Он тоже получил изрядную встряску: командир борейцев, опытный рубака, сумел-таки нанести удар, когда конь под ним уже падал наземь. Владий едва успел отклониться. Вражеский меч хоть и плашмя опустился,но с такой силой, что враз онемевшая правая рука Повисла плетью и княжич выронил свой меч. Теперь у него для защиты остался лишь старый охотничий нож. Плечо саднило, на каждое движение отзываясь тупой пульсирующей болью…
Лиходей, припав на задние ноги, резко остановился. В темноте вырисовывалось какое-то внушительное препятствие, полностью перегородившее дорогу. Вглядевшись в него, княжич даже застонал с досады. Ну как успели заморские мерзавцы столь тщательно подготовить ловушку?! Все учли. А на случай, если схватить добычу на поляне не удастся, даже вот — непроходимый завал соорудили, повалив поперек дороги десяток старых могучих деревьев!
И объехать нельзя: в этой непролазной чаще и пешему-то пришлось бы каждый свой шаг топором прорубать, столь тесно сплелись густые кустарники и елки разлапистые… На завал вскарабкаться? Но как Лиходея бросить? Да и много ли времени борейцам понадобится, чтобы его — безлошадного — изловить?
Погоня приближалась. Княжич вытащил охотничий нож, готовясь к последнему бою. Борейцы, видимо, не слишком спешили, уверенные, что с дороги ему свернуть некуда. Запалив смоляные факелы, они на скаку заглядывали под придорожные кусты — не прячется ли среди густой листвы этот ловкач? Впрочем, яркий свет факелов, озаряя ближайшие заросли, одновременно мешал видеть то, что скрывалось в ночной дали. Поэтому они не сразу сообразили, что юноша на диком белоснежном жеребце вот-вот вновь налетит на них сокрушающим вихрем!
…Именно это и собирался сделать Владий. Он не рассчитывал на успех столь отчаянной авантюры, просто хотел подороже отдать свою жизнь. Но когда У поворота лесной дороги замелькали отблески факелов, княжич, уже собравшийся рвануться вперед, вдруг был остановлен неожиданным появлением болыцекрылой птицы. Задевая макушки деревьев, она шумно спланировала вниз и преспокойно уселась на дороге возле самых копыт Лиходея.
Жеребец, к удивлению Владия, наклонил голову и дружелюбно фыркнул. Птица дважды проухала в ответ, взмахнула тяжелыми крыльями и, взлетев, сделала круг над головой княжича. Он по-прежнему не понимал, что происходит. Зато Лиходей, кажется, все понял отлично и, как только загадочная птица скользнула навстречу врагу, тут же устремился за ней…
Владий не пытался его удержать. Полностью вверяя себя четвероногому другу, он лишь крепче вцепился в конскую гриву и поудобнее перехватил нож. Когда до первых борейцев оставалось не более сотни шагов, птица вдруг резко свернула в сторону, словно решила грудью свалить могучие деревья. Она и в самом деле без труда пролетела… сквозь них! И Лиходей, даже не сбившись со стремительного аллюра, рванулся следом.
Для опешивших воинов Гудима это выглядело так, будто белый конь и его лихой наездник в мгновение ока просто исчезли. Только Гудим сообразил, что произошло на лесной дороге. Грязно выругавшись, он велел своим людям тщательно обследовать то место, где пропал из виду самозванец. Очень скоро его догадка подтвердилась: борейцы отыскали не замеченную ими прежде тропу, которую надежно укрывали от случайных прохожих разросшийся малиновый куст и две невысокие елочки. Через эту хлипкую преграду и сбежала их добыча!
Гудим заскрежетал зубами от злости:
— Проглядели, сучьи выродки! Догнать!.. Лучники — первыми. Бейте в него сразу, при малейшей возможности. Хватит, натешились. За мертвого самозванца хоть что-то заплатит Климога, за сбежавшего — сами жизней лишимся!
Между тем княжич, следуя за нежданным провожатым, все больше тревожился за своего коня. Похоже, каждый шаг давался теперь Лиходею с немалым трудом — сказывались изнурительная скачка от берегов Чурань-реки и столкновение с вражеской лошадью.
Ведомый большей частью своим обостренным чутьем, нежели зрением (в ночной темноте, под кронами тесно стоящих деревьев мудрено было что-нибудь разглядеть), Лиходей все чаще спотыкался, чему виной были, как догадывался Владий, не только выступившие из земли корни деревьев. Но чем мог помочь ему Владий? Он сам страдал от усиливающейся боли в плече и надеялся лишь на то, что загадочная птица знает, куда летит…
За спиной уже слышался шум погони, когда лес наконец расступился и Лиходей вынес княжича на широкую равнину, залитую бледным светом взошедшей луны. Здесь жеребец повел себя уверенней и заметно прибавил скорости. У Владия появилась надежда, что им все-таки удастся выбраться из этой передряги.
