И что означала фраза «пусть Филипелли будет хорошо в аду»?
Глава 22
Стоявший на столе телефон пронзительно заверещал.
— Бартоломью. Да, здесь. Минуту. — Бартоломью повернулся к Фэлкону: — Это вас. Бхутто.
У Фэлкона гулко забилось сердце.
— Ну вот, приехали. Хоть позвонил, чтобы мы знали, каково будет очередное предложение «Дюпон». — Он покачал головой. — Слушайте, мы же поднялись до восьмидесяти пяти долларов за акцию только в девять утра. Бхутто вполне мог подождать пару дней, чтобы сделать свой ход. — Фэлкон взял трубку. — Да, слушаю.
— Привет, Фэлкон, это Киран Бхутто.
— Привет! Киран, не возражаете, если я включу усилитель? Нас тут четверо, кроме меня, — Скотт Бартоломью, наш юрист из «Данлоп и Лейтем», Девон Чеймберс, один из руководителей «Винс и К°», и Фил Барксдейл, заместитель председателя правления Южного Национального. Мне бы хотелось, чтобы они тоже вас слышали.
Бхутто немного помолчал.
— Валяйте, не возражаю.
Фэлкон включил усилитель и положил трубку.
— Слушаем вас, Киран.
— Ага. Итак, вам нужна компания «Пенн-мар». Есть новости. Если нам удастся уладить пару-другую вопросов, ваше дело в шляпе. — Бхутто говорил четко и уверенно.
Фэлкону кровь так и бросилась в голову. Бартоломью изо всех сил впился ему в локоть. Руководство «Пенн-мар» признает свое поражение. Бхутто звонит, чтобы обо всем договориться. Кто бы мог ожидать такого поворота событий? «Дюпон» предложил восемьдесят пять. Из этого не следовало, что борьба закончена. В этой игре сражение продолжается до тех пор, пока на тендер не выставят минимально необходимое количество акций и все они не будут оплачены. В конце концов, всегда кто-то может еще выскочить, как черт из табакерки, наподобие «Винс и К°», и тоже выдвинуть «захватническое» предложение. Но этот телефонный звонок означал, по крайней мере, две исключительно важные вещи. Во-первых, руководство «Пенн-мар» намерено принять или хотя бы рассмотреть новую цену, предложенную «Винс и К°», что значительно понижает шансы на успех любого другого участника тендера. Во-вторых, это означает, что «Дюпон» выходит из игры, а ведь это единственный серьезный конкурент.
— Вы хотите сказать, что «Пенн-мар» принимает наше новое предложение? — осведомился Фэлкон, взглянув на Чеймберса. Тот сидел напротив него и безмятежно улыбался.
— Вот именно.
— И еще вы хотите сказать, что «Дюпон» выходит из игры?
— И опять-таки ваша правда.
— Но почему? Почему «Дюпон» поднимает лапки кверху? Ведь у него еще полно пороха в пороховницах. Борьба могла бы продолжаться.
— Не знаю, Фэлкон. Честное слово, не знаю. По телефону сказали, что такая сумма им не по карману.
— Но ведь мы подняли цену только на три доллара...
Чеймберс потянулся через весь стол и заглушил звук.
— Вы в своем уме, Фэлкон? Вам только что сказали, что «Дюпон» не собирается больше торговаться? Ну так и о чем речь? Не пытайтесь уговаривать Бхутто, чтобы он взбодрил «Дюпон» и заставил драться дальше. И кому какое дело, почему «Дюпон» решил выйти из игры? Примите это за данность. — Чеймберс снова включил усилитель.
Фэлкон задержал на нем взгляд. Ему хотелось спросить Чеймберса, откуда он знает Уинтропа, и почему они посреди ночи толкуют по телефону о судьбе Филипелли, и что на самом деле произошло с этими двумя менеджерами из «Пенн-мар», и почему в Германии не удается отыскать компанию под названием «Вестфалия-норд». Да, ему хотелось задать все эти вопросы, но он их так и не задал. Пять миллионов долларов были почти в кармане.
