Две с лишним дюжины кошек, следовавшие за Элианой вниз по лестнице, расселись на полу, некоторые повалились на бочок или на брюхо. На какое-то мгновение они показались Раману обычными кошками, которые ничем, кроме самих себя не интересуются. Но Раман зная, что это не так.
Элиана стояла перед стеной, украшенной свечами. В центр стены был встроен застекленный шкафчик, покрытый черной тканью, который она именовала алтарем. В комнате была масса зеркал и разнообразных емкостей вроде чаш и урн, а также множество прочего товара, который Раман видел наверху, в лавке.
Внезапно Элиана вскинула руки, и пламя свечей стало ярче. Кошки подняли мордочки и принялись умываться, потягиваться и почесываться. И это было только начало.
Элиана сбросила сияющий халат и осталась в черном крошечном бикини. Раман наблюдал за ней со спины. Тело у нее было стройное, пышное, выточенное весьма соблазнительно, но без излишеств. Раман почувствовал, что возбуждается – впрочем, это всегда происходило с ним, когда поблизости оказывалась полуобнаженная женщина.
Зная Элиану, он не сомневался: она обернется к нему хотя бы для того, чтобы убедиться, что он на нее смотрит. Однако обернулась на него не она, а кошка. Устроившись у ног хозяйки, эта черная образина уставилась на Рамана, разинула пасть и зашипела. Он знал, что это предупреждение, поэтому опустился на пол и сел по-турецки, прижавшись спиной к стене. Стоять здесь не разрешалось, само по себе присутствие при священнодействии – великая привилегия. Он должен был сидеть тихо и не шевелясь – до тех пор, пока сеанс магии не будет завершен.
Элиана отбросила волосы за спину и стала что-то напевать. Шагнув к алтарю, она бросила щепотку какого-то порошка в металлический тигелек. Вспыхнуло синеватое пламя, и Элиана разбросала порошок по всем четырем углам комнаты. Напев становился все громче и громче:
– Духи, взываю к вам… Духи, взываю к вам…
Раман вдруг почувствовал, что в комнате распространяется какое-то необычное напряжение, пронизывающее его мозг. Напряжение превратилось в вибрацию, от которой кружилась голова. Если бы он сейчас попытался встать, то неминуемо свалился бы. Ему казалось, что он прирос к полу и не в силах пошевелиться. Ощущения пренеприятные, но ему доводилось переносить их и в прошлом. Элиана говорила, что это побочные эффекты магии.
Теперь она раскачивалась перед алтарем и распевала во весь голос, звеневший, как золотой колокольчик, изумительно чистыми трелями. Голос был настолько красив, что даже красота его обладательницы поблекла и потеряла очарование. Никогда раньше Раману не приходилось слышать ничего подобного. Голос завораживал, пленял его.
Элиана пустилась в танец, вращая бедрами, сладострастно поглаживая соблазнительные выпуклости своего прекрасного тела. Она кружилась в медленном танце, ее движения своей чувственностью соперничали с великолепием голоса.
Какая магия заключалась в этом ритуале, Раман не знал, да его это не очень и заботило. Для него этот полный соблазна танец означал только одно – приглашение, и у него не было сил сдерживаться – он завелся с пол-оборота. Следующие минут пятнадцать он отчаянно боролся с желанием встать и естественным образом ответить на зазывные песни сирены. Кровь толчками билась во всем его теле, в паху кипел расплавленный металл. При этом он понимал, что Элиана, намеренно или бессознательно, всего лишь забавляется. Если бы он попытался последовать ее приглашению и собственным побуждениям, если бы вмешался в магический ритуал, Элиана пришла бы в ярость, а в состоянии гнева она по-настоящему опасна.
Однажды она одним-единственным взмахом руки и произнесенным шепотом словом швырнула его о стену этой комнаты с такой силой, что Раману показалось, будто ему сломали позвоночник. Еще раз… ни за что!
Внезапно по кругу, который в танце описала Элиана, выросла стена огня. Клубящиеся тучи дыма вознеслись к потолку и рассеялись. Когда пол очистился, Раман увидел Элиану стоящей на коленях в центре круга. Ее лицо было обращено к алтарю.
Она продолжала петь, но теперь тише. Время от времени она принималась раскачиваться, взмахивать руками, и всякий раз возникали новые магические эффекты. Комната как будто затуманилась, Раман почувствовал, как тяжелеют его веки. Казалось, что нет сил бороться со сном… и вдруг он увидел, как Элиана на четвереньках крадется к алтарю. Колдовство становилось все более серьезным. В воздухе вибрировала энергия. А Элиана изменилась – лицо ее стало напоминать кошачью физиономию на медальоне. Глаза сверкали, ногти стали когтями длиной в палец, а руки стали лапами, казалось, что вся она покрылась золотистой шерстью. Раскачиваясь взад-вперед, иногда даже вертясь на месте, она шипела и рычала, время от времени скаля зубы, обнажая пару небольших клыков, торчащих в верхней челюсти.
