Но ее смерть не могла коснуться!Почему? Ведь она же просто еще один человек в этом безумном походе…Да потому, что… Потому, что так не должно быть, и точка.Джон обхватил голову руками. О боже! Они ни слова не сказали друг другу о каких-то чувствах, и правильно сделали, но он уже давно не мыслил себе жизни без ее взгляда, то мягкого и нежного, как море, то горящего, как пламя в ночи, то наивно-восхищенного, то мудрого неизъяснимой мудростью сердечной чистоты…Джон Рэдхэнд любил Изабеллу. Скорее всего, он никогда бы не признался ей в этом: зачем, если их судьбы — это судьбы разных миров? И в урочное время, конечно, расстался бы с нею, не теребя девичьей души неосторожными словами, миражом невозможного счастья. И как бы ни сложилась потом жизнь, всегда б помнил о ней. Просто помнил бы, без пьяной слезливости, без истерики, со спокойной, теплой грустью в сердце.Но вот случилось нечто немыслимое. И теперь он оставит здесь ее безжизненное тело и уйдет — как можно быстрее, даже не попрощавшись с телом Гарри, потому что слишком трудно будет глядеть на кусок обугленного мяса и заставлять себя представить, что еще недавно он был твоим другом. Уйдет, унося с собой проклятые эльфийские сокровища. Зачем? Они нужны сэру Томасу, так пусть будут у него. Джону Рэдхэнду они ни к чему… да, еще Аннагаир! Пусть делят сами. В конце концов, это уже не имеет значения для молодого англо-русского графа.А может быть, и для всех остальных уже нет разницы, что будет с сокровищами? Ведь судьба не просто изменилась, она, судя по всему, вообще полетела вверх тормашками. А если теперь не будет ни сэра Томаса Рэдхэнда, ни его призрака, ни его новообретенных земель? Стало быть, не будет потом и самого Джона.Ну уж это точно не великая потеря. Его, Джона, уже все равно что нет.Придут орки. Может, даже захватят мир. Святые угодники, какая-то голливудская чушь. А если и правда, да хоть тысячу раз правда — все равно…Изабелла… Джон склонился над ней, чтобы поцеловать напоследок, как вдруг услышал неприятный скрежещущий шорох чешуи. Он медленно повернулся, прижимая к себе девушку.Левая голова Змея внимательно смотрела на него. Немигающий взгляд казался спокойным, хотя что-то и подрагивало в глубине зрачков.— Хорошо, — сказал Змей. — Ты был хорошим противником. Ты и твои друзья. Глупые, неумелые люди… Среди своих вы, наверное, считались достойными?Речь Горыныча не вязалась с уже сложившимся представлением о нем как о существе недалекого ума. В иное время Джон, пожалуй, подивился бы. Сейчас просто промолчал.Пасть чудовища изобразила подобие ухмылки.— Тебе, смертному, не понять. Нет ни побед, ни поражений. Побеждает только время. Его нельзя обмануть, хотя твое мерзкое племя только тем и озабочено. — Змей огляделся и мордой подтолкнул к Джону Меч Света, прибывший с ним из будущего. — Два Меча! Надо же… Неужели вы решили, что начали побеждать? Все, все кругом тянулись к этому. Эльфы — ты видел эльфов, человечишко? — объявили себя бессмертными. Ничтожные карлики засели в камнях. Людишки что-то изобретают. Давно я не видел эльфов. Лешие, те поумнее, с временем не спорят. Есть и другие… но в глаза-то лезете вы, неугомонные глупцы. Жаль, я давно не видел эльфов, уж они бы не смогли промолчать, все рассказали бы. Может, ты скажешь, откуда второй Меч? И… откуда ты сам? Чую, что дело здесь нечисто. — Башка Змея медленно приблизилась. — Да, чую. На тебе печать Времени. И на нем, — желтые глаза скользнули по мечу, лежащему теперь подле Джона, — тоже.