очнись, ты уже наполовину в их власти! Но на крик доспехи Рота ответят ожесточением. И приходится осторожно играть — не с Джоком, а с ними.— Так что, ты думаешь, опасность велика? — спросил Длинный Лук. — Это знак того, что я покоряюсь доспехам Рота?— Да, — шепнула Истер.— Но ведь сделать все равно ничего нельзя!— Почти ничего. Просто…«Просто не доверяй им. Просто помни, что скоро ты откажешься от них. Снимешь, отдашь мне, и я их спрячу. До тех пор пока вновь не станут нужны… А лучше бы — навсегда», — вот что хотелось сказать. Но нельзя.— Просто помни, что ты король, — сказала она, одаряя друга тем самым отстраненным взглядом, в котором собеседник должен по собственному почину прочитать те истины, к которым его подталкивают.Они вновь замолчали. Длинный Лук вглядывался вперед, но Врата были еще далеко. В пределах видимости, но различить их посреди однообразного пейзажа не представлялось возможным. Плыли и плыли за спину камни, камни, камни… Истер не заметила, как задремала.Странный сон посетил ее. Должно быть, он пришел из глубин усталой души, жаждавшей отдыха. Впрочем, природа снов, по большому счету, оставалась загадкой для Истер. В отличие от обычных пустых и ничего не значащих видений, этот, как оказалось впоследствии, не стерся из памяти.Во сне она увидела гору — высокую, какую никогда в своей жизни не встречала, хотя и казалась эта гора почему-то знакомой, может, по чьим-то рассказам. Подножие горы ласкал подобный замершей волне бурного моря лес, ослепительно прекрасный в своем осеннем уборе. Словно огненные брызги этого моря, кустарники и карликовые деревца усеивали склоны. Грозно и величественно вздымались над буйством красок угрюмые утесы, лишь кое-где будто из милости приютившие редкую, униженно стелющуюся по камням поросль. Еще выше шли совершенно голые, почти отвесные гранитные стены. А венчал гору сплошной алмаз ледника, холодно сияющий под голубым небом осени. Столь прекрасным и манящим в вечном спокойствии достигшего пределов власти короля был этот ледник, что в своем сне Истер ни на миг не усомнилась, что именно туда и лежит ее путь.Юная ведьма шагнула из леса и направилась к горе. Рядом с ней был Джок. Она не видела его, но знала, что он идет следом, похожий в боевом облачении Рота на страшную мертвую статую.Неожиданно Джок спросил, указав на вершину.— Нам нужно туда?— Да, любимый. Путь долог и труден, но другого нет.— Хорошо, — сказал Джок и сел на поваленное дерево.Как это порой бывает во сне, явная нелепость поступка не только не удивила, но, напротив, показалась явным свидетельством разумности. Истер отправилась дальше и опять же ничуть не удивилась, когда встретила Джока, сидящего на камне в самом начале подъема. На сей раз он был одет в рубище.— Кто ты? — спросил он, встав при виде девушки.— Истер. Ты помнишь меня?— Да, конечно. Теперь мы будем вместе?— Да, любимый. Идем со мной, и мы всегда будем вместе.Джок Длинный Лук с радостью согласился и вновь сел на камень, а юная ведьма пошла дальше. Мили и мили вьющейся меж скал тропы, по большей части приметной не столько глазу, сколько чутью, промелькнули во сне незаметно.В третий раз она увидела Джока, отдыхающего в тени утеса. На нем была простая одежда путника, потертые, но крепкие башмаки горца. В руках он держал моток веревки.— Истер, любовь моя! — воскликнул он, завидев девушку и подавшись ей навстречу. — Мы все еще идем к вершине?Она согласно кивнула головой, и опять Длинный Лук охотно подтвердил желание продолжить восхождение, после чего устроился на прежнем месте в тени. И опять Истер была полностью удовлетворена как его словами, так и поступком. На душе у нее — по мере приближения ледника — становилось все легче и легче. Она словно летела вперед.Были и другие встречи, отличавшиеся одна от другой лишь одеждами Длинного Лука да тем, что он начинал задавать вопросы: что их ждет на вершине? Истер не отвечала и сама не могла разобрать во сне, скрывает она цель пути или не знает ее.Еще раз, на кромке ледника, Джок не узнал подругу, и ускользнувший из памяти разговор длился долго, но кончился тем же, чем и предыдущие: Джок все вспомнил, загорелся желанием идти и остался сидеть на месте.Безжизненный холод ледника развеял все тревоги, вдохнул в грудь юной ведьмы небывалый восторг. Снег похрустывал под ногами — и ни единого звука больше не было здесь, все звуки остались внизу. Налившееся густой синевой небо, ослепительное солнце да неестественное сияние льда. Все ближе вершина — и вот уже Истер видит, что там ее ждет человек в порфире и короне, с усеянным драгоценными камнями посохом в руке. Лица не видно, он стоит вполоборота, ссутулившись, но она уверена, что это Джок. Он ждет ее, он распрямится и расправит плечи, когда она подойдет к нему. Он скажет: «Наконец-то. Как долго я ждал…» Он скажет:— …Слышишь меня? Истер, проснись!