Я одолел еще примерно с четверть мили, когда на дорогу мне наперерез выскочил олень. Тут же я услышал жужжание пули и ружейный выстрел и обернулся, чтобы излить свою ярость на охотника, испугавшего меня.
Из лесу показался стрелок, длинный ствол его ружья еще дымился.
— Это еще что за дела? — возмущенно бросился я к нему. — Разве годится стрелять куда попало? Людей не жалко? Болванам, которым лишь бы пальнуть, нельзя браться за оружие.
Охотник был здоровый, дюжий детина, с лицом, задубевшим, как его кожаный костюм. Он вышел на дорогу, добродушно улыбаясь, и остановился, чтобы меня оглядеть. Поставив ружье прикладом на землю и оперевшись на него — так что ствол спрятался в его кожаном с бахромой рукаве, — стрелок пристально смотрел на меня.
— Когда битый час преследуешь оленя — как же упустить решающий выстрел? Прости, что испугал тебя, дружище.
— Ничего себе — дружище! — фыркнул я. — Совсем немного — и удружил бы мне так, что больше мне на этом свете уже ничего бы не понадобилось.
— Да нет, такого у меня и в мыслях не было.
Он сказал это так искренне, что гнев мой сразу утих, однако для виду я еще продолжал петушиться.
— Неважно, — отрезал я, — пуля может угодить куда угодно.
Мои слова, похоже, вызвали в нем досаду.
— Приятель, — возразил он, — ведь я уже сказал, что мишень у меня была другая. И потому не стоило беспокоиться, даже находясь в одном дюйме от оленя. А ты был от него на целый ярд. У меня, говорят, особый дар.
Заметив мои сомнения, он вытащил ствол из рукава. Ружье, как ни странно, было с кремневым замком; он быстро зарядил его и заправил порохом. Затем огляделся.
— Видишь вон того ястреба? — спросил он. Да, я видел хищника, летящего меж рядами деревьев. В когтях он держал белку; рыжий хвостик слабо болтался на весу.
— Белку не спасешь, и хвост ей уже не понадобится, — заметил охотник и вскинул ружье. В следующую секунду беличий хвост уже падал на землю, а ястреб, целый и невредимый, взмыл вверх.
— У меня редкий дар, — невозмутимо заметил стрелок, — и я бы погрешил против истины, говоря, что это не так.
— Да, в самом деле, — согласился я, — мне приходилось видеть меткую стрельбу. Но здесь — никакого сравнения!.. Ты, наверное, проводник?
— Мое прозвище — Следопыт, дружище.
— А мое — Серебряный Вихор, — парировал я. — Следопыт — ага… Ты случайно не знаешь, как добраться до Хеорота?
— Хе-о-рот…
Он помолчал, прочищая ствол шомполом.
— Это не на ленапском языке, и у мингов я такого слова не слыхал.
— Хеорот расположен где-то на побережье.
Лицо его разгладилось.
— Я так и думал, что название не здешнее. У Большого Моря я никогда не был, дружище, и потому ничем не могу тебе помочь.
Следопыт вытащил шомпол из ствола. Теперь, держа ружье на весу, он предложил:
— Если ты голоден — окажи мне честь, отобедай со мной.
Мед и ягоды — не слишком сытная пища для дальнего ходока; конечно же, я с радостью принял его приглашение. Олень лежал в нескольких шагах по ту сторону дороги. Пересекая ее, охотник помедлил, внимательно вглядевшись в примятую листву.
— Сегодня никто не проходил здесь, кроме тебя, — сказал он со знанием дела. Я же никаких следов не видел и не понимал, каким образом он видит их. Пока я собирал хворост, он успел освежевать оленя.
— А переходил ли ты вторую тропу от развилки? — спросил я, переламывая сухую ветвь о колено.
Деловито нарезая мясо для жаркого, Следопыт даже не обернулся.
— Там есть следы какого-то странника.
