– Я тебя предупреждала, но разве ты послушаешься! Ты приехала, движимая неправильными побуждениями, и посмотри, что из этого получилось!
– Ах, что ты можешь об этом знать? Разве тебе когда-нибудь приходилось чувствовать то, что чувствую я?
– Надо было держать себя в узде. Мужчина никогда не откажется от того, что ему предлагают. Такова уж его природа. Но теперь поздно говорить об этом. Однако нет худа без добра. Его дочь нуждается в нем больше, чем ты, что бы ты сейчас ни чувствовала. Пусть это послужит тебе утешением.
– Каким утешением? Уж не считаешь ли ты меня одной из твоих занудных, готовых к самопожертвованию святых?
Клодия словно наяву услышала возмущенное фырканье.
– И чем же ты пожертвовала? Разве он когда-нибудь говорил тебе, что ты для него представляешь нечто большее, чем мимолетное увлечение? Не говорил. Ты ему нравишься, это правда, но не более того.
– Ох, отвяжись! Ты очень любишь говорить «я тебя предупреждала».
В воздухе пронеслось очередное возмущенное фырканье, шелест одежд, и тень сестры Иммакулаты исчезла.
Последние дни стали настоящей пыткой. Опасаясь выдать себя, Клодия по возможности избегала Гая. Она загорала, каталась на водных лыжах, писала длинные письма друзьям и много плавала. По крайней мере она вернется домой в такой хорошей форме, в какой давно не бывала.
В последнее утро Клодия отправилась на такси в старый город Маскат. Водитель ей попался веселый, общительный. Он оказался хорошим гидом – показал дворец, фасад которого выходил на море, и две одинаковые сторожевые башни – Джалали и Мирани, – охранявшие его с двух сторон. Синие, как небо, голые скалы поднимались из моря, образуя естественную гавань.
Клодия осматривала с дамбы окрестности, а водитель тем временем покуривал сигарету, стоя рядом с ней.
– Вон там находится английское посольство. Англичане – большие друзья султана Куабуса и оманского народа.
– Надеюсь, – улыбнулась она.
Окинув прощальным взглядом море, Клодия подумала, что завтра окажется в совсем иной обстановке: серенькая, ветреная зимняя погода, унылые городские улицы, и настроение у нее, несомненно, будет под стать.
– Сестренка, почему вы такая печальная?
Клодия была готова провалиться сквозь землю от смущения, но, заставив себя улыбнуться, ответила:
– Это потому, что я вечером уезжаю.
– В таком случае приезжайте снова, insha'allah.
– Да, – сказала она. – Insha'allah.
Полет был утомительным, как это обычно бывает с ночными многочасовыми рейсами, но могло быть и хуже. Если бы они летели в переполненном салоне туристического класса, то Клодии, возможно, пришлось бы сидеть совсем рядом с Гаем и его плечо касалось бы ее плеча, его запах мучил бы ее, а его волосы могли бы прикоснуться к ее щеке, когда он задремлет.
Сейчас Гай спал, повернувшись к ней лицом, отделенный от нее проходом между рядами. Она не могла спать и не могла отвести от него взгляд.
Клодии вспомнилось, как Гай отдыхал рядом с ней после того, как они занимались любовью. Она вспомнила ощущение его тела рядом со своим, когда он обнимал ее одной рукой. Клодия вспомнила, как нежно провела пальцами по его груди, стараясь не разбудить его, вспомнила, как Гай во сне еще крепче прижал ее к себе, как она осмелилась притронуться к другим спящим частям его тела и как затряслась его грудь от сдерживаемого смеха.
На глаза навернулись слезы. Клодия осторожно выскользнула в туалет, чтобы прийти в себя, но бдительное око стюардессы заметило ее.
– С вами все в порядке?
– Все хорошо, – шмыгнув носом, сказала Клодия, заставив себя улыбнуться. – Думаю, у меня аллергия.
– У меня есть антигистамин, если желаете.
Если бы антигистамин мог помочь!
– Большое спасибо, надеюсь, все пройдет и без таблетки. – Получая багаж, Клодия чувствовала себя живым трупом. И, как назло, ее чемодан впервые в жизни появился на конвейере одним из первых.
– Позволь. – Гай решительно взял ее за талию и отодвинул в сторону, а сам снял чемодан с конвейера.
Сейчас их пути разойдутся. Ей хотелось, чтобы все побыстрее закончилось.
– Я, пожалуй, возьму такси и поеду. – Не снимая руки с талии Клодии, Гай вывел ее из толпы.
– Подожди, мы тебя подбросим домой.
– Нам не по дороге, я уж лучше пойду, – сказала она бодрым голосом, изо всех сил стараясь не показать, как ей плохо.
В его глазах появилась тревога.
– Ты не попрощалась с Аннушкой.
Клодия оглянулась через плечо и заметила, как Аннушка скрылась за дверью дамского туалета.
– Попрощайся с ней за меня. Я уверена, что она ждет не дождется, когда исчезнет ее «надзирательница». Я чувствую, что если не доберусь как можно скорее до дома, то потеряю сознание.