— Фэлкон, надо подбить бабки, — снова зазвучал голос Бхутто.
— Бабки уже подбиты, Киран. Если тендер закончен, мы встретимся с руководством «Пенн-мар» в Толедо. А пока передайте им, чтобы вели дела, как прежде. Ясно?
— А что насчет «Дюпон»? Им ведь тоже надо дать хоть что-нибудь.
— Не сомневаюсь, у них есть десяток-другой акций «Пенн-мар».
— Скорее всего.
— Тогда все у них в полном порядке. Они уже заработали на них приличные деньги. Держите их на коротком поводке. Я понятно выражаюсь?
— Куда понятнее.
— И еще одно, Киран. Не возражаете, если я подготовлю пресс-релиз с сообщением о том, что «Пенн-мар» приняла наше предложение? Если угодно, прочтите его заранее.
— Как скажете.
— Отлично. Я перезвоню вам. — Фэлкон положил трубку. Итак, дело сделано. «Пенн-мар» у них в кармане. Да, конечно, в принципе из норы может выползти какой-нибудь еще претендент, но, по здравом размышлении, Фэлкон решил, что на столь поздней стадии это маловероятно. У него повсюду расставлены свои люди, они держат ухо востро, однако никаких сведений от них нет.
Новость потрясающая, но теперь снова начинается работа. Южный Национальный взял на себя обязательство вложить в сделку тринадцать миллиардов, и теперь Фэлкону предстояло со сверхзвуковой скоростью заняться реализацией ценных бумаг. А иначе, возникни у «Пенн-мар» проблемы, банк лопнет. Сейчас, правда, стало полегче, можно найти себе помощников. О тендере объявлено официально, значит, Фэлкон вправе чисто физически вернуться в банк и не использовать далее в качестве рабочего помещения собственную квартиру. Необходимо сколотить команду, участники которой и будут вместе продавать акции и ценные бумаги. Самому продать их на одиннадцать миллиардов, а именно такую сумму назвали Борман и Барксдейл, да еще в считанные дни, нереально.
Ему следовало бы плясать от радости. Крепость взята. Как только тендер будет официально объявлен закрытым, а ценные бумаги проданы, Южный Национальный переведет на его счет пять миллионов долларов. Но что-то смущало Фэлкона. Что-то во всем этом было не так. Не следовало «Дюпон» сдаваться так легко. Это подсказывал весь прежний опыт банкира Фэлкона, связанного с инвестициями и слиянием компаний. Не приходилось ему еще сталкиваться с тем, чтобы гигантская межнациональная корпорация столь покорно поднимала руки вверх.
Фэлкон мрачно посмотрел на присутствующих, затем с кривой улыбкой повернулся к Девону Чеймберсу:
— Мистер Чеймберс, позвольте вручить вам ключи от «Пенн-мар кемиклз»!
Трое мужчин вскочили на ноги и начали барабанить по столу, пожимать друг другу руки, выкрикивать что-то нечленораздельное. И лишь Фэлкон сидел на месте. Он спокойно наблюдал за этим взрывом страстей. Сам Фэлкон на такое не был способен. Это просто не в его характере.
* * *
Алексис легко скользила под звуки музыки, льющейся из мощных усилителей на втором этаже клуба «Тату». Фэлкон сидел за столом в отдельной кабине и, потягивая мартини, наблюдал за ней. Четко попадая в ритм, она меняла партнеров одного за другим. Те не упускали возможности потеснее прижаться к ней. Еще две недели назад Фэлкон не находил бы себе места от ревности. Сейчас ему было все равно.
