Он был абсолютно уверен, что полностью выбил из нее дух, поэтому даже не позаботился заткнуть рот кляпом. Из последних сил, собрав остатки-мужества и самолюбия, Глори открыла-таки рот и закричала что было мочи.
Бадди выругался и дал ей такую затрещину, что она сознание едва не потеряла. Сил осталось только на то, чтобы повернуть голову и впиться ему зубами в руку.
Последнее, что она запомнила, – шаги на лестнице, ведущей к ее спальне. Кто-то – хозяин или хозяйка – услышал крик и отправился посмотреть, что происходит.
Глава 27
Рядом почудилось какое-то движение, раздались невнятные звуки, но перед глазами колыхалось серебристо-серое марево – ничего не разглядишь. Глори закрыла глаза и вновь погрузилась во тьму В сознании мелькали смутные образы, да так стремительно, что и задержаться ни на одном не удавалось.
Но это, может, только к лучшему – обрети они четкость, и соткалась бы картина сплошного ужаса. Туманную мглу прорезал острый запах, то ли лекарства какого-то, то ли спирта.
По краям сделалось светлее, и Глори увидела спокойное лицо незнакомой пожилой женщины.
– Добро пожаловать, – сказала незнакомка.
Сознание отметило сразу несколько вещей. Она лежит на кровати. На женщине белый халат. Все тело болит.
Наверное, Глори застонала, потому что женщина участливо склонилась над ней.
– Ну-ну, все в порядке, здесь вы в безопасности. Это больница. Досталось вам крепко, но, к счастью, ничего страшного. Кости да кожа целы, только губа рассечена. Сейчас дам лекарство, и боль пройдет.
Глори кивнула, говорить она не могла. Нахлынули, заслоняя все остальное, воспоминания: искаженное яростью лицо Бадди… злобный взгляд… огромные кулаки, обрушивающиеся на нее, как паровой молот… тяжесть его тела…
Из горла Глори вырвался сдавленный хрип. Она попыталась сесть. Сестра мягко опустила ее назад, на подушки.
– Нет-нет, не надо. Будьте умницей, полежите. И ничего не бойтесь – ваш муж, насколько я знаю, в камере…
– Бывший муж, – с трудом выдавила Глори. – Мы в разводе.
– Тем хуже для него. Не будет дурацкого оправдания, будто, мол, нельзя изнасиловать собственную жену. Надеюсь, свои двадцать лет он получит.
Это было настолько неожиданно, что Глори снова потеряла дар речи. Сестра потрепала ее по плечу:
– Вам повезло, хозяин услышал крики и как следует отделал вашего бывшего еще до появления полиции.
– Кто, мистер Санторини? Но ему же под шестьдесят, а Бадди профессиональный спортсмен.
– А ваш хозяин бывший морской пехотинец – так полицейские сказали. Вот почему с вашим Бадди он справился запросто. Медсестры должны быть беспристрастными, но, признаюсь, я рада, что его привезли не сюда, а отправили прямиком в тюрьму.
Глори засмеялась и тут же болезненно поморщилась – сильно саднила губа.
– Не подумайте, что я спятила, – сказала Глори, встретившись с подозрительным взглядом сестры. – Просто, удивилась.
– А что, медсестры тоже люди, хотя бы отчасти. По мне, нет ничего хуже, когда какой-то урод бьет женщину. Между прочим, может, позвонить кому-нибудь хотите? Родственникам или приятелю? Только скажите, я все сделаю.
Глори задумалась. Естественно было бы позвонить матери и сестрам, но стоит ли им рассказывать всю эту историю?
Наверняка ведь скажут, что сама виновата. А мать будет уговаривать не подавать в суд на Бадди. А вот босса уведомить следует, иначе без работы можно остаться. Отсюда вопрос: как долго ее здесь продержат и насколько плохо она. выглядит?
– А зеркало можно попросить?
– Зеркало? А, ясно. Да, конечно, сейчас принесу. Но сначала – таблетки.
Глори послушно проглотила несколько маленьких белых шариков. Дождавшись, пока сестра выйдет из палаты, она попыталась оценить причиненный ей ущерб. Болело все тело, но ведь сестра сказала, что кости целы. Если лицо более или менее в порядке, можно будет через несколько дней выйти на работу. Неожиданно глаза налились слезами. Как она гордилась своим новым обликом! Ну что ж, не зря говорят, что тщеславие наказуемо.
Через несколько минут, когда сестра принесла карманное зеркальце, Глори увидела, что на левой скуле красуется огромная багровая ссадина, губы распухли – на них даже положили примочки, – а шея покрыта красными пятнами. Глори тяжело вздохнула и уронила зеркальце на кровать.
– Вы и глазом моргнуть не успеете, как эти ссадины заживут, – заметила сестра. – На самом деле это не так страшно, как выглядит, просто у вас кожа светлая. Скажите спасибо, что ничего серьезнее рассеченной губы нет. И все-таки кому дать знать о том, что случилось? Ваш хозяин, похоже, совсем не в курсе ваших дел.
