Разве знакомый нам Акила Добрый поступил бы так?
— Да, Кассандра, лучше отбросить иллюзии. То, что ты запланировала, опасно. Если Акила не найдет и не убьет нас, мы все равно можем погибнуть в пустыне. Или с нами расправятся джадори. Ты уверена, что хочешь предупредить их о нашествии?
— Я должна. Нельзя допустить резни.
— Но не стоит ожидать, что они по-доброму отнесутся к нам. Даже если мы до них доберемся, они, небось, помнят меня. И захотят вернуть свой амулет. Ты об этом подумала?
Кассандра опустила глаза.
— Да.
— Ты ведь можешь умереть без него.
— Возможно. А возможно — и нет. Если Гримхольд существует, значит, у них достаточно магии, чтобы создать подобный амулет. Может быть, у них есть еще что-нибудь, что поможет мне.
— Непохоже.
— Наверное. Но у меня нет выбора. Не могу так жить. Честно говоря, я надеюсь, что Акила отзовет войска. Когда узнает, что я исчезла, может, и не станет он искать второе Око…
— Хотел бы я, чтобы это было так. Но слабо верится. Акила станет повсюду нас разыскивать. И еще сильнее захочет попасть в Гримхольд. Он не остановится. А если не поедет сам, то пошлет в Джадор Трагера.
— Тем более я должна предупредить их, Лукьен, — Кассандра плотнее запахнулась в плащ, не отрывая глаз от огня. — Я уже достаточно попользовалась тем, что мне не принадлежит. Не хватало еще, чтобы всех джадори уничтожили из-за меня. Мы должны отправиться в Джадор. А если ты не поедешь — что ж, отправлюсь одна.
— Браво! — с улыбкой произнес Лукьен. — Но только вот я не позволю тебе этого сделать!
Она посмотрела на него:
— Что ты имеешь в виду?
— Ты не поедешь в Джадор, Кассандра. Я поеду, вместе с Глассом. А ты отправишься в Марн.
— Что…
— Я еду в Джадор, чтобы предупредить их, а ты со мной не поедешь, — Лукьен сжал ее руку. — Я не позволю тебе умереть, Кассандра. Не позволю вернуть амулет.
— Лукьен, но я должна. Неважно, что случится. Просто не могу больше так жить. Посмотри на себя. Ты сам сказал, что тебе много лет. Зачем же мне жить вечно, теряя все, что мне дорого?
— Сняв Око, ты умрешь, Кассандра!
— Мы этого точно не знаем. Может быть, я уже исцелилась. Может быть…
— Нет! — прорычал Лукьен. — Око сохраняет тебе жизнь, и ты должна жить! Я не позволю тебе рисковать собой даже ради тысячи джадори. Поэтому поеду туда сам и расскажу им о злых замыслах Акилы. А ты остаешься, Кассандра, и будешь жить!
Его голос звучал в полную силу. Кассандра даже попятилась назад, озадаченная взрывом эмоций возлюбленного. Попятилась, но не испугалась.
— Зачем ты так поступаешь? — спросила она. — Зачем тебе рисковать ради джадори?
Этого-то вопроса Лукьен и страшился больше всего. Он понял, что никто не рассказывал ей, какой ценой им досталось Око.
— Кассандра, я ведь кое-что должен джадори…
Она сжала ему руку:
— Расскажи.
— Это нелегко. Все случилось давно, но до сих пор воспоминания мучают меня. — Лукьен отвернулся и стал глядеть на огонь; в оранжевых сполохах ему почудился лик каганы Джитендры. — Когда мы добывали в Джадоре Око Господа, случилось вот что. Каган Кадар, их правитель, тепло принял нас в своем дворце, как дорогих гостей. Обращался с нами по-королевски. Но Око-то принадлежало ему, было его собственностью, понимаешь?
— Значит, вы украли амулет. Это мне известно, Лукьен.
— Если бы просто украли! Нам пришлось пойти на убийство. Я стал убийцей. Убил жену Кадара.
Кассандра не проронила ни звука. Лукьен не мог заставить себя взглянуть в ее сторону.
