Но Охара не доставит ей такого удовольствия. Наконец-то нашелся чип – он забыл его в ванной. Охара сунул его в плейер за ухом. Он контролирует ситуацию, держит себя в руках, держит в руках все. Он знает, что надо делать. Охара вернулся в кабинет и спокойно набрал номер Службы безопасности «Бэрнот», экстренную помощь.
Женщина, которая ответила ему, пообещала, что оперативная группа чрезвычайных ситуаций будет у него через двадцать минут.
Двадцать минут пролетели быстро.
29
Эноши снял очки и потер глаза. Головные боли от повышенного давления, которые мучили его по вечерам, не думали утихать. Он все еще сидел в своем маленьком, но удобном рабочем кабинете в сорочке и при галстуке. Открытый кейс ждал его на кофейном столике. Курсор портативного компьютера подмигивал с экрана. На столе и на диване валялись листы распечаток. Воздух пропитался дымом сигарет, окурки в изобилии валялись в пепельнице. Видно, у него отравление окисью углерода или что там еще есть в табачном дыме, а глаза просто устали. И не надо пить столько кофе.
Шорох домашних тапочек привлек его взгляд к двери на кухню. Без очков он различил там только цветовое пятно, но и этого было достаточно – его жена в своем любимом розовом халате с белыми хризантемами.
– Уже больше двух…– мягко сказала она. Эноши кивнул:
– Да… да, я знаю.
Сецуко – женщина совершенно другого тип чем Фредерик, в ней нет никакой экзотики. Но она настолько ему близка, насколько вообще один чело– век может быть близок другому. Она, его жена и мать его детей, молчалива, скромна и преданна, ей он может доверять во всем и никогда ни на кого не променяет. Его любовь к ней – больше, чем любовь, больше, чем физиологическое чувство или безрассудная страсть. Это такая любовь, которая только и может заставить людей жить вместе до конца дней.
Эноши надел очки:
– Я недолго…
– Что-то не в порядке?
– Я бы не хотел об этом говорить.
– Это из-за гайдзин?
– Охара-сан – мой руководитель.
Хотя бы по этой причине Сецуко следовало говорить о нем повежливее. Они ведь уже обсуждали эту тему – должность Охары-сан требует соответствующего уважения.
– Да, я знаю. Прости. Но это из-за него? Эноши кивнул.
– Извини, мне еще надо позвонить.
– Я буду ждать тебя.
Сецуко поклонилась, а Эноши ответил ей кивком. Когда она ушла, он набрал номер, который знал на память и не забыл бы ни при каких обстоятельствах.
В телекоме послышались два сигнала вызова, потом на экране появилось лицо Торакидо Бунтаро. Кое-кто из его американских коллег зовет его просто Бен, но для Эноши он всегда, даже в мыслях, Торакидо-сама.
Эноши сделал поклон перед телекомом и сказал:
– Моси-моси, Торакидо-сама.
– Йош… – пробурчал в ответ Торакидо. – Что ты хочешь сообщить?
Эноши сжато изложил содержание своего разговора с Бернардом Охара – сначала факты, потом собственные комментарии.
– У тебя не было впечатления, что он выбит из колеи? – спросил Торакидо.
– Нет, Торакидо-сама, – ответил Эноши, – по голосу было ясно, что он огорчен, но совершенно адекватен.
На этот раз вместо ответа послышалось ворчание – Эноши знал, что Торакидо-сама, прежде чем принять решение, всегда вот так ворчит и мурлычет. Вице-председатель Совета «КФК Интернэйшнл» никогда ничего не делал сгоряча. Он решителен, но не импульсивен. В отличие от прочих деятелей, с которыми сталкивался Эноши, Торакидо-сама производил впечатление человека собранного, хозяина своей судьбы, при этом не прилагающего ни малейших усилий, чтобы произвести такое впечатление.
Эноши ждал, что последуют другие вопросы и замечания.
– У вас есть еще какая-нибудь информация по вопросу, который мы обсуждали?
Вопросом, который они обсуждали прежде, был наем Бернардом Охарой с помощью Эноши людей для устранения женщины-киллера. Это, как говорил Торакидо-сама, и хорошо, и плохо. Хорошо, считал Торакидо, что один из руководителей корпорации принимает меры для обеспечения собственной безопасности, а следовательно, и для обеспечения безопасности корпорации. Плохо, что этот руководитель, а следовательно, и корпорация связываются с какими-то охотниками и прочей криминальной братией. Любые действия, которые могут скомпрометировать корпорацию, должны рассматриваться как крайне опасные. Это особенно опасно в свете совершенно незаконной и морально неприемлемой операции «Метла». Каждая новая операция такого рода увеличивает риск провала и огласки, чем он, Торакидо-сама, очень обеспокоен.
К сожалению, у Эноши по этому поводу не было никакой новой информации.
– Эноши-кун, ты должен очень тщательно следить за этим делом, – продолжил Торакидо-сама, выбирая семейную форму обращения. – Если случится худшее, престижу корпорации будет нанесен огромный урон.