– Позвоните, пожалуйста, моему боссу. Его зовут Расе Хоган. – Глори продиктовала номер телефона «Горячих булочек» и, уловив сочувствие в глазах сестры, добавила:
– Да, еще можно связаться с Дженис Мурхаус. Ее номер есть в справочнике, она живет в Пало-Альто. А уж Дженис даст знать всем друзьям.
Ближе к полудню принесли корзину цветов. Набор весенний – тюльпаны, маргаритки, нарциссы. Цветы Глори дарили первый раз в жизни, так что она попросила сестру поставить их на столик подле кровати, чтобы в любой момент было видно.
На карточке значились имена всех членов группы поддержки, но, поскольку почерк был один и тот же, ясно, что цветы посылала одна Дженис. Не важно. Они украшают палату и гонят прочь демонов.
А демоны были, и еще сколько. Один – страх. Никогда еще не было ей так больно, хотя и Бадди раньше, случалось, поколачивал, и мать, и соседские ребята из тех, что постарше, и даже материнские сожители.
Затем – стыд и отвращение к самой себе за то, что так бездарно вела себя. Начать с того, что не следовало привязывать Бадди к кровати и стегать его собственным ремнем. А то она не знает, что у мужчин – своя гордость. Но уж коль скоро дело сделано, то хотя бы дальше надо было быть поосторожнее. Если не позволить застичь себя врасплох, можно было бы убежать или хотя бы сразу позвать на помощь.
И наконец, еще одно. Раньше, даже, когда совсем туго становилось, Глори бывала довольна собой. Теперь ее унизили, и чувство слабости и беспомощности было непереносимым.
У двери раздались чьи-то голоса. Открыв глаза, Глори увидела, что в палате полно женщин. Ариэль, Шанель, Стефани, Дженис – вся компания явилась.
Лица никак не попадали в фокус – оказалось, Глори плачет. Яростно вытерев слезы, она обнаружила, что не одна здесь такая плакса. Даже у Шанель глаза подозрительно блестели.
А уж от нее-то этого никак нельзя было ожидать…
– О Боже. – Глори потерла нос рукавом больничного халата. – Вы что, хотите затопить всю палату?
Все заговорили разом. Глори, отыскав бумажную салфетку и как следует высморкавшись, кратко пересказала, что произошло, особо упирая на доблесть хозяина – бывшего морского пехотинца, который в одиночку справился с Бадди.
– Жаль только, что я этого не видела, – добавила Глори, – к тому времени совсем вырубилась.
– Ничего серьезного? – Голос Дженис прозвучал так участливо, что Глори впервые почувствовала настоящую привязанность к этой женщине.
– Да нет, разве что гордость пострадала. «Интересно, про изнасилование они знают?» – подумала Глори. – Через день-другой выпишусь. Только вид у меня, наверное, ужасный.
Это был не вопрос – Глори и сама прекрасно знала, как выглядит, но, вероятно, не все это поняли. Во всяком случае, Ариэль отвела глаза, а Дженис смущенно пробормотала:
– Не надо об этом думать сейчас. Главное, поправляйтесь скорее.
– На лице у вас ссадины, но ничего, через пару дней и следа не останется, – сказала Стефани. Глори с любопытством посмотрела на нее: странно что-то звучит голос, да и лицо необычно бледное.
И только Шанель высказала то, что было у всех на уме:
– Да, видик тот еще. На работу вам скоро не вернуться.
Паршивое дело.
Это уж точно. Приходится думать не только о больничном счете – медицинской страховки у Глори не было, – но и о том, что двухнедельной зарплаты как не бывало. Действительно, паршивое дело.
– Спасибо, что пришли, – сказала она. – А цветы просто замечательные.
– Как быстро распустились, – заметила Дженис, бросив беглый взгляд на букет.
Разговор перешел на другое – праздная болтовня, которую Глори обычно переносила с трудом. Но теперь она вдруг узнала, что и в такой беседе есть свой смысл. Как бы то ни было, это намного лучше, чем шаг за шагом пересказывать всю историю, чего наверняка потребовала бы семья.
В общем, Глори чувствовала себя с этими женщинами на удивление легко, особенно если иметь в виду, в какое месиво превратилось ее лицо. Может, дело просто в том, что они пришли ее навестить? Такое участие важнее, чем небольшие подарки, которые они начали распаковывать, хотя вообще-то к таким вещам Глори была далеко не равнодушна.
Каждый подарок был к месту и каждый завернут в красивую бумагу и перевязан разноцветными лентами, можно подумать, что им известно, как она любит, когда коробки распаковывают прямо при ней Ариэль принесла духи и пудру. На вкус Глори, слишком пахучие, но все равно она непременно и надушится, и напудрится. От Стефани – коробка шоколада, которую Глори немедленно пустила по кругу, но только раз: остаток она приберегла для себя, полакомится, когда останется одна.
Самый практичный подарок был от Шанель: шампунь, мыло, зубная паста и щетка. Наконец, Дженис вытащила стопку бумаги с виньетками в восточном стиле, ручку и набор почтовых конвертов с марками.
