— Нам известно, что все шишки заседают сейчас в здании банка «Морган Стенли», — начал Фэлкон, глядя в большое окно конференц-зала. Расположенное на пятьдесят четвертом этаже здания на Пятой авеню, оно открывало впечатляющий вид на полуденный Манхэттен в центральной его части. — И поверьте мне, заседать они будут долго. Очень долго.
Внезапно массивная дверь в конференц-зал распахнулась и в комнату влетела Рэчел Конвей, юная девица из штата юридической конторы. Четверо мужчин и не подумали встать.
— Извините, что врываюсь, но...
Фэлкон уже направлялся к компьютеру. Конца этой фразы он не услышал. Несколько щелчков по клавишам, и вот вам пожалуйста: официальное заявление. Лаконичное и обнадеживающее. Фэлкон считал его с экрана всем остальным:
«Сегодня днем совет директоров „Пенн-мар кемикл корпорейшн“ отверг как неадекватное, более того, „захватническое“ предложение о тендере, выдвинутое несколькими часами ранее компанией „Винс и К°“. Совет решил, исходя из интересов всех вкладчиков, рассмотреть иные, более привлекательные предложения. Совет дал распоряжение своему основному финансовому партнеру, банку „Морган Стенли“, связаться с корпорациями, которые могут проявить стратегический интерес к приобретению „Пенн-мар“».
Фэлкон обвел взглядом собравшихся.
— Что ж, господа, полагаю, нам незачем даже пробовать связаться с руководством «Пенн-мар». Нас хотят принести в жертву. Это война.
* * *
Фэлкон вернулся в конференц-зал с чашкой дымящегося черного кофе. Было уже одиннадцать вечера. Чеймберс дремал, сидя на стуле; Барксдейл вышел в соседний кабинет, чтобы сделать несколько телефонных звонков. Бартоломью отправился заниматься каким-то другим делом.
Фэлкон тихо приблизился к окну и взглянул на сверкающую огнями улицу. Может, удастся вырваться на несколько часов к Дженни. После того памятного свидания, три дня назад, они несколько раз говорили по телефону, но увидеться так и не удалось. Фэлкон засмеялся. Странно, черт возьми, с чего это вдруг Дженни так заинтересовалась его делами. Буквально по минутам просит описать день. Эндрю поднес чашку ко рту.
— Ой!
— Что, слишком горячий? — осведомился Чеймберс.
— Ну да. — От неожиданности Фэлкон обернулся так стремительно, что едва не расплескал кофе.
Глаза у Чеймберса превратились в едва заметные щелочки. Этот длинный день вымотал его.
— Вообще-то мне следовало бы поблагодарить вас за то, что вы тогда, в Южном, сделали для меня. Но почему-то не хочется.
Фэлкон улыбнулся и поддернул ярко-красные подтяжки.
— Дело ваше. — Он вернулся к столу и сел напротив Чеймберса. — Позвольте задать вам один вопрос.
— Ну, что там у вас? — пробурчал Чеймберс.
— В тот раз, закашлявшись впервые, вы назвали одно имя. «Кэтрин, Кэтрин, помоги мне», — повторяли вы. Мне известна ваша биография. Вашу жену зовут иначе. Так вот, я и хотел спросить, может, нам следует что-то знать? — Фэлкон подмигнул старику.
— На что это вы намекаете, мистер Фэлкон? — прошипел Чеймберс.
— Ну, я не знаю, секретарша, приятельница дочери, — Фэлкон попытался улыбнуться как можно простодушнее.
Чеймберс медленно поднялся со стула.