Она не лгала, Гамильтон и сам это видел.
– Думаешь, у тебя хватит сил пройти таможенный досмотр? – Впервые в жизни Клодии так отчаянно хотелось уйти и остаться одновременно.
– Ничего со мной не случится.
– Ну что ж, если ты так решила… – Гай извлек из внутреннего кармана пиджака сложенный чек. – Я произвел пересчет, – сказал он. – Ты заработала эти деньги.
Развернув чек, Клодия охнула от удивления.
– Гай, я не могу принять такую сумму!
На лице Гамильтона появилась та самая полуулыбка, которая всегда приводила ее в смятение.
– Я не собираюсь препираться с тобой по этому поводу, так что не надо создавать мне лишние проблемы.
Впервые за много дней Клодия вспомнила, с какой целью поехала с ним. Ей вспомнились бледные личики детишек, которые не знали, что яйца несут курицы или что бабочки появляются из гусениц.
Она обняла Гая и почувствовала, как горло перехватил нервный спазм.
– Спасибо, Гай. Обещаю, что деньги будут потрачены с пользой.
– Я это знаю. – Он тоже обнял ее и на несколько мгновений крепко прижал к себе так, что у нее перехватило дыхание.
Но все закончилось слишком быстро. Гай вновь обрел уверенный вид делового человека.
– Ну, беги, пока ты действительно не упала в обморок. – Он легонько похлопал Клодию по заду, как будто ставя на всем точку. – Спасибо за все. Береги себя.
– Ты тоже.
Клодия не оглянулась. Подталкивая тележку с чемоданом к конторке таможни, она почти ничего не видела от слез. Возле конторки ее схватила за локоть Аннушка.
– Почему ты не захотела подождать? – Она заглянула в глаза Клодии, и выражение ее лица резко изменилось. – Что случилось?
Утерев слезы дрожащими пальцами, Клодия изобразила на лице вымученную улыбку.
– Это твой отец виноват. Он был слишком щедр, и я растрогалась. Извини, Аннушка, но мне надо идти. Я устала до смерти. – Крепко обняв озадаченную девушку, она добавила: – Ты ему нужна. Присмотри за ним, – и не оглядываясь, почти бегом помчалась к конторке таможенного досмотра.
Погода была совсем не серенькой, – светило солнце, и было по-зимнему свежо. В такси Клодия взяла себя в руки.
Еще совсем рано… Кейт, наверное, крепко спит.
Однако когда Клодия открыла дверь, в квартире работал телевизор, и к подруге подбежала щеголявшая в одной ночной сорочке Кейт.
– Тебя и не узнать! Совсем коричневая.
– Зато красивая, разве нет? – Теперь, когда она была дома, притворяться стало легче. – А ты бездельничаешь?
– Не угадала. У меня опасная болезнь, так что не приближайся. А точнее, тонзиллит. Вчера у меня была очень высокая температура.
Хотя Клодии хотелось побыть одной, чтобы без помех предаться страданиям, она была очень рада снова видеть Кейт.
Пять минут спустя они уже сидели перед маленьким телевизором и пили кофе с тостами.
Портли, увидев Клодию, особой радости не проявил. Он все еще с трудом ковылял, не наступая на забинтованную лапу. Презрительно взглянув на хозяйку, он повернулся к ней спиной.
– Он все еще сердится, что тебя не было рядом.
– Портли всегда так себя ведет, когда я откуда-нибудь возвращаюсь. Дуется дня полтора, а потом приходит приласкаться и помириться.
В течение получаса Клодия рассказывала Кейт про отель, про дельфинов, акул и черепах, всячески избегая касаться деликатных тем. Подруга время от времени прерывала рассказ восклицаниями «Жуть!» или «Кошмар!».
Когда закончились «международные новости», Кейт поведала Клодии новости местные: у Питера-Надоеды появилась подружка. Как ни странно, она не дурнушка. Трудно сказать, что девушка в нем нашла. Правда, о вкусах не спорят: может быть, ей нравится, когда ее лапают потными ручищами.
Неожиданно сменив тему, Кейт сказала:
– Надеюсь, ты не будешь возражать против того, что Пол переехал ко мне. Я имею в виду, насовсем.
– Почему? Ведь у него есть своя квартира!
– Это так, но… – Кейт явно засмущалась. – Пару недель назад он дал объявление о ее продаже, и мы подумали, что она продастся не скоро, но сразу же подвернулся покупатель, который готов выложить деньги. Все произошло очень быстро… Свои пожитки он сдал на хранение, а сам…
Клодия все еще не понимала причины.
– Но у него была чудесная квартира! Зачем он ее продал? – Кейт заерзала в кресле.
– Дело в том, что мы с ним собираемся купить общее жилье. Дом. Мы подумали, что будет проще сначала продать квартиру, чтобы не терять времени. Ты ведь не возражаешь, что он сюда переехал, а?
– Конечно, не возражаю. Он мне нравится.
– Мы не будем спешить с покупкой дома, – торопливо продолжала Кейт. – Я заблаговременно предупрежу тебя.
Все это звучало весьма неубедительно, и Клодии показалось, что лучшая подруга покидает ее, когда ей плохо, сыплет соль на раны.