— В ту ночь она лежала в кровати Кадара, — продолжал он невеселую историю. — Я решил, что это сам каган, а оказалось — Джитендра, его жена. Она закричала, бросилась на нас, и я случайно нанес ей смертельную рану. Но самое плохое… — Он перевел дух, едва в состоянии произнести следующие слова: — …то, что она оказалась беременной.
Лукьен замер, ожидая реакции Кассандры. Как же он удивился, когда она протянула руку и нежно взъерошила его волосы.
— Лукьен, милый мой, — ласково проговорила она.
— Для тебя, может, и милый, но не для джадори. Для них я — настоящее чудовище.
— Прошло шестнадцать лет, Лукьен. Это долгий срок.
— Недостаточно долгий, чтобы забыть о смерти жены. Тебя там не было, Кассандра. Ты не слышала, как кричал Кадар. Живи я хоть сотню лет, мне вовек не забыть этого крика. Понимаешь теперь? Именно я должен поехать туда. Ты ничего не должна джадори. А я — должен.
— Значит, поедем вместе, — решила Кассандра. — Я не отпущу тебя к ним одного.
— Но я буду не один. Со мной поедет Торин.
— Торин Гласс уже старик. А я…
— Нет, Кассандра, — взмолился Лукьен, — не спорь со мной, прошу тебя. Мы уже все обсудили, Торин и я. Тебе будет лучше в Марне. Там никто тебя не знает, а мы вернемся за тобой как можно скорее.
— А если ты не вернешься?
Лукьен пожал плечами.
— Если не вернусь, то умру, зная, что ты в безопасности. А теперь, пожалуйста, давай не будем больше спорить, — он улыбнулся, отчаянно пытаясь сменить тему. — Я хочу просто наслаждаться твоим присутствием. И потом — Гилвин прав. У нас мало времени, скоро нужно трогаться в путь. И тебе пора одеваться. Я привез одежду для верховой езды. Здесь, у костра, будет хорошо.
Они поднялись на ноги. Кассандра осталась, а Лукьен отошел к лошади. Он думал, что Кассандра станет раздеваться, и не хотел ей мешать, но, спустя пару секунд, она окликнула его. Лукьен обернулся. Она растерянно моргала, глядя на ноги. Между бедер стекала алая струйка, заливая подол сорочки.
— Лукьен?..
Дыхание стало сбивчивым. Кровь бежала по ногам. Она застонала, вначале еле слышно, и схватилась за живот.
— Лукьен!
Лукьен поспешил к ней и едва успел подхватить: колени ее подогнулись. Лицо побелело, из груди вырвался хриплый крик. Кровь текла и текла: Лукьен ощущал на своих ногах ее тепло.
— Что происходит? — прошептала она. И упала, выскользнув из рук возлюбленного, не отрывая рук от живота. Она каталась по траве, издавая стоны.
Лукьен стоял над ней, остолбенев от ужаса. И тут он увидел: амулет на шее Кассандры вспыхнул жарким алым огнем. Кассандра, дрожа, смотрела на Око. Проклятие…
Лукьен ощутил возрастающую панику. Он упал на колени рядом с любимой, с жалостью и ужасом видя, как мертвенная бледность покрывает ее черты. По телу проходили спазмы; она беспомощно тянула руки, хваталась за его плащ, моля о спасении.
— В чем дело, что с тобой, Кассандра?.. — в отчаянии повторял Лукьен.
Она не отвечала; да и не могла ответить. Глаза ее расширились, новая волна боли сотрясла тело. Из груди вырвался ужасный вопль, прерванный целым фонтаном крови. Кровь забрызгала лицо Лукьена.
— Это рак, — прохрипела она. — Я чувствую его!
Лукьен обхватил тело возлюбленной, и руки его стали кровавого цвета. Она истекала кровью и уже не могла говорить. Око Господа горело зловещим огнем. Кассандра судорожно хваталась за него пальцами. Она что-то прошептала. Лукьен едва смог разобрать слова:
— Я… умираю…
— Ты не можешь умереть, Кассандра, нет!