То, что Торакидо произнес это вслух, было для Эноши проявлением глубокой обеспокоенности его собеседника. Эноши кивнул:
– Понимаю, Торакидо-сама. Будьте уверены, я слежу за этим делом денно и нощно.
– Именно так. Мы ведь дайкадзоку – одна большая семья, позор на одном – позор на всех.
Эноши ответил быстро и серьезно:
– Да, совершенно точно, именно так, Торакидо-сама, дайкадзоку!
По мнению Эноши, Торакидо-сама был ничуть не менее амбициозен, чем Бернард Охара, но кое-чем все-таки отличался от его шефа. Лояльность Торакидо по отношению к корпорации, ее филиалам и сотрудникам была вне подозрений. Его карьера полностью подчинена нуждам корпорации. Если Торакидо-сама, двигаясь по служебной лестнице, и давил кого-то из своих непосредственных конкурентов, то только потому, что им не хватало дальновидности и лояльности, чтобы должным образом служить корпорации.
Эноши верил, что Торакидо-сама ждет великое будущее и полный контроль над КФК. И он очень надеялся, что когда этот день настанет, Торакидо-сама вспомнит верную службу и преданность своего подчиненного.
Даже сейчас, в этот поздний час, в такой неопределенной ситуации Торакидо-сама был великодушен. Он улыбался, он обращался с Эноши по-доброму, как будто разговаривал с близким другом.
– Конечно, тебе надо постараться. Ты всегда старался, и я надеюсь, что так будет и в дальнейшем. Я очень в тебя верю, Кэн.
От гордости Эноши расплылся в улыбке.
– Спасибо, Торакидо-сама!
– Да, как твой старший сын? Ему ведь скоро поступать в колледж, верно?
Эноши снова поклонился:
– Да, Торакидо-сама, через несколько месяцев. Торакидо посерьезнел:
– Колледж – важная ступень в жизни молодого человека, а вступительные экзамены очень сложные. Думаю, вы с женой понимаете, что хорошие репетиторы могут очень помочь?
– Да, Торакидо-сама, истинная правда. Торакидо посмотрел на Эноши, а потом чуть улыбнулся:
– Конечно, лучших репетиторов нанять трудно. На них ведь такой спрос, а? Я тебе кое-кого посоветую. Думаю, они найдут окошко в расписании для твоего сына. Позвони им сразу же.
Репетиторы, имена которых назвал Торакидо, работали на элиту корпорации. Чтобы просто договориться о встрече с ними, требовались высочайшие рекомендации. Эноши низко поклонился, потрясенный, не в силах выразить свою благодарность.
– Спасибо, Торакидо-сама! Вы так ко мне добры!
– Это моя обязанность. Ты славно послужил сегодня нашей фирме. А сейчас уже поздно. Иди спать, Кэн. В моем возрасте человеку нужен отдых.
– Да, Торакидо-сама. Спасибо. Спокойной ночи!
30
Грязный кирпичный пакгауз в семь этажей казался приземистым и очень широким. Располагался он к северу от Франклин-Бридж и к востоку от железной дороги – посреди скопления улиц и зданий, зажатых между хайвэем и берегом реки. Неоновая вывеска на крыше пакгауза гласила:
«ПЕРЕВОЗКИ И СКЛАДЫ ДЕЛГАДО.
ЛУЧШИЕ ПЕРЕВОЗКИ В ФИЛАДЕЛЬФИИ»
Ось почти неподвижно висел в ночном небе метрах в пятистах над крышей здания. Телесно он находился в фургоне, но это детали. На самом деле он сейчас был присоединен к сильно модифицированному управляющему компьютеру «Мицухама» и парящему в небе разведывательному аэрозонду. Ощущение было такое, будто висишь, покачиваясь в воздухе. Заполненная водородом оболочка аэрозонда создавала подъемную силу, а турбовинтовая система удерживала его на месте. Его глазами сейчас были объективы «Версатек» с тепловизорным усилением, выводящие суммарное изображение на дисплей перед глазами. Туда же выводились данные радара, работающего в режиме слежения. Практически он мог видеть все в любом направлении, как через огромное увеличительное стекло, но без искажений. Отметки целей, сменяющиеся на экране, информировали его о любых передвижениях вблизи складов.
Крысы, птицы, коты – еще часок таких захватывающих впечатлений, и он даст дуба от скуки.
– Что-нибудь есть? – спросил Молоток. Голос разрушил ощущение полета, и Ось снова
оказался в фургоне за рулевым колесом. Он скорее вспомнил, чем увидел, внутренность машины – Молоток рядом с ним на переднем сиденье, а сзади – Микки, Собачий Укус и Дана. Ангела, программистку, они выгрузили несколько часов назад и оставили на старой квартире Даны.
– Ось! – зарычал Молоток.
Да нечего ему сказать! Склад был пуст и темен, светилась только реклама на крыше, одна лампочка у входа и другая – на грузовом помосте.
– Ничего!
Молоток что-то проворчал.
