И к этому времени у Элси был уже готов горячий завтрак. Я и сейчас рано поднимаюсь, привычка.
Представив себе Стетсона в заношенных джинсах и фланелевой рубахе поедающим гигантский завтрак из блинчиков и яичницы с беконом, Шанель улыбнулась.
– Что, с этим Ферментом куда-нибудь ходили?
– С ним. Он пригласил меня на прием к Ллойду Хамильтону.
– Этот тот малый, что без умолку болтает о лошадях?
Должно быть, такой девочке, как вы, было там безумно тоскливо?
Шанель собралась было возразить, но передумала, потому что и Хамильтоны, и их гости – публика действительно скучная. А финал вечера и вовсе ее разочаровал. До постели у них с Лэйрдом дело все так и не доходило, и вчерашняя любовь свелась лишь к нескольким поцелуям взасос да пыхтению с его стороны. В чем тут загвоздка? Слишком уважает ее, что ли?
Или гормоны не те? На гомика Лэйрд не похож, хотя и такой возможности в Сан-Франциско никогда нельзя исключать.
Шанель почувствовала, что Стет ждет ответа, и улыбка его ей не понравилась.
– Ну почему же, я прекрасно провела время, – бодро проговорила она.
– Ну, меня-то не обманешь. Этот Лэйрд Фермонт… Знаете, он всегда напоминает мне перетренированную скаковую лошадь. Формы безупречные, но годится только на короткие забеги. На ферме, да еще если работа тяжелая, не продержится и недели. Ну а вы… вы рассчитаны на длинную дистанцию.
Хорошая порода – ирландская.
Можно было бы, конечно, напомнить Стету, что это он прокладывает своей жене путь в мир Хамильтонов, но Шанель в этом удовольствии себе отказала. Вместо того она просто улыбнулась и пробормотала что-то в том роде, что ей надо бежать – дела.
Шанель вышла из кабинета и, сердито цокая каблуками по тротуару, направилась к подземному гаражу, где оставила машину. Думала она о том, до чего же все непоследовательны и лицемерны. С чего это Стетсон напустился на Лэйрда?
Может, сам под нее клинышки подбивает? Если так, то его ждет разочарование. Она не из тех разведенок, кому не терпится прыгнуть в любую постель. В настоящий момент свои сексуальные нужды она удовлетворяет вполне – и без шума.
Есть некто Джонни Листер, двадцатичетырехлетний профессиональный теннисист, мужчина вполне презентабельный, его иногда даже, когда кто-нибудь из партнеров не пришел, приглашают составить компанию членам Бэрлингтонского клуба, где он, собственно, и работает. А в постели он вообще на высоте, чем и объясняется ее интерес к этому малому.
А со Стетом у нее ничего не будет, если, конечно, это у него на уме. Роман с ним – это лучший способ сделаться притчей во языцех, а заодно и потерять его уважение. Да впрочем, вряд ли его так уж и интересуют постельные дела. На вид он настоящий женатик, а если уж и потянет налево, выбор наверняка падет на кого-нибудь вроде его пухленькой секретарши, которая так строго оглядела Шанель, когда она входила к Стету.
Ладно, если он и изменяет жене, не ее, Шанель, это дело.
Стета послало ей само небо. Счета ее исправно оплачиваются, на повседневные расходы вполне хватает, а если обещанные премиальные окажутся приличными, то и отложить что-нибудь удастся. Благодаря щедрости Стета она вполне способна вести светскую жизнь. Конечно, Элси не подарок, но все это останется позади, стоит только Лэйрду сделать предложение.
Ну а пока главное, что денег ей хватает, и Лэйрд по-прежнему с ней. Только что он так тянет? И как бы его подтолкнуть?
* * *
Лишь в марте, через полгода после того как они начали встречаться, Шанель удалось затащить Лэйрда в постель. Эту операцию она спланировала тщательнейшим образом, и все прошло как надо. Они возвращались с нешумного ужина в Саусалито, на самой вершине холма, и, когда Шанель пригласила Лэйрда выпить чего-нибудь на прощание, он охотно, как ей показалось, согласился.
В гостиной горела единственная лампа, по углам залегли тени, музыка звучала романтическая, но не чересчур, а налила она Лэйрду от души. Сбросив туфли и уютно устроившись рядом с Лэйрдом на диване, Шанель ухитрилась подсунуть ему ногу под бедро. Какое-то время они просто потягивали напитки и дружески болтали о только что закончившемся ужине – «Было очень мило, не правда ли?» – а также о скандальчике, разгоравшемся в политических кругах города. Увидев, что Шанель зевает, Лэйрд начал было подниматься, но она мягко удержала его, заметив, что вовсе не хочет спать.
Он вновь уселся на диван и обнял ее за плечи. Шанель уронила голову ему на грудь.
– Чудесный получился вечер, – прошептала она. – Знаете, Лэйрд, мне всегда так хорошо с вами.