Но она умирала, и Лукьен знал это. Они нарушили чары Ока, каким бы невероятным это ни казалось. Кассандра вцепилась в цепочку, на которой висел амулет.
— Верни… его, — выдавила она из последних сил. И обмякла в руках Лукьена. Сильнейший спазм сотряс ее тело. Она завопила, моля о помощи.
— Скажи, что мне сделать? — метался Лукьен. — Как мне помочь тебе?
Но Кассандра уже замолчала. В ее теле больше не было ни тепла, ни жизни. Спазмы становились все слабее, слабее…
И прекратились.
— Кассандра!
О, каким жалким показался Лукьену собственный голос!
— Кассандра, не покидай меня!
Нет ответа.
Лукьен упал на колени, не выпуская Кассандру из рук, и голова возлюбленной безжизненно свесилась ему на плечо. Алый огонь амулета погас, будто свеча, которую притушили.
Гилвин с Теку на плече отдыхал в саду, когда вдруг до него донесся крик. Он выбрал себе местечко на приличном расстоянии от Лукьена с Кассандрой, откуда был хорошо виден весь Кот, и следил, чтобы никто посторонний не мог пробраться мимо него незамеченным. Он сидел под деревом и неплохо себя чувствовал, надо сказать. Но жуткий крик мгновенно лишил его покоя.
Крик донесся со стороны костра. Парень вскочил и побежал с такой скоростью, какую только позволяла больная нога. Крик перерастал в бесконечный агонизирующий вопль. Вот и огонек костра показался сквозь туман. Рядом на коленях стоит Лукьен. А на руках у него… Кассандра. Гилвин остановился, как вкопанный. Да она же не шевелится!..
— Великое Небо…
Жуткая сцена разом лишила Гилвина сил. Кровь заливала лицо и рубаху Кассандры, словно кто-то набросился на нее с кинжалом. В воздухе стоял густой запах крови. Лукьен плакал, и его большое тело сотрясалось в рыданиях. Гилвин смотрел на него, объятый ужасом: звериный вой, что издавал Лукьен, был еще страшнее неподвижной Кассандры.
— Лукьен, что случилось?
Странно, но он услышал. Бронзовый Рыцарь поднял залитое слезами лицо и встретился взглядом с Гилвином.
— Ты говорил, что это обман! — проскрежетал он. — Ты обещал, что так оно и будет!
— Что обещал?
— Насчет проклятия! Говорил, будто все это ложь! Ты надул меня, мерзкий лгун!
— Но это было правдой! — закричал Гилвин. — Клянусь, Лукьен! Я ведь смотрел на нее. Видел собственными глазами!
— Так взгляни же на нее сейчас! — взревел Лукьен. Он поднялся с Кассандрой на руках и понес ее навстречу Гилвину. — Вот что случилось!
Гилвин еле сумел раскрыть рот от ужаса:
— Мне очень жаль! Я же не знал!
Лукьен снова опустился на колени, бережно укладывая Кассандру на землю, потом обхватил ее тело руками. Голова и плечи Лукьена затряслись в безудержных горьких рыданиях. Вид поверженного рыцаря был Гилвину невыносим. Даже смерть матери не так потрясла его. Он застыл на месте, глядя, как Лукьен оплакивает погибшую возлюбленную. Прошло немало времени, прежде чем рыцарь сумел прийти в себя. Он провел рукавом по залитому слезами и кровью лицу и медленно перевел взгляд на Гилвина.
— Лукьен, нам нужно ехать, — проговорил Гилвин. Ему не хотелось этого говорить, но опасность следовала за ними по пятам. — Ты слышишь меня? Нужно ехать, пока Акила…
— Я слышу, — отозвался Лукьен. Затем, к изумлению Гилвина, нагнулся и снял амулет с шеи Кассандры. Он легонько коснулся пальцами ее запавшей щеки. Все украденные у вечности годы как будто разом обрушились на это лицо. Ушла красота, сводившая с ума стольких мужчин. Под деревом лежала высохшая мумия.