Пока Глори с удовольствием перебирала подарки, время посещений закончилось. Ариэль, которая во время встречи и пары слов не сказала, легонько поцеловала Глори в щеку. Ее примеру последовали остальные. Глори была смущена, но и обрадована.
Но когда все ушли, заговорил здравый смысл: не стоит так уж хлопать в ладоши, наверняка кто-то, скорее всего Дженис, организовал этот визит, потому что так принято. И все равно приятно.
Глори еще раз перебрала все подарки, потом отправила в рот очередную шоколадку. А что, лучше, чем на Рождество, подумала она, хотя эти несколько сувениров дались ей, прямо скажем, нелегко.
Через некоторое время появился еще один букет, на сей раз белые гвоздики от четы Санторини. В приложенной записке говорилось, чтобы она ни о чем не беспокоилась, за квартирой они присмотрят, а завтра зайдут навестить. Глори попросила сестру и эти цветы поставить на тумбочку у кровати.
Вечером появился еще один посетитель. Глори дремала, и разбудило ее чье-то негромкое покашливание. Она испуганно открыла глаза и, увидев Стива Голдена, с облегчением вздохнула.
– Извините, что напугал вас.
– Вовсе не напугали. Просто я удивилась.
– Ладно-ладно, вы у нас девочка сильная, а взбучка, что задал вам этот неандерталец, – всего лишь легкая забава.
И все-таки сейчас, увидев у кровати мужчину, вы, признайтесь, испугались.
– Не в чем мне признаваться. Не надо судить меня по этим куколкам Барби, которые вам так нравятся.
– С чего это вы решили, что они мне нравятся?
– А теперь кто врет? Я же своими глазами видела, как они увиваются вокруг вас в клубе. Прямо тошно делается.
– Так-так. Следите, стало быть, за мной. Очень интересно.
Глори тряхнула головой, и тут же затылок пронзила острая боль. Стив подошел поближе, и улыбка медленно сползла с его губ. Хорошо хоть, что ему хватило ума промолчать. Движением циркового фокусника Стив извлек откуда-то из-за спины букет алых роз в целлофановой обертке. Чувствуя, что краснеет, Глори спрятала лицо в цветах.
– Спасибо, – смущенно сказала она. – Совсем не обязательно было… и как вы вообще узнали, что я попала в больницу?
– Вас не было на утренних занятиях по аэробике, ну и я позвонил. Трубку взяла хозяйка, она все мне и рассказала. – Стив несильно сжал ей руку. – Право, Глори, мне ужасно жаль. Я чувствовал, что вас что-то донимает, только и в голову не приходило, что это как-то связано с мужем.
– С бывшим мужем. Мой хозяин отделал его, как Бог черепаху, – с явным удовлетворением добавила Глори. – Сейчас он в тюрьме, по крайней мере мне так сказали.
– И вы собираетесь подать на него в суд?
– Я еще не решила, – неуверенно ответила Глори. – Вообще-то надо бы, но, по чести говоря, я сама напросилась.
Самолюбие его задела крепко, так что отчасти – вина моя собственная. Из этого не следует, конечно, что он заслуживает прощения. – Глори посмотрела Стиву прямо в глаза. – Ведь он изнасиловал меня. По полной программе отделал.
– О Боже. Да ведь если вы спустите дело на тормозах, это животное снова появится на улицах. Вам нужна защита…
– Ничего, сама о себе позабочусь.
– Как вчера вечером? Не глупите. И не надо себя ни в чем винить. Что бы вы там ни сделали, его поведение оправдать нельзя.
– Даже если я его пьяного привязала к кровати и врезала ремнем по самому чувствительному месту? – сухо осведомилась Глори.
– Даже в этом случае, – поморщившись, ответил Стив, Он придвинул стул поближе к кровати, сел и обвел взглядом палату, задержавшись на цветах и горке сувениров. – Хорошо, что вы одна в палате. – Он кивнул на пустовавшую койку.
– Еще лучше, если бы я могла заплатить за нее. – Глори разгладила простыню, скомкавшуюся у нее под подбородком. – На самом деле, если бы у меня в сумочке не нашли карточки медицинского страхования на имя миссис Бадди Причетт, выписанной еще тогда, когда Бадди играл за «Биз», сразу бы отправили в Центральную городскую клинику. Но когда выяснится, что страховка давно просрочена, они у меня правую руку в залог возьмут, прежде чем выпустят отсюда.
– Бадди Причетт, – присвистнул Стив. – Был вроде такой звездный мальчик, в бейсбол за школьную команду играл. Это он, что ли, и есть?
– Ну да, только в профессиональной команде у него не заладилось.
– И он все свои неудачи выместил на вас?
– Вообще-то опорой я ему была неважной, – поежилась Глори. – В то время у меня своих забот был полон рот, как бы и не до него было. Поэтому-то, – внезапно решилась она, – я и не буду подавать на него в суд. Если, конечно, он оплатит больничные счета.
– И все? Вы что же, собираетесь махнуть рукой и сделать вид, что ничего не было?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73