— А про что там говорилось, в этой песне? — тихо спросила Изабелла.— Про то, что швергины обманули коблинаев, из-за чего у них вышла с ними война, которую прекратили только эльфы, изгнав швергинов куда-то в запредельные края. Но мне больше запомнилось начало. «Века и века в скалах жили они — каменьем от камня, землей от земли. Ни блага, ни злобы не знали они, лишь в горном труде проходили их дни. От войн ли застонут соседей края, покроются ль мирною тишью поля — швергинов ничто не тревожит покой во мраке суровой горы роковой…»— Хватит, — поежилась Изабелла. — Что-то не кажутся мне эти тени такими уж равнодушными. Здесь повсюду… какая-то тревога, что ли…«Надеюсь, она чувствует не напряжение скальных пород, — подумал Джон. — Ничего удивительного — гора изрыта насквозь, странно, что еще держится».Но древние зодчие, швергины ли, коблинаи или эльфы, свое дело знали. Джон улыбнулся сам себе: не забавно ли, что он всерьез считает мысль о беспокойных душах гномьих родственников более правдоподобной.Достигнув подножия лестницы, они двинулись прямо и вскоре очутились в большом зале, потолок которого был выложен, кажется, хрусталем: он подхватил свет факелов и умножил его многократно, дробя на все цвета радуги. Путники вздрогнули, так это было неожиданно, и замерли в восхищении — так это было прекрасно.Змей никогда не бывал здесь, да и не смог бы из-за низких потолков. В этой части горы ходы были преимущественно коблинайские, но зал и несколько коридоров явно предназначались для общего пользования.Здесь прекрасно сохранились широкие, кряжистые колонны, выполненные в виде натруженных рук, поддерживающих потолок. Запыленная мозаика пола еле просматривалась, но местами под ногами гостей ясно проглядывал многоцветный орнамент. По стенам вились барельефы, меж ними приютились черные от старости бронзовые светильники. Нетрудно было догадаться, что расположили их не в случайном порядке, а так, чтобы добиться наибольшего эффекта от необычного потолка. У дальней стены возвышался помост с установленным на нем двойным мраморным троном — для короля и для королевы.Барельефы, как и все прочие остатки древности, были немало подточены временем, и все же тут они сохранились гораздо лучше и были способны еще поведать историю жизни коблинаев. Историю их дружбы и вражды с людьми и эльфами, повесть о том, как приютили здесь когда-то диковатых швергинов, пришедших из далекой страны в полуночных краях. Джону дико захотелось, чтобы в руках у него был фотоаппарат.И наверное, впервые с того момента, как очутился в прошлом, он вполне осознанно сказал про себя: не видать мистеру Торну ни замка, ни окрестных земель как своих ушей. Подумать только, неужели эта красота сохранилась и до третьего тысячелетия? Должна, просто обязана сохраниться! Ну да, ведь теперь сэр Томас узнает о ней и примет все меры, чтобы с жемчужиной волшебного зодчества ничего не случилось. Правда, тогда неясно, почему сам Джон, как и его отец, никогда не знали о горном городе. «Стоп, это опять посторонние мысли!» — резко осадил себя молодой граф, когда ему стали представляться восхищенные репортеры, по великой милости допущенные в отреставрированный зал, где только члены Королевского Археологического Общества будут постоянными — но отнюдь не вечными! — гостями.— Боже мой, какая красотища! — прошептала Изабелла.Джон передал факел Гарри и с видом делового хладнокровия достал карту. Он помнил и это место, но решил удостовериться, ибо на бумаге залу не соответствовали никакие пометки. Изабелла же, не удержавшись, принялась ходить от стены к стене.— Смотрите! — приглушенным голосом позвала она. — Теперь все ясно. Коблинаи строили парадные входы для эльфов и людей, а здесь, наверное, и проходили торжественные встречи и пиры… А вот швергины — смотрите, они ростом с обычных людей. Вот они, пришли с севера. Они учились у коблинаев… А вон там — уже после войны — в горе поселились эльфы. Какое чудо…— Солнышко мое, не увлекайся. Из этого зала мы выйдем на винтовую лестницу, ведущую вверх и вниз. Коблинаи жили у самых корней горы, а эльфы хранили свои сокровища выше.Двери обнаружились неподалеку от трона, в одной из ниш между барельефами, изображавшими царственного коблиная не то вершащим суд, не то принимающим гостей и какую-то батальную сцену. Короткий и довольно низкий переход привел змееборцев к небольшой площадке с выточенными из камня резными перилами. За ней вилась крутая лестница.— Теперь надо подняться на пять пролетов вверх, — сказал Джон и первым шагнул на древние ступени.Поднимались долго. Первые два пролета миновали почти сразу, зато третьего достигли только через тысячу шагов. Замыкавший шествие Гарри все еще выглядел бодро, но Джон с Изабеллой уже пошатывались.