— Почему ты забрал амулет? — спросил Гилвин. Он подошел поближе, хотя и с опаской. Но Лукьен больше не сердился. В его глазах блеснула лишь глубокая скорбь.
— Мы отвезем Око в Джадор, — сказал он. — Вместе: ты и я.
Гилвин промолчал. Он знал, что не сможет вернуться в библиотеку. Как только Акила обнаружит, что Кассандра умерла, никому из них и думать нечего о том чтобы спастись. А он непременно это обнаружит, ведь они не смогут забрать ее с собой.
— Я не хочу оставлять ее на съедение крысам, — заговорил Лукьен. — Мы похороним ее здесь и успеем сделать это до рассвета. — Его голос утратил теплые дружеские нотки. Теперь он звучал сухо и безжизненно. Он вновь преклонил колени. — Ты должен будешь мне помочь.
— Лукьен, у нас даже лопаты нет.
Но Лукьен уже копал землю руками, ломая ногти о твердый грунт. Гилвин тоже встал на колени и принялся изо всех сил вгрызаться в почву здоровой рукой. Лукьен сказал, что могила будет неглубокой, лишь бы сохранить тело до того, как его найдет Акила.
— Акила и похоронит ее, как должно, — сквозь слезы пробормотал Лукьен. — Ведь он тоже любил ее.
40
Акила обнаружил исчезновение Кассандры на следующее утро.
Он рано проснулся, собираясь встретиться с женой и сообщить добрые вести — армия генерала Трагера уже готова выступить; поход назначен на завтра. Король мечтал разделить завтрак с супругой, попивая чаек рядом с ширмой, в то время как Мегал и Рузанна будут заваривать новый. Он пребывал в превосходном расположении духа. Но, подойдя к дверям опочивальни Кассандры, наткнулся на Джансиз.
Слепая служанка выглядела обеспокоенной. И сообщила следующее: проснувшись совсем недавно, она поднялась к Кассандре, дабы проверить, встала ли королева. Но Кассандры на месте не оказалось. Она исчезла.
— Исчезла? — Акила не мог поверить тому, что слышит. — Куда исчезла?
— Пропала, милорд! — отвечала Джансиз, проливая слезы, что не помешало Акиле заподозрить ее в неискренности. — Мы везде искали — ее нигде нет!
— Искали? — прошипел Акила. — Это вы-то? Слепые? Почему было сразу не позвать меня?
— Говорю же вам, милорд, я сама только что встала. Пришла к ней пожелать доброго утра, а она не отвечает. Я даже ощупала пол возле кровати, думала, может, она упала…
Акила оттолкнул Джансиз в сторону и бросился в спальню. Мегал и другие слуги уже были там. Они звали ее по имени, бродили по разным углам, слепо тычась по сторонам. Рузанна была вся в слезах. Она впала в истерику, и голос ее охрип от бесконечных призывов пропавшей хозяйки. Повар Фрин держал ее под руку. В опочивальне и других комнатах царил настоящий бедлам, и у Акилы просто руки опустились. Он стоял посреди апартаментов жены, и подбородок у него дрожал. В сердце закрался никогда прежде не испытываемый страх.
— Кассандра! — позвал он.
Фрин и Мегал повернулись на голос.
— Король Акила? — спросил Фрин. — Это вы, милорд?
— О Небо, Фрин, где же она? — простонал Акила.
— Не знаю, милорд. Мы все ищем, но, вот…
— Но должна же она быть хоть где-нибудь! — завопил Акила. Он в приступе безумия начал рыскать по комнатам, роясь в вещах Кассандры, расшвыривая простыни. Как она смогли уйти? Непостижимо! Если кто-нибудь увидел ее, то…
— Джансиз! — взревел Акила.
Он выскочил из спальни и бросился в главный коридор. Джансиз стояла там, поджидая его. Она не двигалась с места; в незрячих глазах блестели слезы. Акила воззрился на нее, обуреваемый гневом. Из-за спины служанки показались стражники во главе с Эгином. Они тоже замерли, завидев Акилу, и выстроились в ряд.
— Вы должны были охранять ее, — выкрикнул Акила. — Вам полагалось смотреть за ней в оба!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99