Кейт ее покидает.
Эта мысль наполнила Клодию чувством такой безысходности, что логически вытекавший из всего предыдущего вопрос не сразу пришел ей в голову.
– Если вы покупаете общее жилье, значит, вы намерены…
– Нам эта мысль приходила в голову, – смущенно сказала Кейт. – Только это будет не сразу, и мы не хотим устраивать никакой пышной церемонии. Ты ведь знаешь, что захотела бы устроить моя мать: венчание в соборе Святого Павла в присутствии не менее пятидесяти миллионов родственников! Мы решили сбежать на Ямайку или еще куда-нибудь и там обвенчаться в присутствии парочки приятелей. Ты не откажешься быть подружкой невесты?
– Ох, Кейт! Только попробуй обойтись без меня! – Рискуя заразиться, Клодия обняла и крепко расцеловала подругу.
– Пол отличный парень. Я искренне рада за тебя.
– Я тоже за себя рада, – призналась Кейт.
После этого Клодия имела полное право пустить слезу, не вызывая подозрений. Кейт и сама к ней присоединилась.
– Мы, наверное, стареем, – фыркнула она, утирая слезы. – Делаемся слезливыми и сентиментальными.
Ох, если бы только из-за тебя глаза у меня были на мокром месте!
В конце концов Клодия даже обрадовалась предстоящей встрече у тетушки Барбары, несмотря на присутствие там Райана. Это отвлечет ее от щемящей сердечной боли, да и с родителями она давно не виделась. Правда, даже поездка в аэропорт Хитроу, чтобы встретить родителей, бередила незатянувшиеся раны.
Еще не успели они покинуть здание аэропорта, как зоркий глаз Маргарет Мейтленд заприметил, что с дочерью что-то происходит.
– Ты что-то плохо выглядишь, – сказала она, когда Клодия бросала монетки в счетчик, расплачиваясь за парковку. – Может быть, тебе не хватает витаминов?
Единственный витамин, который мне нужен, называется «Гай».
– Мама, о чем ты говоришь? Я загорела, как никогда!
– Можно загореть, но плохо выглядеть, дорогая. У тебя под загаром лицо бледное и осунувшееся.
– Не выдумывай, Мэг, – миролюбиво сказал отец. – На мой взгляд, девочка выглядит превосходно.
– Я бы этого не сказала, Ричард. Мужчины никогда не замечают таких вещей.
Ее родители авитаминозом явно не страдали. Мать выглядела значительно моложе своих лет. Волосы у нее были почти того же оттенка, что и у дочери, и хотя со временем потускнели, но пока не поседели; на лице почти не было морщин. Отец загорел и был в хорошей форме благодаря ежедневной игре в гольф.
Клодия свернула на дорогу М-25, так как они решили сразу отправиться в Дорсет. Погода стояла солнечная, было свежо. Голые ветви деревьев четко вырисовывались на фоне голубого неба. Мать сидела на переднем сиденье и говорила за двоих.
– Наверное, ты собираешься сменить машину, дорогая? Эта уже старенькая.
– Не очень.
– Все равно лучше приобрести новую. Может быть, когда ты начнешь работать на новом месте…
– Возможно. – Клодия действительно собиралась это сделать, – купить что-нибудь этакое сверкающее и резвое, с изумительным запахом нового автомобиля…
– Барбара говорила, что Райан купил изумительную новую машину.
О Господи. Начинается.
– Машина не новая, – подал голос отец с заднего сиденья. – Уверен, что этот дуралей быстро обмотает ее вокруг фонарного столба, не дав состариться.
Спасибо, папа.
– Я имела в виду, что машина новая для него, дорогой. В любом случае Райан ею очень доволен. Барбара рада, что он не потратил слишком много из наследства старой Флоры на покупку какой-нибудь модной машины.
– Может быть, он взялся за ум. Пора бы, – ответил отец.
Клодия выругалась про себя, когда какой-то придурок в гоночной машине, который уже давно висел у нее на хвосте, засигналил ей фарами. Центральная полоса была забита машинами, и она никак не могла уступить ему дорогу.
– Как повезло Райану, что Флора оставила ему столько денег, – продолжала мать. – Разделила наследство поровну между ним и его отцом, хотя Тед и Барбара и без того в деньгах не нуждаются. Тед у Флоры единственный родственник. Ей было около девяносто, и она всегда была со странностями, как говорит Барбара. Боялась уезжать из дома, а они не имели возможности часто навещать ее. Поэтому, когда Тед получил от нее весьма бессвязное письмо, а Райан как раз собирался в Шотландию на ралли или что-то в этом роде, они попросили его заехать к ней и справиться о здоровье.
Нахальный парень в гоночном автомобиле снова замигал фарами и приблизился на расстояние трех футов к заднему бамперу машины Клодии.
– Что этот сопляк делает? – пробормотала она. – Неужели не видит, что я не могу его пропустить? – Как только в веренице машин впереди появился просвет, сопляк рванул вперед. Когда он проносился мимо, Клодия одними губами произнесла «идиот!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44