— Иди к черту, — сказал Джон.Голова Змея слегка качнулась, как будто с насмешкой.— Мы все пойдем одной дорогой. Время победило. Ты, наверное, не видел Хрустальный зал? Карлики создали его, чтобы обмануть Время. Засели в камнях… Вы слышите меня, ничтожества?! — повысил голос Горыныч, обращаясь к пещерным пустотам. — Ваша надежда напрасна! Не этот человек, не даже два Меча — само Время победило меня! Но и вас теперь не будет. Я забираю с собой все!И голова Змея поднялась, дрогнули мышцы на шее. Прежде чем Джон понял, что сейчас произойдет, мощный фонтан огня ударил в потолок. Пламя растекалось, подобно адскому цветку, заполняя переходы. Оно почему-то не опускалось вниз, но вгрызалось в щели и ниши, в расколы и в пустоты.Сам не зная, зачем это делает, Джон положил Изабеллу на пол, опустил на ее шлеме «огнеупорную» маску, затем закрыл собственное лицо, поднял оба меча и вонзил их в тело дракона — туда, где надеялся отыскать сердце. Чешуйчатое тулово содрогнулось, едва не сбив Рэдхэнда с ног, передняя левая лапа слепо отмахнулась от назойливого человека, но молодой граф инстинктивно увернулся и двумя взмахами подрубил лапу. Горыныча била крупная дрожь агонии, однако поток пламени не иссякал.И уже было слышно, как к его гудению примешивались новые звуки: жалобные, протяжные стоны самой горы.Джон ударил еще несколько раз. Змей Горыныч уже ничего не чувствовал, только трясся в судороге, роняя блестящие чешуйки, а пламя все рвалось и рвалось вверх. И вот докатился грохот рушащейся вершины, тоже, очевидно, источенной рукотворными пещерами. Содрогания скальных пород ломали раскаленные опоры. Гора складывалась, опадала…Змей Горыныч был уже мертв, а голова все глядела вверх, будто в миг смерти его шея окостенела. Огненный фонтан наконец иссяк, но потолок все так же был покрыт, словно пленкой, ползучим пламенем, весело плюющим искрами в тех местах, где с каждым раскатом грома наверху ширились трещины… Волнами накатывал нетерпимый жар раскаленных камней. Пол под ногами ощутимо дрожал, где-то поблизости стучали валуны…Джон подбежал к Изабелле, бросил на пол оба меча и прижал к себе мертвую девушку. Рука потянулась было открыть ее лицо, но он сдержал себя — хуже всего было бы напоследок увидеть, как обугливаются милые черты.— Прощай, Изабелла, — прошептал он. — Гарри, Бен, все — прощайте.Что-то ударило его по спине. Грохот вдруг стал оглушительным, в трех шагах упал, расколовшись, объятый пламенем обломок, сразу же чуть в стороне, увлекая за собой тучу пыли и крошева, рухнула часть пещерного свода, а где-то слева полыхнул язык огня. Дышать уже было решительно нечем, и Джон едва успел крикнуть:— Изабелла, я любил тебя!..Потом страшный толчок швырнул его в пустоту. Кажется, он зажмурился.…Мрак смерти был наполнен мертвым движением и мертвым же шумом, столь же далеким от жизни, как смещение скал где-нибудь на спутнике Марса. Все тело ощущало глухие толчки вокруг, но не было ни боли, ни страха. Была только отстраненность, было прижатое к груди мертвое тело самой лучшей девушки на свете и была странная смесь отчаяния и упоения. Он, должно быть, просто устал терзаться беспомощными раздумьями.Потом крушение во тьме прекратилось. Ощущение времени отсутствовало напрочь, но вскоре Джон с удивлением поймал себя на том простом факте, что он… дышит. Следовало ли этому удивляться? Джон открыл глаза. Все так же царил мрак, но то и дело его пробивали какие-то сполохи, то золотистые, то тревожно-багровые, и тогда сумрак уступал место хаосу каких-то неясных фигур, чьи очертания, казалось, просто не могли быть схвачены человеческим взором.