— Поднимемся еще ступеней на двести, — мужественно решила Изабелла в ответ на красноречивый взгляд молодого графа. — Там и отдохнем.Со счета они сбились, но Джона это уже не интересовало, он объявил привал.— Нам только не хватало вывалиться на Горыныча выжатыми, как виноградины. Надо отдышаться.Подстелив плащи, путники уселись на каменные плиты ступеней и погасили два факела.— Еду кто-нибудь взял? — спросил Джон без особой надежды. Еще на последнем привале он сам призывал оставить все лишнее: мол, внутри понадобятся только свет и оружие. Вода была с собой у каждого, без нужды ни один путник с флягой не расстанется.— У меня сухари с собой, — откликнулся Гарри. — И верно, можно подкрепиться. А то даже скучно просто так идти.Они разделили запас, и лестница услышала звуки, никогда доселе на ней, вероятнее всего, не раздававшиеся. Голодными змееборцы еще не были, но скромная закуска и не претендовала на звание трапезы, просто дала необходимую передышку и прибавила сил.— Позвольте поинтересоваться, сэр Джон, — стряхнув крошки с колен, спросил Гарри, — который теперь час?— Без четверти одиннадцать. Мы неплохо продвигаемся, — ответил Джон и на всякий случай вновь достал карту.— Ну что, Гарри, сытому вояке уже не так скучно? — с улыбкой спросила Изабелла.— Да это я так сказал, по старой привычке, — улыбнулся гигант. — На войне почти всегда так бывает: мысли только о еде. А здесь-то, конечно, нет, здесь другое. Я вот коблинайский зал забыть не могу. Вот ведь время было! Эх, иногда я думаю: опоздал я родиться, сильно опоздал. Жить бы мне тогда… А что, силой, слава Богу, не обделен, был бы от меня толк в ратном деле. Глядишь, служил бы какому королю, а он, скажем, поехал бы к этим самым коблинаям. Ну или еще как-то, да лишь бы посмотреть на Хрустальный зал, каким он был, на эльфов… Ведь если даже Аннагаир не совсем эльф, то какие же они на самом-то деле были? И вообще, представь себе, как все тут было красиво!— Представляю.— И речи такие величавые, и дела великие… Прекрасное было время!— Прекрасное, да. Но и страшное.— О чем это ты? — удивился Гарри.— А ты подумай, вояка, сколько зла тогда было, если даже нам теперь расхлебывать приходится. Или вот будущее возьми, как о нем сэр Джон рассказывает. Ведь тоже прекрасное? А он сам говорит, что у них на фунт красоты сто фунтов безобразия. Я ему верю. И вообще, знаешь, Гарри, мне кажется, оно всегда так — одно время другого стоит.— Наверное, ты права, — пожал плечами великан.Разумеется, он и сам задумывался об этом и, поскольку глупым человеком не был никогда, с легкостью признал правоту собеседницы. Не признал даже, а просто услышал подтверждением собственным мыслям. Но уж очень красивыми были грезы о великой древности, и так не хотелось отказываться от их сказочной притягательности!— А все же, согласись, есть в старине что-то такое, от чего хочется петь, — закончил он.Изабелла не успела ответить. Джон спрятал карту и велел зажигать факелы.— Нам сейчас от старины больше проблем, — сказал он. — Значит, так. Остались последние шаги. Здесь трудно определиться с расстоянием, поэтому, когда достигнем пятого пролета, будьте настороже. Ничем не греметь, лишний раз рта не открывать, если нужно — говорить шепотом. Идем.Оказалось, что до четвертого пролета они не дошли всего грех витков лестницы.Начиная отсюда движение воздуха в лестничной шахте стали возмущать легкие порывы. Ярдов восемьдесят от места привала — и путники вышли к пятому пролету и шагнули в узкий коридор, по которому струился свежий воздух. Джон подумал, что любой архитектор позавидовал бы мастерству волшебного народа — трудно было даже вообразить настолько совершенную систему вентиляции. Судя по карте, это место находилось точно в середине горы.Коридор дважды пересекался поперечными ходами, решительно запущенными на вид, короткие спуски перемежались с подъемами. То тут, то там попадались отколовшиеся валуны по стенам змеились трещины. Минут через пять путники уперлись в тупик.— Завал, — шепнул Джон. — Придется идти обратно, хотя… погодите-ка здесь.Он вернулся шагов на двадцать и вдруг растворился в скале — там, оказывается, был достаточно широкий пролом, не бросавшийся в глаза, потому что сливался с обрушенной частью стены, из-за чего обнажилось одно из помещений. Гарри, уже натренировавшийся чувствовать время, определил, что Рэдхэнд отсутствовал около десяти минут.Вернулся тот весь покрытый пылью, слегка припадая на левую ногу, но с лицом довольным. Вручив Гарри свой факел, он присел, растер лодыжку и сообщил:— Здесь параллельный ход, вполне можно добраться, только ступайте осторожнее. И потише. За этим коридором и лежит тронный зал эльфов.