В лунном свете он смог получше рассмотреть птицу, выручившую их из беды. Это оказался филин, правда, намного превосходящий размерами своих лесных собратьев. Он по-прежнему летел чуть впереди, указывая им путь и изредка с беспокойством оглядываясь на оставшийся позади лес.
Вскоре филин вновь вывел их на заброшенную дорогу, которая, пересекая равнину, тянулась куда-то в горы. Там, среди огромных валунов и отвесных скал, наверняка можно будет укрыться от преследователей. Но туда еще нужно домчаться, а борейские всадники — вот они, уже выскочили из леса, несутся с улюлюканьем и свистом! Похоже, лошади у них хорошо отдохнувшие, свежие. Расстояние сокращается слишком быстро, скоро смогут стрелой достать…
Копыта Лиходея зацокали по камням — дорога, свернув в горное ущелье, круто пошла вверх. Преследователи, опасаясь, что беглец может опять юркнуть в какую-нибудь дыру, торопливо и почти не целясь выпустили несколько стрел. Одна из них рассекла ночной воздух над головой княжича, другие пролетели в стороне. Но это была лишь первая пристрелка, следующая может оказаться более точной. Владий судорожно выискивал спасительную расщелину или скалу, чтобы укрыться, сбить погоню со следа. Однако много ли разглядишь в тени гор даже в ясную лунную ночь?
Лиходей продолжал подниматься вверх, и Владий с опозданием сообразил, что они продвигаются не по дну ущелья, а вдоль его стены — по узкой горной тропе, каждый миг рискуя сорваться вниз.
Борейский отряд, сперва проскочивший мимо этой каменистой тропинки, заметил свою ошибку. Подгоняемые проклятьями командира, наемники торопливо развернули своих лошадей в узком пространстве ущелья и, отыскав тропу среди каменного завала, кинулись догонять ускользающую добычу.
На некоторое время они прекратили попытки сбить его стрелами, поскольку все их внимание было теперь занято лошадьми, не очень-то желавшими скакать над пропастью. Благодаря этому княжич вновь смог оторваться от погони на безопасное расстояние.
Лиходей выбивался из последних сил, на его морде выступила кровавая пена. Владий, не обращая внимания на боль в распухшем плече и расплывающиеся перед глазами радужные круги, слез (а точнее, сполз, едва не потеряв сознание) с коня и повел его под уздцы. К счастью, через несколько десятков шагов крутой подъем кончился, они вышли на крошечную площадку, где можно было отдышаться. Но дальше хода не было.
Перед ними возвышалась отвесная стена, которую не смог бы одолеть и опытный скалолаз. Слева от нее разверзлась глубокая пропасть. Возможно, когда-то над ней нависал небольшой мосточек, поскольку на той стороне княжич разглядел продолжение горной тропы, однако сейчас перебраться через пропасть было невозможно. Серый филин кружил над ней, встревоженно ухая и будто пытаясь что-то подсказать.
Владий осмотрел площадку, которой предстояло стать местом его последней битвы. У края ее были навалены камни, некогда служившие, вероятно, опорой для моста. Владий подошел к ним и заглянул вниз. Там, едва различимые в ночной темноте, по узкой ленте тропы, обвивающей скалу, осторожно взбирались борейские всадники.
Решение пришло мгновенно. Выбрав самый большой камень, размерами чуть ли не превосходящий его самого, юноша налег на него всем телом. Камень чуть шевельнулся. Владий, удвоив усилия, попытался его раскачать. Острая боль пронзила раненое плечо, но, подавив стон, Владий продолжал свои попытки. Камень начал поддаваться, однако слишком медленно. Преследователи скоро покинут опасный для них участок, свернут за скалу и выйдут к площадке.
Владий услышал рядом с собой хриплое дыхание коня: верный Лиходей пришел ему на помощь. Склонив шею, он упер свою лобастую голову в камень, вместе с хозяином надавил на него что есть мочи и… получилось! Дрогнув, тяжеленный валун отделился от края площадки и со страшным грохотом, сбивая и увлекая за собой множество других камней, полетел на головы борейцев.
Грохот камнепада, предсмертные вопли всадников и отчаянное конское ржание слились воедино. Многократное жуткое эхо разнеслось среди разбуженных горных вершин. Через несколько долгих, очень долгих мгновений все вновь погрузилось в сонную тишину.
Княжич старался рассмотреть последствия устроенного им обвала. Похоже, тропу засыпало камнями как раз в том месте, где до этого он видел отряд борейцев. Никакого движения внизу он не заметил. Неужели погибли все?
Филин, круживший над пропастью, спустился к площадке. Прогукав что-то на своем птичьем языке, он требовательно клюнул юношу в грудь. Владий только после этого странного поступка птицы понял, чего она от него добивается. Сунув руку за пазуху, он нащупал перстень и, чуть помедлив, извлек его наружу.