— Странника, говоришь? — Мне хотелось его поддеть, но удерживала боязнь остаться голодным, и я умерил свое ехидство. — А мне известно, что там проходила женщина.
Следопыт призадумался.
— Да, возможно, это следы женщины. Маленькая нога… но женщины, как правило, не путешествуют без провожатого.
Он взглянул на меня с укоризной.
— Не от меня зависело, что она пустилась в путь одна. Но раз уж так случилось — я должен догнать ее, чтобы помочь в случае необходимости, — сказал я, недвусмысленно набивая себе цену.
Лицо Следопыта прояснилось.
— Так поступают настоящие мужчины, — подтвердил он. — Молодец, дружище. Я подскажу тебе, что нужно делать. Раз уж ты потерял время, пустившись по неверной дороге, отложим этот большой кусок мяса в сторону. Я поем позже, а пока зажарю для тебя кусок печени, это недолго.
Я сам себя загнал в угол. Порядочность этот человек воспринимал как должное, и мне не хотелось предстать в его глазах отъявленным негодяем. С кислой улыбкой я встретил его одобрительный взгляд.
— Право же э-э… спасибо, — промямлил я. Печень оказалась неплоха, но, возвращаясь к развилке, я с сожалением вспоминал об упущенном навсегда аппетитном куске оленины. От огорчения я позабыл спросить Следопыта, куда же ведет вторая дорога, и по-прежнему путешествовал наугад. Как бы там ни было, я торопился изо всех сил: ведь теперь я всерьез догонял Розалетту. Пожертвовав ради нее жарким, я чувствовал, что теперь непременно должен ее настигнуть.
Наш ум диктует нам наши действия, но и умонастроение наше, в свою очередь, зависит от дела, коим мы занимаемся. Я начал с того, что занялся поисками девушки, и теперь только и думал, как бы догнать ее. Убежденный, что иду вдвое быстрее, чем она, я высматривал ее за каждым поворотом дороги. Скоро главным в жизни, я чувствовал, будет новая встреча с ней.
Розалетта все не появлялась, но я не терял надежды. Солнце клонилось к закату. Найдет ли она приют под каким-то кровом или устроит себе новый привал, как у начала семи дорог, — в любом случае она должна задержаться на ночлег. Я не задумывался ни над тем, что скажу ей при встрече, ни над тем, захочет ли она, чтобы ее сопровождали. Мне казалось само собой разумеющимся, что девушка должна принять мое покровительство.
Свернув к ручью напиться, я неожиданно услышал шум и отчаянные голоса. Женщина визжала от ужаса, а кричал мужчина — похоже, он тоже был испуган и разъярен. Тут же кто-то урчал и с треском ломал ветки.
Поперхнувшись водой и кашляя, я вскочил на ноги и увидел, как вдоль тропы несется чудище, будто вышедшее из ночных кошмаров. В челюстях оно сжимало визжавшую женщину; подол ее яркого платья волочился по траве. Я не мог опомниться от изумления. Бегущее животное было величиной с грузовик и такого же зеленоватого цвета. Оно имело клыки, чешуйчатый хвост и огромный единственный глаз. Увязая в грязи и вопя от ужаса, я бросился к нему через ручей.
Я неспроста воспринял происшествие так близко к сердцу. В Броселианском лесу я знал только одну Розалетту — и мне вообразилось, что жертвой чудища стала именно она. Трудно теперь представить, что бы я смог сделать, но, к счастью, ничего предпринимать не пришлось. Вес взрослой женщины затруднял бег чудовища. Мужчина неотступно следовал по пятам, несмотря на тяжесть стальных доспехов. Не успел я перейти ручей, как животное выбежало на дорогу. Понимая, что от преследования не уйти, чудище выплюнуло девушку, как собака — украденную баранью котлету. Однако было уже поздно. Зверь, впрочем, успел развернуться навстречу преследователю. Воин смело действовал мечом против клыков длиной в железнодорожную шпалу, пока я подыскивал камень — достаточно легкий, чтобы поднять и бросить, но и достаточно увесистый, чтобы поразить тушу под чешуйчатой броней.