— А дракона не видно? — спросила Изабелла.— Так далеко я не зашел, просто убедился, что ход верно помечен на карте.Разлом потрепал им нервы, пройти по нему бесшумно оказалось невозможно. Но вот и он остался позади, путники очутились у большого, просторного туннеля, кольцом опоясывавшего центральный зал. На внешней стороне туннеля располагались полустертые арки, ведущие к другим помещениям или вдаль, к склонам горы, на внутренней же были четыре входа в сокровищницу, два побольше, напротив них от кольцевого туннеля отделялись два широких парадных хода и два поменьше. Следовало ожидать, что драконьи головы окажутся направлены на один из больших входов.Поманив друзей, Джон прошептал:— Мы у бокового, западного входа. Заглянем сначала туда. Я первый.Он вновь передал факел Гарри и, пройдя вперед дюжину шагов, махнул рукой, чтобы спутники следовали за ним. До бокового входа было еще шагов двадцать. Преодолев их, Джон задержал дыхание и заглянул в него одним глазом, но ничего не увидел. Только по мере приближения Гарри свет проникал внутрь, и вот сполохи огня осветили… спящую драконью башку.Джону так и не удавалось раньше вообразить, какими будут его чувства при этой встрече. Оказалось — никакими. Он быстро, но без суеты махнул спутникам, чтобы отступили, и медленно, беззвучно отошел, объятый решительно слоновьим спокойствием. Только вот задержанное дыхание почему-то не спешило возобновляться.— Голова. Одна. Спит, — обрисовал он ситуацию, когда все вернулись в коридор, из которого вышли к кольцевому туннелю.— Большая? — спросил Гарри, старательно изображая профессиональный интерес.— Не очень. Так, с полбочонка.— Страшная? — поддержала Изабелла профессиональную беседу.— Так, — покрутил пальцами Джон, вдруг понявший, что очертания Горынычевой морды как-то не закрепились в памяти. — Вот что, отойдем еще чуть-чуть и пошуршим бумагой.Теперь все трое склонили головы над картой.— Мы раньше не задумывались над размерами помещения, а оно, судя по всему, не так уж и велико. Тварь занимает его почти целиком. Жаль, я ничего толком не рассмотрел, но, боюсь, в тронном зале просто негде повернуться. Значит, на пороге западного входа одна голова. Которая из трех, мы не знаем. А хорошо бы найти хвост… Вот что, я думаю, имеет смысл воспользоваться верхним уровнем. Смотрите, схема коридоров на нем повторяется, и оттуда ведут четыре спуска к каждому из входов в сокровищницу. Западный — в десяти шагах от нас по кольцевому туннелю. Давайте поднимемся.Возражений не последовало, как и дельных задумок. Уровнем выше люди действительно нашли ту же схему ходов, только кольцевой коридор был ниже и шире, а вместо сокровищницы были три-четыре комнаты неясного назначения.— Можно всем сразу обходить вход за входом, — сказал Джон. — Но, по-моему, это пустая и опасная трата времени. Срубим одну голову и даже знать не будем, что делают другие. Предлагаю разделиться. Я возьму на себя северный вход, Гарри берет восточный, а Изабелла — южный. Сейчас каждый спускается вниз и движется направо. Двое, по всей вероятности, находят головы, а третий наткнется на хвост. Кому достанется голова — затаитесь и ждите, а если найдете хвост — действуйте. Ваша задача — привлечь внимание чудовища и заставить его зашевелиться. Думаю, он решит выбраться из сокровищницы. Значит, рубанете по хвосту — и бегом возвращаетесь на этот уровень. Двое других проникают в сокровищницу.— Прекрасный замысел, — сказал Гарри.— А потом? — спросила Изабелла.— А потом — действуем по обстановке. Если хвост достанется мне, я сразу пойду внутрь и попробую убить гада одним ударом. У меня нет желания возиться с каждой головой в отдельности, уж лучше поищу, где у него сердце. Не геройствуйте, ребята, помните, что только у меня меч, которым можно сразить Змея, и вам нет смысла лезть ему поперек пасти. Обещаете? Главное, чтобы у двоих появилась возможность проникнуть в сокровищницу, один займется кладом, а я попытаюсь убить дракона. Но в принципе достаточно, чтобы внутрь попал я один. Все все поняли? Вопросов нет?Еще раз добившись обещания, что на рожон лезть никто, кроме него самого, не будет, Джон велел спутникам встать к каждому из оставшихся спусков. Идти вниз договорились через сорок ударов сердца.Может быть, придуманный Джоном план был нелепым, даже если не принимать во внимание то, что центральным звеном его было дерганье Горыныча за хвост. Но Джон раньше никогда не охотился на драконов, и лично ему план понравился. Главное — он гарантировал, что ни Гарри, ни Изабелла не будут маячить в поле зрения чудовища.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78