Чувствуя, что он следит за ней, Алексис то и дело бросала на него взгляды. Но ощущала она и другое: ему безразличны ее выкрутасы. Фэлкон способен скрыть любое чувство, кроме одного — ревности. Если бы ревновал, вытащил бы с танцевальной площадки и уволок домой, как это случалось раньше. Но нынче что-то не так. Ее откровенно лапают, а он и глазом не ведет. Алексис в очередной раз посмотрела на Фэлкона. Точно, что-то не так, и это сильно задевает ее, гораздо сильнее, чем она могла бы представить себе, когда их роман только начинался.
Фэлкон отвернулся от танцевальной площадки и обвел взглядом зал. Не нравилось ему здесь. В начале девяностых, когда это заведение только открылось, здесь было здорово, но теперь тут толклись какие-то подозрительные типы, да и музыканты оставляли желать лучшего. Сама музыка тоже отдавала провинциальностью, во всяком случае, была Фэлкону совершенно незнакома и нельзя сказать, чтобы нравилась. Но Алексис была от «Тату» без ума, вот они сюда и ходили.
Фэлкон постепенно напивался, крепко напивался. А почему бы и нет? Меньше чем за три недели ему удалось провернуть крупнейшую в истории финансовую сделку. Он преподнес Чеймберсу «Пенн-мар» на серебряном блюде. Он заслужил хорошую выпивку.
Барксдейл чуть с ума не сошел от радости, совершенно не держал себя в руках. После звонка Бхутто Фэлкон несколько раз говорил с боссом по телефону, и тот вел себя как ребенок. На том конце провода неизменно раздавались смешки и повизгивание. Наверняка Борман отвалит ему солидный куш, подумал Фэлкон. Ну а ему придется кланяться Барксдейлу еще несколько недель, перед тем как пять миллионов окажутся на его личном счету в Южном Национальном, а затем перепорхнут на другой счет — тот, что Фэлкон открыл не далее, как сегодня утром, в банке Моргана.
Чеймберс, проявив сначала должный восторг в связи победой, пришел затем чуть ли не в уныние, словно ему жаль было, что сражение окончилось так быстро. Возможно, дело в том, что дни Чеймберса сочтены и эта победа станет последним крупным завоеванием в его жизни. А с жизнью ему расставаться еще не хотелось, но что ж поделаешь, и выходит, завоевание «Пенн-мар» опустошает те немногие дни, что ему остались. Чеймберсу нечем больше заняться.
Фэлкон поднял голову и увидел Алексис прямо перед собой. На ней было вечернее, с глубоким вырезом, платье. Из-за ее пируэтов оно несколько сбилось на сторону. Правая грудь почти обнажилась.
— Поправь платье, — бросил Фэлкон.
— А что такое, не нравится? — Она бросила на него взгляд стервятника, слегка склонила голову, так что взгляд ее упирался прямо в Фэлкона, а рот слегка приоткрылся. — А я-то надеялась завести тебя.
— Что-что? — Фэлкон не сдержал улыбки. Такой Алексис он еще не видел.
Она уселась ему на колени и обвила шею руками.
— Слушай, а почему бы тебе не отвезти меня домой и не поучить кое-чему?
— Поучить?
— Ну да, ты ведь сколько раз говорил мне, будто хотел, чтобы я вела себя поживее в твоей кровати.
— Это не только моя, но и твоя кровать.
— Нет. Хозяин дома — ты. И кровать твоя, а я там только потому, что ты этого хочешь. И если я перестала удовлетворять тебя, то надо с этим что-то делать. Если ты готов учить меня, я согласна учиться. — Алексис стиснула ладонями лицо Фэлкона и впилась ему в рот.
Из противоположного конца зала за ними наблюдала Дженни. При виде того, как Фэлкон отвечает на ласки Алексис, глаза ее сузились.
Глава 23
Дышать в Нью-Йорке было совсем нечем. Жара и так стояла все лето, а нынче выдался худший день — не меньше 95 градусов по Фаренгейту, влажность — около ста процентов. А ведь всего восемь утра.