Несмотря на неравенство в силах, первым атаковал рыцарь. Зверь поднялся на задние лапы — в нем было около двенадцати футов в длину; рыцарь, не растерявшись, сделал выпад и поразил чудище мечом. Воя и брызжа слюной, зверь обрушился на противника. В ход были пущены и зубы, и когти.
Найдя наконец подходящий камень, я осторожно подкатил его поближе, но схватка неожиданно завершилась. Вопреки моим ожиданиям, зверь уклонился от дальнейшего боя. Яростно отбиваясь, он перепрыгнул через голову рыцаря и убежал в лес. Мой камень отскочил от головы, даже не сбив зверя с ног. Оставляя за собой зловещий смрад, чудище скрылось.
Я бросился бегом к девушке, но возле нее уже хлопотали. Из леса появился другой рыцарь — теперь он с нежностью ухаживал за пострадавшей. Взглянув на черный локон девицы, я понял, что это не Розалетта, и не стал подходить ближе. Теперь мое внимание привлек юноша, на долю которого выпал основной труд.
Он поднял забрало и стоял, прислонившись к дереву. Судя по его улыбке, было ясно, что в схватке он не пострадал. Дожидаясь, пока он отдышится, я сел на поваленный ствол и только тут осознал, какой пережил испуг. Юноша заговорил первым.
— Спасибо вам за своевременную помощь. С его стороны это было очень любезно, но ведь я ничем ему не помог.
— Нет, это вы ему задали жару, — сказал я. — А я только бросал пустые бутылки с трибуны. — Впрочем, приятно было сознавать, что мои потуги встретили одобрение. — Вы показали прекрасный образец ближнего боя.
Юноша улыбнулся.
— Эти твари не так опасны, как кажется, когда привыкаешь иметь с ними дело.
Его замечание заставило меня призадуматься.
— А много ли их водится в этой части леса?
Вытирая меч о листву, он кивнул.
— В лесу встречаются всякие чудовища. Бывают и покрупней.
— Вот дьявольщина!
Разумеется, я беспокоился не только за себя.
— А вам не встречалась девушка — другая девушка — на этой дороге?
Он взглянул на меня с сочувствием.
— Нет, я путешествую в стороне от дорог. А вашу даму похитили?
— Навряд ли я могу называть ее своей дамой, — признался я. — Я всего лишь ее друг, — запинаясь, объяснял я ему, — и.. и к тому же глухой лес — не самое подходящее место для женщин.
— Знаю-знаю, — он пощелкал языком. — Но, уж поверьте моему опыту, их сюда так и тянет.
Отполировав меч до блеска, юноша вложил его в ножны.
— Надо бы пойти и взглянуть на эту бедную девушку.
— Куда вы отсюда направитесь? — спросил я его, шагая с ним рядом. Я надеялся, что нам с ним по пути, но он махнул рукой в сторону леса.
— Я вернусь туда, где оставил лошадь, и верхом стану преследовать раненого зверя.
Юноша говорил спокойно, с деловитым видом.
— Этих тварей следует добивать до конца.
Он был прав, и любые комментарии казались излишними. Но я все же снова вернулся к этой теме:
— Мне кажется, вы уже внесли свою долю в правое дело, — рискнул я заметить.
— Одной доли для подвига мало, — улыбнулся он. Наконец мы подошли к рыцарю, и юноша, посерьезнев, осведомился:
— Дама, я надеюсь, не очень пострадала?
Рыцарь, к которому юноша обратился, поднял на него огорченное лицо.
— Она еще не пришла в себя, — ответил он.