Все кошки в комнате окружили ее. Сидя на задних лапах, они следили за ней как завороженные.
Всякий раз, когда Элиана двигалась, они прыгали в сторону, чтобы освободить ей место. Как только Элиана останавливалась, они тоже замирали, как статуи, словно перед ними возникал их кошачий бог.
Есть ли у кошек бог? Не успел Раман сосредоточиться на этой мысли, как магия снова захватила его. Глаза закрылись. Когда он открыл их снова, то разглядел в зеркале над алтарем колеблющийся образ, прозрачный, как вода, различимый, как волны тепла, поднимающегося от горящих свечей. Этот образ, как и тот, на медальоне Элианы, был похож на кошачью морду. Элиана сидела перед ним на пятках, откинув голову назад, разбросав свои длинные волосы по полу. У нее за спиной, образуя идеальный полукруг, сидели кошки.
Мелодичный голос шептал что-то так тихо и невнятно, что Раман ничего не мог разобрать.
Прошло еще некоторое время, и Раман вдруг понял, что Элиана снова облачилась в свой золотистый халат. Теперь она лежала в середине комнаты на боку, положив голову на руку. Образ в зеркале исчез. Свечи давали обычное тусклое пламя. Элиана смотрела на Рамана томным взглядом. Кошки толклись вокруг нее туда-сюда, мурлыча и мяукая, потираясь о нее боками, будто старались привлечь ее внимание.
Улыбаясь, Элиана протянула к Раману руку, подзывая его приблизиться.
Раман осторожно поднялся на ноги. Голова была ясной, он чувствовал себя сильным, здоровым и бодрым. Он шагнул в центр комнаты и опустился на одно колено. Соблазнительно улыбаясь, Элиана пробежала кончиками пальцев по его груди и шее и притянула его к себе так, что он почувствовал на лице дыхание – ее и черной кошки, сидящей у лица хозяйки.
– Я знаю, где Потрошитель, – промурлыкала Элиана, сверкая глазами и улыбаясь, – я тебе ее покажу. Но сначала ты мне отслужишь.
Естественно.
– Что я должен сделать?
Элиана притянула его голову к себе.
– Есть один человек, его надо наказать, – сказала она тихо, – наказать физически. Это нетрудно. Тебе нетрудно.
– Это все?
Она улыбнулась, изогнув бровь.
Такое желание у нее никогда не бывает единственным. Во всяком случае, второе – совсем не такое неприятное, как первое. Раман ждал, что она скажет.
– Разденься, – промурлыкала она. Раман с готовностью исполнил ее приказ.
37
– Вы готовы?
Кэркленд посмотрел на женщину, которая стояла рядом с ним в кабине лифта. Звали ее Вал Пандольфини, по происхождению она была итальянкой, хотя по внешности догадаться об этом было невозможно. Волосы у нее были густые и длинные, с медным отливом. Лицо – мертвенно-бледное, хотя на щеках розовел слабый румянец. Цвет лица, глубокие темные тени под глазами, черная помада на губах и черный лак на ногтях делали ее похожей на зловещего вампира. Черная летная куртка тоже не радовала глаз. Обтягивающая черная мини-юбка могла бы поправить положение, но голые молочно-белые ляжки и идиотские ботиночки на низком каблуке полностью все перечеркивали.
Конечно, это на его, Кэркленда, личный вкус: в конце концов, они здесь в лифте не для чего-нибудь, а по чисто профессиональным причинам. Мисс Пандольфини, примерно двадцати семи лет от роду, является ветераном разведбюро полиции «Минитменов» с трехлетним стажем. Она полицейский регистратор, опытный и хорошо подготовленный специалист по секретным операциям.
– Двадцать шестое июля, – сказала она, глядя прямо перед собой на двери лифта, – 19 часов 53 минуты, дело № 23054. – Она повернула голову к Кэркленду. – Сопровождаю лейтенанта Кэркленда, отдел убийств, Центральное отделение, допрос по делу, место – Платинум-Мэнор. Все, что я вижу и слышу, с этого момента будет фиксироваться, лейтенант.
Кэркленд кивнул:
– Хорошо.
С виду ни за что не скажешь, что в ее глаза вмонтированы кибертелекамеры и защищенный регистрирующий модуль, в чем и заключается пре-лесть системы. С момента включения модуля все, что мисс Пандольфини видит и слышит, становится документом, пригодным для представления в суде. Ее записи даже лучше тех, что можно получить со скрытых камер, потому что модуль ее памяти опломбирован в суде и может быть вскрыт только в присутствии судьи. Ни одна попытка чуждого вмешательства не укроется от внимания официального судебного эксперта.
Несмотря на ее сходство с вампиром, Кэркленд был очень доволен, что Вал сейчас рядом с ним.