— Вообще-то, Фэлкон, я не обязан перед вами отчитываться. И все же скажу. Кэтрин — имя моей сестры. — Чеймберс мельком взглянул на Фэлкона. — Вот сидите вы передо мной с этой дурацкой ухмылкой на лице, такой победоносный, такой молодой, — сколько вам, тридцать пять, меньше? А попробовали бы ходить с памперсом в штанах величиной с одеяло, зная, что он может понадобиться в любую минуту. Попробовали бы разжевывать филе-миньон. Ходить под себя ночью. Испытайте все это — и скажите: уверены ли вы в себе хоть чуть-чуть? Единственное, о чем я сожалею, так это о том, что меня уже не будет, когда вас настигнут эти радости. Впрочем, тогда я буду счастлив. Буду мертв. — И Чеймберс, не произнеся более ни слова, медленно вышел из комнаты.
Фэлкон сидел, задумчиво глядя на все еще дымящийся кофе. Чеймберс прав. Старость — не радость. Он сочувствовал ему. Одно только смущало его. У Чеймберса нет сестер, только брат во Флориде. Фэлкон готов был пари держать, что Кэтрин — одна из прежних секретарш Чеймберса.
Фэлкон откинул голову и прикрыл глаза. Сегодня для него исторический день. Он подготовил тендер, так как знал финансовый мир и тем самым запечатлел свое имя в анналах. Фэлкон покачал головой и открыл глаза. Конкуренты не дремлют. Носом землю роют. Он их нюхом чуял. Теперь надо защищать свое. Видит Бог, «Пенн-мар» нужна ему.
Глава 19
Конференц-зал юридической конторы «Данлоп и Лейтем» напоминал театр военных действий. Участники их провели здесь три дня, и длинный стол был завален коробками из-под пиццы, в которых сохранились кусочки сыра, полупустыми банками от самых разнообразных прохладительных напитков, всяческими документами и вообще горами бумаги. Ковер и шторы пропахли сигарным дымом. Барксдейл так и не смог обойтись без четырех сигар, контрабандой принесенных им сюда вчера днем. Дождавшись, когда остальные удалились в кабинет Бартоломью на срочное совещание со специалистами по антитрестовскому законодательству из юридической конторы «Дэвис и Полк», Барксдейл жадно выкурил сигары одну за другой. Чеймберс по возвращении набросился на него, но было уже поздно — дело сделано. Комната провоняла дымом.
На улице грохотал гром, отблески молний плясали по крышам небоскребов Манхэттена.
— Этого еще только не хватало. — Фэлкон на мгновение оторвался от компьютера и бросил взгляд в окно.
— В чем дело? — осведомился Барксдейл.
Пальцы Фэлкона еще быстрее забегали по клавиатуре нового компьютера, установленного здесь сегодня утром.
— Если в здание попадет молния и выбьет электричество, я все свои записи потеряю. — Фэлкон поспешно начал переводить их на дискету.
— Что это вы делаете? — спросил Бартоломью. Никто из собравшихся здесь нынче ночью не возвращался домой и, стало быть, не имел возможности принять душ и переодеться. Но Бартоломью выглядел свежим, как обычно. На рубашке ни единой морщинки, брюки — по стрелочке, и даже мешков под глазами почти нет.
Фэлкон снова оторвался от компьютера. Около трех утра ему пришло в голову, что спокойствие Бартоломью — отнюдь не игра на публику.
— Вы когда-нибудь устаете? — спросил он. Ведь только Бартоломью, единственный из всех четверых, ни на минуту не прилег отдохнуть в одном из кабинетов конторы.
Тот лишь улыбнулся в ответ. Славный малый. Острый на язык, как и большинство людей его профессии, он скрашивал томительные и скучные часы пребывания здесь.
— Как и моему герою Наполеону Бонапарту, — ответил Бартоломью, — мне достаточно для сна пяти часов, а одну-другую ночь могу и вообще пропустить.
— Так чем все же вы там заняты? — резко спросил Чеймберс, словно задетый тем, что Фэлкон так и не ответил Бартоломью. Но теперь он всегда разговаривал с Фэлконом таким тоном.
— Пытаюсь понять, сколько заплатит за «Пенн-мар» этот химический монстр из Германии, «Хехст».
— Забудьте о нем, дела там идут неважно. Займитесь лучше «Дюпон», — велел Чеймберс.
