воинами (точь-в-точь прекрасными эльфами, вышедшими из полузабытых легенд!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78