Она встрепенулась в седле.— Не хотел будить тебя сразу, но мы почти на месте, — продолжал Джок. — Вон они, Врата, — от силы полмили осталось.Как ни жаль было расставаться с чудесным сном, Истер быстро пришла в себя. Оглянулась на растянувшееся войско орков.— Хорошо. Ты вовремя разбудил меня. Теперь слушай внимательно. Я действительно не доверяю Клахару, но убеждена, что он ничего не сможет сделать со мной. Просто для лишней уверенности, а уверенность никогда не бывает лишней, мы сейчас кое-что предпримем. Поехали к иджунам. Говорить буду я, а ты не отъезжай ни на шаг.Они развернули волчецов и с развевающимися за спиной плащами миновали шеренги Калу. Клахар встретил их удивленным взглядом, и юная ведьма махнула ему рукой: следуй за нами! Великий шаман не заставил себя ждать.Вождь иджунов, могучего телосложения орк с невероятно уродливой мордой, но быстрыми, умными и живыми глазами, прозывавшийся Зохт-Шахом, почтительно поклонился:— Что угодно госпоже?— Врата близко, и мне угодно объявить, как следует провести ритуал. Возвращение — это в первую очередь победа Дома Калу, и будет справедливо, если его воины первыми шагнут в старый мир. Но и без верности воинов Иджу не было бы великого триумфа, поэтому вам я дарю особую честь: вы будете сопровождать меня и пересечете границу миров хоть и последними, но вместе со мной и Длинным Луком.— Это великая честь, Ракош, — сказал Зохт-Шах, мельком скользнув взглядом по каменной морде Клахара.— Остальные кланы пойдут по порядку, — продолжала Истер. — Не мне вас учить, как размещать их без толкотни. Но вот еще: я хочу, чтобы ни один из вождей не чувствовал себя обделенным моим вниманием. Разошли гонцов, Зохт-Шах, я хочу, чтобы при открытии Врат рядом со мной были все вожди.— Схаас! — ответил тот и кликнул ближайших бойцов.Они говорили по-орочьи, и Джок пока не знал, о чем шла речь. Но он сумел различить глубоко запрятанное неудовольствие Клахара, не проронившего ни слова, и столь же глубоко запрятанную радость Зохт-Шаха, который, видимо, Клахару тоже не особенно доверял и теперь почуял соблазнительную для него возможность занять место первого орка подле госпожи Ракош.Веление Истер было выполнено безупречно. Немного времени спустя орки пяти кланов, не дыша от волнения, следили за семью фигурами в круге камней.Со стороны Закатного мира Врата выглядели получше. Истер догадывалась, что сами орки когда-то пытались воссоздать их, поняв, что Ангир уничтожил земные Врата. Но эта магия была им недоступна. Сам Клахар, переживая поколения и поколения сородичей, бился над этой загадкой и не мог достичь успеха. А когда штурканы захватили Привратную долину, они — странное дело! — почему-то не осмелились разрушить плоды Клахаровых трудов, и до сих пор стояли здесь невысокие, но старательно обтесанные, с величайшей точностью размещенные каменные столбы в двойном кругу помеченных рунами валунов.Истер внимательно проверила расположение камней и зашептала заклинание. Насмешка судьбы: в Закатном мире не было Закатного Ока, однако юную ведьму это не тревожило. Достаточно пробить узкую щелочку между мирами, чтобы ощутить веяние Первозданной Силы. Врата по эту сторону грани великолепно упорядоченные трудолюбивым Клахаром, заметно облегчали дело, и чем шире открывались невидимые створки, тем увереннее произносила Истер заветные слова.Воздух над Вратами сгустился и вдруг вспыхнул сиянием вечернего солнца, незнакомым для орков и потому пугающим. Потом сияние пошло на убыль, воздух прояснился, но между каменными столбами словно застрял клочок небывалого тумана, переливающегося всеми яркими красками, от полуденно-золотой до закатно-кровавой.Изнутри же казалось, что облик Врат не изменился, а мерцающая дымка окутала весь окружающий мир.— Схаас, — негромко произнесла Истер. — Клахар, веди калунов. Каждый орк должен пройти через середину круга.— Я помню, — ответил великий шаман.— Ну так не медли…Клахар отдал приказ. Сотники и десятники засуетились, выстраивая орков. Все было уже обговорено еще в дороге, каждый знал свое место и свою роль, сказывалась четкая дисциплина орков. По знаку Клахара калуны потянулись цепочкой к Вратам. Их вождь первым шагнул в середину круга. Мерцание на миг окутало его, и он ушел из Закатного мира. Меж орками пронесся потрясенный гул. Широко ухмыляющийся Раххыг подбодрил их воинственным окликом и последовал за вождем. Цепочка орков не прекращала движения, исчезая в таинственном мерцании Врат.