— Пусть неважно, но проблема в том, что марка сейчас отлично стоит в соотношении с долларом и, учитывая это, немцы могут купить «Пенн-мар» довольно-таки дешево.
Чеймберс собрался возразить, но тут на столе заверещал один из многочисленных телефонов.
— Да? — Бартоломью немедленно поднял трубку. — Минуту. Фэлкон, это вас.
Ну вот. Теперь и Бартоломью обращается к нему по фамилии.
Фэлкон подошел к телефону.
— Да?.. Да... Сейчас?.. Прямо сейчас? Ясно. — Фэлкон повесил трубку.
— Ну, что там? — Барксдейл подался вперед.
Фэлкон взял пульт и включил встроенный в стену небольшой телевизор. Экран засветился, и Фэлкон нашел канал Си-эн-эн.
— Приятель с биржи звонил, говорит, надо смотреть Си-эн-эн. Вроде какое-то заявление передают.
— Что за заявление? Что вообще, черт возьми, происходит? — Барксдейл потянулся за очередной сигарой.
— Я попросил бы вас не курить здесь, — с нескрываемым раздражением сказал Бартоломью.
Фэлкон впервые видел его таким. Похоже, и он дошел до края.
— А ну-ка заткнитесь. — Барксдейл взял себя в руки. — Я плачу вам...
— Ничуть не бывало! Это я плачу. — Чеймберс метнул взгляд на Барксдейла. — Уберите эту штуковину. Я четко выражаюсь?
Посмотрев на Чеймберса, Барксдейл вернул длинную сигару на место и захлопнул крышку серебристого портсигара.
Фэлкон продолжал манипулировать кнопками пульта — мальчик для битья, собака, которую всегда можно пнуть в бок, тот, на ком Чеймберс всегда готов сорвать зло. Вот, собственно, его роль в этой сделке.
Диктор Си-эн-эн, глядя прямо в камеру, говорил:
— Повторяю, компания «Дюпон де Немур» только что объявила о своем намерении участвовать в тендере на приобретение «Пенн-мар кемиклз». Предлагаемая цена — восемьдесят два доллара за акцию. Оплата наличными. Между тем, не далее, как два дня назад, нью-йоркская инвестиционная фирма «Винс и К°» заявила о своих претензиях на тех же условиях, только по семьдесят пять долларов за акцию...
— Проклятие! — Барксдейл швырнул банку из-под пепси в стену, едва не угодив в телевизор.
— Заткнитесь, Фил! — В этот момент Фэлкону было наплевать на то, как отреагирует Барксдейл. Мир идет с катушек, и ему необходимо услышать, что говорит диктор. События развиваются по худшему сценарию. Кошмар какой-то. Впрочем, Чеймберс давно предупреждал о такой возможности. Эндрю искоса посмотрел на него. Удивительно, но старик оставался спокоен, почти безмятежен.
— Что-что вы сказали, Фэлкон? — взревел Барксдейл.
— Он велел вам заткнуться и не мешать всем нам слушать. По-моему, это совсем недурной совет. — Чеймберс в упор посмотрел на вице-президента Южного Национального.
Фэлкон недоверчиво улыбнулся. С чего бы это старик вдруг взял его сторону?
— «...в таком случае общая цена составит примерно тридцать три миллиарда долларов, а с учетом долгов „Пенн-мар“ эта сумма вырастает еще на два миллиарда, что превращает сделку в крупнейший в истории тендер. Официальный представитель „Дюпон“ заявил, что в первое время „Пенн-мар“ будет продолжать действовать самостоятельно, но постепенно, шаг за шагом, войдет в состав финансовой империи „Дюпон“. Представитель признал, что у министерства юстиции США, с учетом требований антитрестовского законодательства, могут возникнуть возражения против слияния двух компаний, имеющих множество побочных деловых интересов, но добавил, что сейчас комментировать предполагаемые шаги министерства было бы преждевременно».