— Но она дышит, и пульс хороший, — заверил мой соратник после беглого осмотра, — если вы можете»
— Вон сюда идут еще двое, — перебил я его, — мужчина и женщина.
— Вам окажут необходимую помощь и предоставят приют. Наверняка эти люди живут неподалеку, — заметил юноша.
И я, и мой новый знакомый не без облегчения почувствовали, что можем сложить с себя ответственность за травмированную девицу и заняться собственными делами.
— Мне пора в дорогу.
Делать был нечего, я вновь оставался один.
— Не скажете ли вы мне, куда ведет эта дорога? Кстати, мое имя Шендон.
— А мое — Калидор.
Тряхнув головой, он снял стальную рукавицу и пожал мне руку.
— Об этой дороге я ничего не знаю, но думаю — она приведет вас в какой-нибудь замок.
Он уже направился к своей лошади, но я спросил его:
— А где тут можно переночевать?
Он какое-то время смотрел на меня с недоверием, но убедился, что я его не разыгрываю.
— В замке, разумеется, где же еще? Там вам окажут наилучший прием, и там, возможно, вы встретите свою даму.
Я продолжил свой путь, но лес мне уже не казался таким идиллически тенистым прибежищем, полным отрады. Стоило треснуть ветке — и мне уже мерещились ужасные чудища. Они наблюдали за мной из сгущающегося сумрака. Их урчание я слышал в шорохе колышущейся на ветру листвы.
Поначалу я стремился только к тому, чтобы поскорее догнать Розалетту и стать ее проводником. Но чем ближе становилось к ночи, тем желанней представлялась мне встреча с ней на ночлеге, в какой-нибудь уютной надежной хижине. Наверняка она сидит где-то за ужином, а я вот плетусь, обессилевший и голодный, через холодный, ночной лес, полный рыскающих зверюг.
Так мое сочувствие переместилось от девушки к собственной персоне. Положение дел стало выглядеть иначе. Злоключения мои прекратятся, как только я выйду из леса или когда приду в замок, о котором говорил Калидор. Второе казалось мне предпочтительней. Предавшись мыслям о замке, я безусловно уверовал в его существование. Калидор не сказал мне точно, где он находится, но на его слова можно было положиться. Замок, очевидно, где-то неподалеку, всего в нескольких милях ходьбы.
Я шагал бодро, хотя сумерки усугубили мою усталость. Но как я ни спешил, замок все не появлялся. Однако я не отчаивался. Я был убежден, что цель близка, и трудности только раззадоривали меня.
Если говорить о настроении в целом, то я был раздражен. Мне всегда досадно, когда приходится испытывать беспокойство. Я разуверился, что найду Розалетту, к тому же сбил в кровь ноги, и все тело мое гудело от усталости. От голода сосало под ложечкой.
— Стой! — услышал я вдруг чей-то голос из темноты. — Ни шагу вперед!
С клена спрыгнул на дорогу человек; он расхохотался, когда я подскочил от испуга. Это разозлило и обрадовало меня одновременно. Наконец-то я мог излить на кого-то свою злость.
— Ты это мне говоришь? Или так, дерешь горло почем зря?
Я подступил к нему с нарочито вызывающим видом. Незнакомец посуровел.
— Соображай, что мелешь! Делай, что велено. Этот крепко сложенный парень был одет во все зеленое. Особенно нелепой на таком верзиле казалась маленькая шапочка с пером. В сумерках я недостаточно отчетливо видел лицо парня, однако безошибочно прикинул расстояние до его подбородка. В руках у детины была большая палка, но я подошел слишком близко, чтобы он мог пустить ее в ход.
— Вот что, господин хороший, — заявил я. — Движение тут двустороннее, и на этой тропе хватит места, чтобы разойтись двоим. Посторонись и дай мне дорогу.
— Так и быть, я тебя пропущу, — ответил он мне с ледяным спокойствием, которое меня взбесило, — но для начала ты ответишь мне на парочку вопросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51