Довольно долго все проходило в полной тишине. Как ни мечтали орки об этом дне, как ни стремились к нему, вожделенное событие потрясло их, превзойдя в видимой простоте своей всякое воображение. Впрочем, учитывая, что воображение никогда не было сильной стороной этого народа, удивляться не приходилось.— Это займет немало времени, — проговорил Зохт-Шах, первым стряхнувший наваждение.— Меньше, чем может показаться, — ответила Истер и обернулась к вождям: — Возвращайтесь к своим кланам, проследите, чтобы все было готово, чтобы все совершили переход так же гладко, как и калуны.Вожди разъехались. Истер, Длинный Лук и Зохт-Шах отошли к иджунам.— Мои воины счастливы видеть тебя, Ракош. Они всегда верили в возвращение. Схаас, твое доверие иджунам — словно глоток воды для измученного жаждой. Но хочу спросить, госпожа: окажешь ли ты и в дальнейшем столь высокую честь нашему клану, захочешь ли и в старом мире идти бок о бок с нами?— Не нужно загадывать наперед, Шах, — ответила Истер.— Мы все глубоко уважаем Клахара, — сказал тот, как бы заговорив о другом. — Но это не значит, что мы подчиняемся ему. Будет справедливо, если ты, госпожа, одаришь своей благосклонностью всех вождей в равной мере. Сказать по правде, все убеждены, что Клахару и без того уже досталось твоей милости сверх всякой меры.Истер усмехнулась:— Не высоко ли метишь, Шах? Ты ведь не знаешь еще, что ждет тебя по ту сторону Врат. Ни ты, ни другие вожди. А ждут вас там испытания, с которыми вам ни за что не справиться без Клахара, а Клахару — без меня. Так что нужно будет порой и смириться, и подчиниться Дому Калу. Если же кому-то гордость клана окажется милее величайших побед — что ж… Его не нужно будет наказывать. Своей гордыней он накажет себя сам. Запомни это, Шах.На прямую лесть — прямой ответ. Вождь Иджу промолчал, напустив на себя непроницаемый вид. Глаза, однако, выдали мгновенную вспышку страха, и юная ведьма успокоилась. Раост — г'лихша с'ордхун-шах , как сказал в свое время мудрый Клахар: путь возвращения — через послушание и покорность к воле и жизни. Точнее Истер не могла перевести, да и не было в том нужды. Язык орков, вроде бы примитивный и неблагозвучный, странным образом годился для самых богатых мыслей.Когда уже последние калуны покидали Закатный мир, Джок спросил, имеет ли значение, с какой стороны входить в середину круга. Истер не сразу поняла вопрос, а поняв, рассмеялась:— Как я не подумала об этом? Спасибо, любимый. Вот что бывает, когда думаешь только о возвышенном — самые простые решения ускользают.Она окликнула Зохт-Шаха и втолковала ему суть дела. Вновь к вождям отправились гонцы, и остальные кланы начали исход одновременно, подступая к Вратам сразу с четырех сторон. Истер порывисто поцеловала Джока:— Теперь-то мы точно успеем!— Вот и славно. Я уже соскучился по нормальному дню.— Можешь представить себе, как соскучились по нему орки. Впрочем, нас, кажется, ждет на той стороне ночь.— Тоже неплохо, — улыбнулся Джок. — Главное — нас ждет наш с тобой мир.Скоро, уже скоро… По расчетам Истер, полночь еще не наступила, а в пределы Врат уже вступали последние сотни четырех кланов. Это были пешие воины, за ними оставалось по два охранных десятка на волчецах. Джок уже испытывал волнение, которым будто заразился от орков, представляя себе новый переход из мира в мир, как вдруг приметил высокую фигуру, вышедшую из середин Врат.— Кажется, Клахар пожаловал.Вождь Калу был один и шел пешком. Джок напрягся. Хоть и смутно, но он понимал решение Истер избавить себя от возможной опасности, не оставаясь с калунами наедине. Уж не задумал ли Клахар и впрямь что-то гнусное? Он ведь знал, кто будет уходить из Закатного мира последними. Однако… может ли он что-нибудь в одиночку, против четырех вождей, Длинного Лука и самой Ракош?— Хорошо придумано, — сказал Клахар, приблизившись и указав на Врата. — Это дает нам больше времени. Я проследил, чтобы орки не столпились на той стороне, порядок полный. Я хочу миновать Врата вместе с вами, Ракош и Длинный Лук. У меня к вам просьба.— Будешь с нами, — согласилась Истер. — Как прошла встреча с землей?— Лучше, чем я мог надеяться, — улыбнулся Клахар.Что-то изменилось в нем за этот короткий промежуток времени. Спокойный, тихий, он напоминал скорее просветленного отшельника, чем грозного предводителя самого сильного из орочьих Домов.— Что делают воины? — спросил Зохт-Шах.— Молятся. Беззвучно молятся на звездное небо, — ответил Клахар. — Сейчас увидишь.Привратная долина опустела. Пять орков и два человека вошли во внешний круг. Молча переглянувшись, вожди один за другим пересекли магическую грань, остались люди, Клахар и Зохт-Шах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78