Вновь зазвонил телефон. Фэлкон приглушил звук телевизора.
Бартоломью поднял трубку.
— Минуту. — Он кивнул Фэлкону.
— Кто там?
— Бхутто.
Киран Бхутто возглавлял отдел по слияниям и укрупнениям в банке «Морган Стенли». Карьера, которую он сделал там после окончания Уортоновского колледжа двенадцать лет назад, вошла в легенду. Ему было сейчас тридцать восемь. Фэлкон, когда был сотрудником, а затем партнером в банке «Уинтроп, Хокинс и К°», порой выступал и в союзе с Бхутто, и против него.
Фэлкон схватил трубку и отошел к окну.
— Привет, Киран.
— Ну что, Фэлкон, как вы там? — Бхутто отличался исключительной приветливостью, как, впрочем, и все знакомые Фэлкону индийцы. Приветлив и чертовски умен.
— Спасибо, все нормально. — Фэлкону нравился акцент собеседника и еще то, что в разговоре он порой меняет порядок слов. — А вы?
— Да тоже вроде все путем. Слушайте, Фэлкон, не сомневаюсь, вы уже в курсе того, что «Дюпон» собирается приобрести «Пенн-мар».
— Да, мы тут только включили Си-эн-эн. Поздравляю. Немного же вам, ребята, понадобилось времени, чтобы отыскать «белого рыцаря».
— Работаем, работаем. Но в общем-то я звоню сообщить о том, что мой клиент, то есть «Пенн-мар», собирается разумно подойти к сложившейся ситуации.
— А чуть подробнее нельзя, Киран? Что значит «разумно»? — Фэлкон повернулся и посмотрел на присутствующих. Они не сводили с него глаз. Он вновь обернулся к окну. Итак, партия начинается. Бхутто и пяти минут не выдержал. Ему надо точно знать, как Фэлкон воспринял известие, чтобы прикинуть шансы противника на контрнаступление.
— Там понимают, что вы и ваши клиенты вложили в это дело немало энергии и времени. И хотят, чтобы вам воздали по справедливости.
— Чудесно, в таком случае пусть «Дюпон» отзовет свое предложение.
— Забавный вы малый, Фэлкон.
— В таком случае объясните, что вы понимаете под справедливостью.
— Мы готовы продать вам те сферы деятельности «Пенн-мар», которые покажутся вашим клиентам наиболее привлекательными. Что бы то ни было. Не знаю, европейский рынок, рынок по реализации каких-то особых продуктов. Сами решайте. Почему бы нам на следующей неделе не встретиться и не потолковать об этом? В понедельник, вторник — на ваше усмотрение.
— Моим клиентам нужно все.
— Фэлкон, но вам ведь известны возможности «Дюпон». К чему осложнять ситуацию? Берите кусок и радуйтесь жизни. А потом — по домам.
— Мы перебьем предложение «Дюпон».
— Его руководство настроено серьезно. Вам не победить. «Дюпон» последует за вами и всегда будет на очко впереди. Они полны решимости заполучить эту компанию. Вы подниметесь до восьмидесяти девяти, возможно, девяноста долларов за акцию. Все эти последние дни я считал и пересчитывал. Мне ведь известно, какие банки за вами стоят.
— А откуда взялся основной капитал, вам тоже известно?
На противоположном конце провода наступило молчание, и оно сказало Фэлкону все, что он хотел знать. Бхутто не до конца выполнил домашнее задание или, возможно, столкнулся с теми же препятствиями, что и он, Фэлкон, в своих неустанных поисках.
— Ну разумеется, известно.
— И откуда же?
— Вы что, за дурака меня принимаете? Хотите, чтобы я все свои карты раскрыл?
— Хоть страну назовите. Назовите страну, дающую основной капитал.
— Да идите вы к черту, с чего бы мне с вами откровенничать?
— Ладно, малыш, коль скоро у вас нет на этот счет ни малейшего представления, а для меня это никакого труда не составит, слегка намекну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48