Что это? Где он?И тут он услышал свое имя. Произнесенное слабо, но отчетливо, оно заставило молодого графа замереть: он узнал голос. Тело девушки шевельнулось.— Джон… ты слышишь меня?Он приблизил к ее лицу свое, с лязгом откидывая маску.— Изабелла?«Значит, мы уже по ту сторону бытия», — промелькнуло в голове. Однако мысль не задержалась. Пускай, но как хорошо услышать ее голос, даже за порогом смерти.— Все хорошо, Джон, я жива. Мы оба живы. Они помогли нам.— Что? О чем ты говоришь? Змей обрушил гору.— Мы сейчас не в горе… вернее, не совсем в горе. Ах боже мой, Джон, как я рада, что мы живы!Рэдхэнд обнял девушку и почувствовал горячие слезы на своей щеке. Сердце его билось ровно, но как будто с недоверием пробуя себя на прочность с каждым новым ударом.— Как это может быть? Ничего не понимаю.— Они сказали, чтобы ты искал Корону, — быстро зашептала Изабелла. — Она должна быть где-то рядом…— О ком ты говоришь, кто это — они?— Артани, коблинай. Строители этой горы. Их духи все еще обитают в ней. Они сказали мне, что ты должен надеть Корону Зрячих, чтобы говорить с ними.Джону решительно не хотелось разжимать кольцо рук, и, видимо, почувствовав это, Изабелла добавила:— Давай я помогу тебе искать. Только держи меня за руку.Джон не стал спорить. Правда, шевельнувшись, он едва сдержал вскрик: только теперь стало ясно, насколько крепко досталось ему во время боя со Змеем. Похоже, синяки покрывали тело в два слоя.Они стали вдвоем шарить вокруг себя свободными руками. Что тут можно было найти, среди еще не остывших обломков? Однако ведь сами они каким-то чудом уцелели, может быть, часть свода точно над ними удержалась? Нет, ерунда какая-то… Но что тогда?Джон заставил себя отбросить «рациональные» размышления — не место для них. И не время.Почти сразу он нащупал рукоять Меча Правосудия, и клинок, оправдывая свое второе имя, засветился. Правда, едва-едва — разглядеть что-то на расстоянии вытянутой руки было невозможно, но Джон ощутил прилив радости, коснувшись своего оружия.— Постой-ка, — сказал он Изабелле. — Я нашел свой меч, положу его в ножны.— А вот и второй, — откликнулась она. — Тот, что из-под дракона. Я возьму его себе?— Конечно. Ведь это твоя рука извлекла его из-под чудовища. Кажется, теперь я понимаю, почему мой меч, никого к себе не подпуская, признал тебя — просто он тебя помнил.Оба сразу приободрились, как ни нелепо было это чувство в их положении. Еще полминуты ползанья на коленях среди острого каменного крошева — и Изабелла нашла Корону.— Вот она, — сказала девушка, протягивая ее Джону.Молодой граф нащупал в темноте заветное сокровище эльфов и снял с себя шлем. Зачем-то пригладил мокрые от пота волосы и водрузил Корону на голову.Сначала ничего не изменилось. Он не знал, чего ожидать, но вот бесшумные сполохи стали словно бы ярче, и яснее выступили из мрака черты окружающего. Конечно, какое бы волшебство ни вложили в Корону Бессмертные, имя было даровано ей неспроста.Джон оглянулся на Изабеллу. Растрепанная, вся в крови, слепо шарящая взглядом по тьме, она все равно была прекрасней всех в целом мире. Он крепче сжал ее руку, и девушка, оглянувшись в его сторону, вздрогнула:— Я тебя вижу, Джон! Точно как недавно, когда лежала без памяти.— Без памяти — и видела меня?— Да, это было не совсем беспамятство. Со мной говорили коблинаи.— Где же они?— Разве ты не видишь? — удивилась Изабелла. — Они везде вокруг.