Он поцеловал ее, она тесно прижалась к его широкой груди, давая почувствовать все свои округлости. Он растрепал ей волосы и опустил руку на шею. Шанель предельно расслабилась, молчаливо приглашая его к продолжению.
Ласки его возбуждали сильнее, чем она предполагала, а когда рука сдвинулась с затылка на грудь и далее, проделав необходимые манипуляции с юбкой, на обнаженное бедро, все сомнения относительно сексуальной ориентации Лэйрда рассеялись окончательно.
Хотя обычно возбуждалась Шанель быстро и доходила до кондиции без особых приготовлений, сейчас она и сама удивилась, как сильно хочет этого мужчину. Он прижался к ее груди, и у Шанель прямо голова закружилась от торжества и чувственного влечения. Несколько минут спустя, когда Лэйрд поднялся и посмотрел ей прямо в глаза, стало ясно, что он готов к продолжению.
– Куда пойдем? – хрипло спросил он.
Она повела его в спальню, выдержанную в ее любимых голубых и золотистых тонах. Из комнаты еще не выветрился аромат ее духов. Шанель прилегла на пуховое одеяло, покрывавшее всю кровать. Лэйрд принялся раздевать ее, и сразу стало ясно, что любовник он опытный. По глазам было видно, что ее пышные формы приятно удивили его. Одетой Шанель выглядела даже худенькой – уж слишком тонкая костъ!
А стоило раздеться – воплощенная женственность, каковую она использовала всю свою сознательную жизнь.
Как скоро обнаружилось, сходный контраст был свойствен и Лэйрду. В безупречном своем костюме он выглядел элегантно, но, пожалуй, чуть изнеженно. Но под одеждами скрывалось сильное мускулистое тело зрелого мужчины. Еще одно очко в его пользу. А уж любовником он оказался – лучше не бывает. Любовная игра настолько возбудила Шанель, что она чуть сразу же и не кончила. А надо было сделать так, чтобы Лэйрду было хорошо, вот и пришлось думать во время ласк о чем-то постороннем.
И все равно долго продержаться не удалось. Шанель достигла пика, когда Лэйрд еще только лениво поглаживал ее тело. Спина у нее против воли выгнулась, и она так и вцепилась ему ногтями в спину. А когда он полностью слился с ней и изо всех сил сжал бедра руками, она и вовсе сделалась, как кисель.
А Лэйрд был ненасытен, все не отпускал ее, и вот она кончила снова. Наконец и он обессилел.
Шанель блаженно свернулась подле него, слишком изможденная, чтобы хоть слово произнести.
– Хорошо, – с трудом выговорил он. – Ты была просто великолепна, – А чего же ты ждал так долго? – спросила она, почесывая его густо поросшую волосами грудь… «А мягкие-то какие, – подумала Шанель, – прямо как мех норки». – И сама улыбнулась сравнению.
– Потому что у меня тогда был другой роман. А я не любитель оркестрового исполнения.
– Был?
– Был. Сейчас все кончено. По-моему, к обоюдному удовольствию.
– Вот уж в это поверить трудно. Какая же женщина откажется от тебя по собственной воле?
– Спасибо, конечно, – Лэйрд поцеловал ее и приподнялся на локте, – но ведь я не Дон Жуан. И многие женщины находят меня большим занудой.
– Вот и дуры, – припечатала Шанель. – Да ведь ты же настоящий… в общем, мне так хорошо, что я, как кошка, урчать готова.
– Вот и лежи себе, а я запомню тебя на этой большой белой постели с надутыми губками и сонными глазками.
– Уходишь?
– Да, пора. Завтра позвоню, только не с самого утра, и, если свободна, можно поужинать у меня. Только ты да я, и никаких тебе приемов, вернисажей или благотворительных вечеров.
Шанель улыбнулась. Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить, получается даже лучше, чем она задумывала.
– Чудесно. Буду ждать звонка и ужина вдвоем.
– У Мэри и Роберта завтра выходной, так что столом займусь сам. Но готовить я умею. – Лэйрд наклонился, поцеловал ее и вышел.
Шанель перевернулась на спину и только что в ладоши не захлопала. Дело сделано. Какая рыбина на крючке, ну, скажем, почти на крючке. Осталось только получить предложение руки и сердца, но это уже чистая формальность. Теперь Лэйрду никуда не деться. Еще одна такая ночь любви, и он из рук у нее будет есть.
Шанель подняла левую руку и полюбовалась на жемчужное кольцо на среднем пальце. Скоро на его месте появится бриллиант, да еще какой. Завтра вечером она о своем удовольствии думать не будет, но уж сумеет Лэйрда заставить почувствовать, что он умирает. А скоро Шанель Деверю станет миссис Лэйрд Фермонт. Пожалуй, стоит даже свадьбу устроить в июне, чтобы было, как у невест, впервые выходящих замуж.
Ну а там можно будет разобраться с этими сучками. Как услышат, описаются. Вот здорово будет посматривать на них сверху вниз да одергивать при случае. Они это заслужили. Как вспомнишь, через что ее заставили пройти… Теперь ее черед, и уж она выдаст им по полной программе.