Фэлкон вышел из метро, обливаясь потом. Внизу было совсем нестерпимо — температура градусов на десять выше, чем на улице. Сказывалось еще и легкое похмелье после вчерашнего вечера в клубе. Он несколько раз изо всех сил дернул за ворот рубашки. «Что за идиотизм, право». Как ни странно, но воздух снаружи действительно казался освежающим. И о чем он только думал?! Следовало взять такси. Скоро он будет миллионером. Так и вести себя надо соответственно.
Через пять минут Фэлкон вышел на Пятую авеню и направился через двор к зданию Южного Национального. Он не был здесь с тех пор, как Барксдейл вызвал его и поручил заняться подготовкой к приобретению «Пенн-мар». Приятно вернуться на круги своя. Какое-то время и дома поработать неплохо, но Фэлкон не собирался превращать это в привычку. По крайней мере до тех пор, пока домом не станет ферма в Вермонте.
— Мистер Фэлкон!
Уже проходя через вращающиеся двери, Фэлкон обернулся на голос. На четырехфутовом бордюре огромной цветочной оранжереи, окружавшей здание банка по всему периметру, сидела приятная на вид негритянка. Фэлкон снял солнечные очки и подошел к ней.
— Могу быть чем-нибудь полезен?
— Надеюсь. — Женщина с милой улыбкой соскользнула с бордюра, и на мгновение Фэлкон забыл о жаре.
— Чем именно? — улыбнулся он в ответ.
Женщина подошла к нему и непринужденно протянула руку. Пожимая ее, Фэлкон ощутил тонкий запах, защекотавший ему ноздри. То были не духи, а естественный, чистый и необычайно приятный запах.
— Меня зовут Кассандра Стоун. Я работаю в «Файнэншиал кроникл».
— Ух ты! — Фэлкон отдернул руку, словно его током ударило.
— Что это с вами? — удивилась Кассандра.
— Мама велела мне, — Фэлкон надел темные очки, — никогда не разговаривать с репортерами, особенно с такими красавицами, как вы.
— Но ваша матушка незнакома со мной.
— Скорее всего.
Глаза Фэлкона, спрятанные за очками, медленно скользили по ней. Шоколадная кожа, волнистые, до плеч, волосы. Лицо худое, с огромными темными глазами, обрамленными длинными загибающимися ресницами. Одета элегантно — светло-голубой свитер, белая блуза, плиссированные брюки, туфли на среднем каблуке. Фэлкон подумал, что за этим свободным и так идущим ей костюмом, скрывается, должно быть, отличное тело.
— Ну как, осмотр закончен? — вновь улыбнулась Кассандра. Ясно было, что такое с ней случается не впервой.
— Почти.
— Ну и как?
— Прекрасно. — Фэлкон пригладил волосы. — А обо мне что скажете? Как я вам?
Стоун задумчиво поджала губы.
— Вообще-то белые мужчины меня не интересуют, но какой-нибудь студенточке вы, наверное, понравились бы. Местами. — Она подмигнула ему.
— Большое спасибо. — Фэлкон сделал вид, что обиделся, но происходящее все больше и больше нравилось ему. С этой женщиной просто общаться, и трудно сказать почему, но она сразу вызывает доверие, недаром выбрала себе такую профессию. Пожалуй, всякого разговорит, подумал он. Фэлкон подался чуть назад и на сей раз крепко встряхнул ее руку. — Эндрю Фэлкон. Извините, если что-то не те так.
Стоун широко улыбнулась, высвободила руку и небрежно отмахнулась.
— Да бросьте вы. Мне даже нравятся такие вещи. Ведь большинство из тех, с кем приходится встречаться, на все пуговицы застегнуты.
— Представляю себе. — Фэлкон бросил взгляд на часы. — Итак, чем могу быть полезен?
— «Файнэншиал кроникл» собирается написать о вас. Первая полоса, левая колонка.
— С чего бы это?
— А разве не вы от имени Южного Национального занимаетесь компанией «Пенн-мар»? Разве не вы тот банкир, что консультирует «Винс и К°»?
— Допустим, — не сразу ответил Фэлкон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48