Только после ее слов Джон осмотрелся по-настоящему. Видимо, была доля правды в промелькнувшей догадке, на которую он, однако, не обратил внимания. Теперь ему стало известно, что он хочет увидеть, и он увидел.Они с Изабеллой по-прежнему находились в пещере, в занятом Змеем древнем зале, но догадаться об этом можно было лишь потому, что из-под сплошной груды валунов прямо перед ними виднелась часть лапы чудовища. Обвал не пощадил ничего, и оба человека давно уже были бы мертвы, если бы не удивительные существа, окружившие их.Даже внимательно приглядываясь, Джон не мог сказать, стоят ли эти существа перед камнями, между камней или в самих камнях, ибо нельзя было разглядеть, где кончаются камни и начинаются невысокие фигурки в серых плащах. Они были неподвижны и безмолвны, их слабо мерцающие, будто волшебные огоньки за гранями драгоценных камней, глаза глядели прямо. И отчего-то становилось ясно, что они, с виду не прилагая к тому никаких усилий, держат на плечах тысячетонную тяжесть обвала, не давая ему сомкнуться над людьми.Они слегка напомнили Джону лесовиков, хотя и мало общего было у древесно-сучковатого Пина с этими созданиями камня и скал.Вперед выступил гном повыше прочих, поосанистей. Царственное величие чувствовалось в его облике, но вместе с тем — какая-то отдаленность, будто не сам он стоял перед Джоном, а только его тень. Призрак? Должно быть, да, подумал Джон, ведь Змей уничтожил обитателей горы. Значит, это их духи…— Народ коблинай приветствует вас, освободители, — склонил голову гном, и Джон с Изабеллой тоже поклонились.Они стояли на коленях, но это ничуть не понуждало коблиная к высокомерию.— Давно, когда я был жив, меня называли Антари-киран Хортин. Как нам называть вас, принесшие свободу?— Меня зовут Джон Рэдхэнд, я потомок сэра Томаса Рэдхэнда, которому король пожаловал эти земли.— Да, я слышал, что люди уже распоряжаются землями Силы, — с печалью в голосе кивнул коблинаи. — Но мир изменился, и не нам теперь возражать, как это ни горько. Я рад нашей встрече, сэр Джон Рэдхэнд. А тебя, дева, как надлежит мне называть?— Изабелла, — ответила девушка с улыбкой. — Спасибо, что помог нам, Хортин.— Рад нашей встрече, Изабелла, — сказал коблинаи, вновь церемонно поклонившись.Джон догадался, что взаимное представление проходит с соблюдением хотя бы минимальных правил вежливости, и тоже склонил голову:— И мы рады нашей встрече, Артани-киран Хортин.— Мы не могли не прийти вам на помощь, — изрек тот. — Ибо ни страшная погибель в огне, ни века смертного плена, ни унижения и страдания, ни даже крушение последних следов нашего царства не вселили бы в народ коблинай столь черной неблагодарности. Ты уже, я полагаю, понял, сэр Джон, что нас давно нет в живых. Нас убил Змей, захвативший гору, и по смерти остались мы только в наших творениях.— Царство призраков, — пробормотал Джон, вспоминая Хрустальный зал.Хортин покачал головой:— Не совсем. Да будет вам ведомо, люди, что ни коблинаи, ни прочие создания Вседержителя, кроме вас, смертных, не обладают душой и, стало быть, не могут обратиться призраками, как это порой происходит с людьми. Наша жизнь является жизнью не души, но сущности, каковая выражается во всем, что нас окружает. И в том заключается наше бессмертие, и таков непостижимый замысел Вседержителя, в который мы верим и которому, по мере сил наших, стараемся следовать. Ведет же этот путь нас к продолжению жизни в наших творениях, однако Змей уничтожил все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78