Шанель уснула с улыбкой на губах. А назавтра, после долгих любовных объятий, потребовавших от Шанель всего ее мастерства и опыта, Лэйрд сделал ей предложение. Потом Шанель подумалось, что на фоне только что прошедшей сцены прозвучало оно как-то очень по-деловому, но грех жаловаться.
Предложение есть предложение, и, поскольку без крайней необходимости Шанель рисковать не любила, она передумала насчет июня и сдвинула свадьбу на конец мая.
Не стоит оставлять мужчине слишком много времени на размышления.
Глава 30
Ферн все тщательно продумала. Видно, было в ней что-то макиавеллиевское, потому что нравилось воображать себя пауком, которому в паутину попалась особенно жирная муха. Лэйрда Фермонта беспомощной мухой, конечно, не назовешь. Подобно большинству известных Ферн богачей, он был наделен комплексом победителя. Помимо богатства, доставшегося по наследству, Лэйрди сам был удачливым бизнесменом, из чего следовало, что на мякине такого воробья не проведешь. С другой стороны, и Ферн, несмотря на свой юный возраст, умела обращаться с мужчинами, а уж в этом-то случае она провела и большую подготовительную работу.
У Лэйрда не только денег куры не клюют, он еще и человек совестливый, что вообще-то не характерно для людей его положения. Стоит только ей, семнадцатилетней дочери его любовницы, заманить Лэйрда в постель, как все остальное приложится. И между прочим, она с тринадцати лет имеет дело с мальчишками, так почему с ним должно быть не так, как с другими, просто потому, что он старше?
А какая добыча для того, кто хочет прожить всю жизнь в роскоши! Это не говоря уж о мести – сладко будет наказать Шанель за все: за равнодушие, за небрежение.
В качестве необходимого элемента план включал установление добрых отношений с матерью; на выходные, стало быть, надо приезжать домой. Памятуя о том, как они годами собачились друг с другом, Ферн сейчас терпеливо обхаживала мать.
Это было нелегко. «Не старайся обдурить хитреца» – таково одно из любимых присловий Шанель, и к ней самой оно относилось в полной мере. Уж она-то умела плести интригу и сразу замечала, если кто другой занимается тем же. Поначалу она просто терпела Ферн дома, но постепенно, когда та начала охотно помогать с готовкой, уборкой и другими домашними делами, которые Шанель просто-таки ненавидела, стала даже ожидать ее воскресных визитов.
Вечерами, когда Лэйрд заезжал за матерью, Ферн встречала его вполне дружески, всячески избегая любых двусмысленностей. И за одеждой она сейчас следила особенно тщательно. Ничего откровенно вызывающего: просто джинсы в обтяжку, вполне обыкновенные свитера, да только бюстгальтера под ними не было, и колготками Ферн тоже пренебрегала.
А уж косметика – вообще нечто. Дожидаясь, пока Лэйрд заедет за матерью, Ферн запиралась у себя в комнате и слегка подрумянивала щечки да губы – ни дать ни взять школьница, которая вот-вот превратится в женщину. Шанель как-то говорила ей, что такие вещи особенно действуют на мужчин в определенном возрасте.
Что Лэйрду она нравится, это ясно. Он поддразнивал ее расспросами о поклонниках, отпускал преувеличенные комплименты, хотя все это говорилось таким тоном, что нельзя не понять: как женщину он ее не воспринимает – пока не воспринимает.
Теперь, когда антипатия между ней и матерью не проявлялась открыто, Ферн с некоторым удивлением обнаружила, что с Шанель в общем-то вполне можно иметь дело. У нее довольно острое чувство юмора, она часами, и при этом совершенно неназойливо может говорить о всяких «женских штучках», никогда не пытается подстроиться под возраст дочери, не говорит на молодежном сленге, а этого у взрослых Ферн просто не переваривала.
Как ни странно, Шанель с интересом выслушала в кратком изложении историю взаимоотношений дочери со снобами из Бэрлингтонской академии. Она даже и сама разговорилась, вспомнив, что тоже была аутсайдером среди «своих». На какое-то время Ферн даже почувствовала к матери искреннюю симпатию.
Но длилось это недолго. Союзником Шанель представить себе нельзя, она – враг. Это умная женщина. Она знает, как вертеть людьми, но фраза насчет хитрецов имеет и обратную силу. За все совершенные грехи мать заслуживает того, чтобы Лэйрд достался еще более умной женщине, то есть ее собственной дочери. И вообще-то она лишь следует совету матери – выходи за богатого.
Только Ферн приготовилась сделать очередной шаг, как мать словно подтолкнула ее, сообщив, что Лэйрд сделал ей предложение. Официальное объявление о помолвке последует на ежегодной встрече, которую Лэйрд устраивает в честь своих друзей в апреле. А поженятся они месяц спустя и куда-нибудь уедут.
– Куда именно, понятия пока не имею, – добавила Шанель. – Лэйрд такой романтик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73