Ось нисколько не удивился бы, если бы сегодняшняя разведка оказалась пустой тратой времени. Та телка с мотоциклистами привела их сюда и сказала, что Потрошитель ночует на верхнем этаже этого здания. Действительно, там оказалось жилище, но никакого Потрошителя не было. Дана, превратившись в астральное тело, дважды обследовала дом, но обнаружила только пустую спальню и горы упаковочных коробок. Единственное, что она приметила необычного, – это, как она выразилась, «атмосфера насилия». Ось предположил, что склад мог быть когда-то в прошлом ареной преступления, но как это могло повлиять на ситуацию теперь и могло ли вообще повлиять, он не имел понятия. Похоже, Дана тоже была в недоумении.
Внезапно в наушниках раздался сигнал тревоги. Отметка цели пересекла поле зрения. Ось автоматически добавил увеличение – там, внизу, в тени зданий, кто-то двигался к складам.
– Есть контакт! – бросил он отрывисто.
Молоток тут же потребовал, чтобы Ось все передавал подробно, но тот поначалу не отреагировал. Тепловизор показал красноватый силуэт двуногой фигуры, достаточно стройной, чтобы принадлежать женщине, карабкающейся через кучу мусора, а потом перепрыгивающей через забор. Ось отключил радар и включил светоусиливающие линзы, отчего переулок осветился для него серым светом, будто в сумерки. Теперь силуэт превратился в высокую стройную женщину с красно-черным гримом на лице и в кожанке таких же цветов. Она рванула двери и исчезла внутри склада.
– Это она, – объявил Ось. – Потрошитель. Она там.
Когда Ось произнес эти слова, у Даны сердце ушло в пятки. Их жертва все-таки появилась. Просто вошла в заднюю дверь. А теперь они должны проникнуть в складское помещение, найти ее и убить. Стереть в порошок.
– О'кей, – сказал Молоток, – вскрывай дверь – и пошли!
– Нет. Не могу! – Закрыв глаза, Дана потрясла головой. Она сама не могла поверить, что произнесла эти слова, но терпеть больше тоже уже не могла. Что-то не так в этой их охоте, с какого-то момента дела пошли наперекосяк. В погоне за славой Молоток преступил некую грань. До сих пор она верила ему, но теперь не могла избавиться от мысли, что они ничуть не лучше тех, с кем сражаются.
Чем они занимались? Калечили людей, иногда даже убивали, но все это вроде бы ради благих целей. Выкрадывали документы, которые до них в свою очередь корпорации украли у кого-то другого. За это каких-то служащих корпорации выгоняли с работы, а это все равно, что в тюрьму посадить. Их группу не волновало, какие законы они при этом нарушали, но было как бы ясно – они только восстанавливают справедливость.
Дана открыла глаза и увидела, что остальные вылупили зенки и уставились на нее.
– Я – все. Я в это не играю.
Микки и Укус напустились на нее разом.
– Черт тебя дери! – заорал Укус. – От этого дела зависит наша репутация!
Микки заржал:
– Обделалась! Обкакавшаяся врушка! Молоток рявкнул:
– Ты свою долю хочешь получить?!
– Оставь ее себе.
Дане было наплевать на деньги. Теперь, когда она приняла решение, ей на все было наплевать – лишь бы выбраться отсюда. Дана рванула боковую дверь фургона, выдернула локоть из чьей-то руки, попытавшейся ее схватить, выпрыгнула наружу и бросилась в темноту переулка.
Она бы не удивилась, если бы Микки или Собачий Укус догнали ее, схватили и стали бы с ней ругаться, но это ничего бы не изменило. Хватит с нее убийств. Последний их налет; на лабораторию чипов «Лучше, Чем в Жизни» – вот из-за чего она сломалась. Дану это воспоминание преследовало день и ночь. Ощущение вины, мысль, что она стала убийцей, стали невыносимы. Она не собирается участвовать в новом убийстве.
Может быть, сдаться полиции? Нет, не стоит так далеко загадывать. Сейчас главное – убраться отсюда. А с будущими проблемами разберемся в дальнейшем.
На физиономии Микки сияла улыбка, такая, что хоть прикуривай. Понаблюдать, как Молоток с Даной расплевались, – это кайф. Смех один. Манеры Молотка, бывшего наемника корпорации, здесь ни к селу ни к городу. На улице, если вздумаешь топтать народ, нарвешься на неприятности. Равняешь строй по груди – сразу задницы вразнобой. А если тот, кого ты прессуешь, – не просто телка, с которой спишь, а еще и маг твоей группы, так это уж точно не от большого ума.
Микки совершенно не удивился, когда Дана рванула из фургона. Он этого давно ожидал.
– Ну, что теперь, командир? – спросил он, ухмыляясь.
Молоток свирепо уставился на него, но тут Собачий Укус стал обкладывать Дану последними словами, и Микки, не сдержавшись, заржал в голос. Молоток тут же взбесился. С точки зрения Микки, самый крупный недостаток Молотка – полное отсутствие чувства юмора. Ну полнейшее!
– Заткни свою траханую пасть! – заорал Молоток на Укуса. – У нас неприятности!
– Смотри-ка, заметил, – ухмыльнулся Микки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39