В тот же миг из чародейского аметиста скользнул ослепительный голубой луч! Как молния пронзил он сумрак ночи, осветив скалу по другую сторону пропасти. Княжич невольно вскрикнул: на вершине ее вдруг возник прекрасный Белый Замок! Золоченый шпиль устремлялся к звездному небу, мощные стены из белого самосветящегося мрамора были увенчаны по углам дозорными башенками, ажурный навесной мост перекинулся над ущельем до края площадки, где застыл потрясенный княжич.
Ворота замка медленно распахнулись. В них стоял седовласый старик в белой хламиде. Владий сразу его узнал — тот самый, из давнего сновидения! Сколько раз повторял про себя княжич его слова: «С отцом равняйся, о княжестве думай, не отступай! Свидимся, когда время придет…». Вот и пришло то время.
С трудом передвигая ноги, качаясь от усталости, юноша и его белоснежный конь ступили на мост, ведущий к чародейскому Белому Замку. Большекрылая птица с радостным клекотом взвилась в небо, приветствуя своего хозяина и его долгожданных гостей.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
БЕЛЫЙ ЗАМОК

…Когда
засмотришься на черный небосвод,
усыпанный пустопорожним блеском,которому наш неразумный род дал имена,
и вставил в обиход, и расписал по книгам и по фрескам;
когда,
узрев их суть и волшебство, поймешь тоску мечтательного предка,
а яблони протянутая ветка свои плоды навяжет им в родство;
когда
звезда и яблоко,сойдясь,засветятся в единой круговерти —
тогда
твоя душа познает связь нерасторжимую Рождения и Смерти!
Синегорские Летописания», Книга Посвященных, II. Трактат о звездах (современное переложение)
1. Арес и Климога
Гнев Ареса был ужасен. Разъярился он не оттого, что его верные люди погибли, не сумев одолеть мальчишку. И не оттого, что княжич вновь ускользнул в последний момент, когда оставалось лишь руку протянуть!.. Нет, более всего злился он на себя самого— Почему не послал к Старой дороге дополнительный отряд стражников, понадеявшись на опыт и коварство Гудима? Почему не обратился за помощью к Великому Господину? Почему не продумал все до мельчайших подробностей?!
Черный колдун понимал, что за почти невероятными выскальзываниями мальчишки из надежно расставленных ловушек скрывается нечто большее, нежели простое везение. Княжичу покровительствуют могущественные силы, с которыми его магическому искусству трудно тягаться.
Стены Белого Замка неприступны. Сам Арес приблизиться к ним не может, а для простых смертных они и вовсе невидимы. Значит, остается лишь ждать, когда княжич выйдет за пределы чародейской защиты. Но гда и каким он появится вновь? Кто будет с ним рядом? С какими человечьими и волшебными силами придется сражаться, где и на каких условиях?
От сегодняшней неразрешимости этих вопросов кол-дун не находил себе места. Он, как дикий вепрь, метался по дворцовым покоям, устраивая взбучку всякому, кто попадал под руку.
Ворвавшись в княжескую залу, он увидел Климогу.
Тот расслабленно полулежал на подушках и страдал. Князя изводила похмельная лихорадка, вызванная чрезмерными возлияниями последних дней. Но Аресу, как обычно, не было дела до мучений князя, он их просто не замечал. Да и чего ради? Кто обращает внимание на блоху, прыгающую на собачьем хвосте и считающую при этом, что именно она заставляет собаку лаять и бежать в нужную сторону? Такая блоха годится лишь для того, чтобы выместить на ней свою злость.
— Сколько раз говорил я тебе, что нужно усилить заставы вдоль Чурань-реки! — без всяких предисловий завопил Арес.
Княжьи телохранители, знакомые с подобными сценами, поспешно удалились. Климога, негромко застонав, повернул голову к своему «советнику», но ничего не ответил.
— Я предупреждал, что крысенок умеет кусаться! Я требовал ежедневных докладов от наместников!.. Я настаивал!.. Я указывал!..
Захлебнувшись слюной, Арес закашлялся, схватил со стола наполненный княжеский бокал и торопливо опрокинул его себе в глотку. Вино пришлось ему не по вкусу. Смачно сплюнув точнехонько на сафьяновые сапожки князя, он продолжил:
— На что ты вообще годишься?! Простейшее дело уладить не способен — до сих пор с малахольным Дометаем договора не заключил, поэтому даже паршивое вино закупаешь у ильмерских купцов с непомерной пошлиной! Как же думаешь тогда до бунтаря Фотия добраться? Молчи!.. Говорить будешь, когда я позволю!
Он вновь, хотя и поморщился, хватанул вина из бокала. Климога не выдержал. Встав и слегка покачиваясь, он отчаянно шагнул к столу, взял двумя руками серебряный кувшин и влил его содержимое в свое жаждущее нутро.
Арес опешил. Пьяный Климога утер вислые усы рукавом, грохнул кувшин о стену и сипло рявкнул:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52