Дверь лифта скользнула в сторону. Выйдя из кабины, Кэркленд огляделся и сразу же остановился, Пандольфини – тоже. Коридор, ведущий от лифта, был совсем коротким – метров шесть-семь. Это был частный вход в две квартиры-люкс в кондоминимуме. Слева от лифта стояли трое в защитной темно-серой армейской экипировке – от шлемов с отражающими забралами до полужестких кирас, армированных перчаток и обуви. У двоих в руках были армейские короткоствольные карабины, у третьего – полуавтоматическая винтовка. С другой стороны лифта стояли еще двое бойцов с карабинами.
Кэркленд мгновенно понял, что если это засада, то они с Пандольфини, можно считать, уже мертвы.
– Мы копы, – выпалил он. Это надо было сказать немедленно.
Троица приблизилась. Тот, что с полуавтоматом, встал посредине и заговорил тусклым скрипучим голосом. Кэркленд подумал, что голос синтезирован компьютером.
– Ваши документы.
– Оба вооружены, – это сказал кто-то еще. Наверное, у кого-то из них сенсор, детектор оружия.
Кэркленд медленно откинул левую полу куртки, медленно полез во внутренний карман, потом так же медленно достал оттуда свой полицейский значок.
– Кэркленд, – назвался он, – лейтенант Кэркленд, отдел по расследованию убийств.
– Кто второй? – проскрипел охранник с полуавтоматом.
– Сержант-детектив Вал Пандольфини.
– По какому вы делу, лейтенант?
У Кэркленда устала рука, и он убрал значок во внутренний карман. Пандольфини сделала то же самое.
– Я здесь по официальному полицейскому расследованию, а вы-то кто, черт подери?
– Агент два-девять-пять, командир наряда, агентство «Бэрнот Эскорт», отдел чрезвычайных ситуаций.
– Отлично. А не могли бы вы убраться с дороги?
– Я свяжусь с командованием, – ответил два-девять-пять. – Постойте пока.
Его тон действовал Кэркленд у на нервы, но он терпел и стоял спокойно. Он сталкивался с охранниками из агентств тысячу раз, многие из них были настоящими психопатами. Остальные – просто сумасшедшие. У «Бэрнот», по слухам, репутация неплохая, но это не значит, что у среднего их оперативника нормальный психотип. Береженого Бог бережет.
– Скажите, – заговорил бэрнотовский агент, – кто у вас старший, лейтенант?
– Капитан Энрикес.
– Верно. Проходите.
– Спасибо, приятель.
Агент «2-9-5» проводил Кэркленда до двери и нажал кнопку интеркома. Дверь скользнула в сторону, и Кэркленд вступил в маленькую, отделанную сверкающими мраморными панелями комнату, в которой стояло несколько предметов антикварной мебели. Пандольфини встала рядом и обвела взглядом комнату – она знала, куда смотреть. В тот же момент дверь, ведущая в апартаменты, скользнула в сторону, вошел человек в белой куртке слуги и приблизился к Кэркленду.
– Чем могу помочь, сэр?
– Мне нужен мистер Охара.
– Прошу извинить, – сказал слуга, – но мистера Охары сейчас нет.
– Правда? – Кэркленд поднял брови, будто от удивления. – А может, ты проверишь еще разок? Мой хороший приятель только что видел, как мистер Охара с двумя подружками подъехал к дому. А если его все же нет, то мы с детективом Пандольфини сядем и будем здесь сидеть, пока мистер Охара сам не поймет, что он уже дома. И знаешь, приятель, лучше ты ему прямо так и скажи.
Слуга на мгновение нахмурился, затем скользнул обратно к двойным дверям.
Двумя минутами позже Кэркленд уже шел по отделанному прозрачным пластиком балкону, с которого открывалась панорама огромного ботанического сада Платинум-Мэнор. Его рекламу он видел где-то на территории и в подземном гараже. Допрос Охары не должен означать, что Кэркленд подозревает его в каком-то преступлении, в нарушении законов Филадельфии. Кэркленд просто уточняет ситуацию. Это официальная версия сегодняшнего визита. На этот раз Охара встретил его в черном атласном халате и комнатных туфлях. Увешанный золотыми украшениями, с видом властелина мира, он восседал на бархатном диване и снисходительно улыбался. На столике возле дивана стояла в ведерке со льдом бутылка шампанского, а рядом с ней тарелка икры. На том же диване расположилась парочка блондинок, которые выглядели законченными нимфоманками, только и ждущими употребления. Обе были голые, похожие друг на друга как две капли воды и не выказывали ни малейшего желания хоть как-то прикрыться.
– Добрый вечер, лейтенант! – сказал Охара. – Чем могу помочь?
Кэркленд сначала собирался представить детектива Пандольфини, но по здравом размышлении оставил эту затею. Вопрос Охары требовал прямого ответа.
– Не могли бы вы объяснить, почему вы скрываете информацию, важную для расследования убийства?
– Прошу прощения?
– Роберт Найман, Стивен Джордж, Томас Харрис. Когда вы стали руководителем «Экзотек», все трое были переведены в Отдел Специальных Проектов в Джерментауне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39