– Он бросил в нее свои брюки. – Ты мне за это заплатишь! – Пригвоздив руки Джуно к земле, он начал щекотать ее. Девушка извивалась и визжала.
– Перестань! – задыхаясь от хохота, закричала она. – Да перестань же, я не шучу!
– Проси прощения!
– Прости.
– Скажи, что любишь меня.
– Я тебя люблю.
Он перестал щекотать ее.
– Повтори еще раз.
– Я люблю тебя. – Вцепившись в Шепа, Джуно потянула его к себе.
В то лето в репертуаре Окгемптонского драматического театра были «Как вам это нравится?», «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» Стоппарда, «Оглянись во гневе» Джона Осборна и «Как важно быть серьезным» Оскара Уайльда Джуно еще никогда не работала с таким напряжением. Отвечая за декорации и освещение, она стремилась сделать все как можно лучше, вкалывала по пятнадцать часов в сутки и вставала с первыми лучами солнца. Редкие свободные минуты Джуно проводила на репетициях.
Актерский состав подобрался сильный. Основную часть группы составляла молодежь, получившая серьезную профессиональную подготовку либо в Лондонской академии музыки и театрального искусства, либо в Королевской академии театрального искусства – двух самых престижных учебных заведениях. Однако один из актеров, Ян Кэмбурн, с гордостью утверждал, что нигде не учился. Между тем именно он был самым талантливым и привлекал к себе какой-то стихийной чувственностью, хотя особой красотой не отличался.
Джуно раздражало его самолюбование. Ян считал, что для театра он дар Божий, а с женщинами вел себя как сущий дьявол. Он флиртовал налево и направо и, видимо, переспал за лето с большинством актрис из труппы.
Проходя мимо Джуно, Ян всякий раз похлопывал ее по заднице, что приводило девушку в ярость.
Шел, если ему удавалось вырваться, приезжал в субботние вечера, к концу спектакля, и всегда привозил деликатесы: сыр, шоколад, багеты с хрустящей корочкой, паштет, шотландскую копченую лососину, ветчину и вино.
Воскресенья принадлежали им. Молодые люди отправлялись в «ягуаре» на дикие каменистые пляжи северного побережья и, миновав небольшие селения на берегу Бедфордского залива, оказывались в уединенном, закрытом огромными скалами месте Бристольского залива, где купались в холодной воде и наслаждались видом ближних лугов, заросших дикими гелиотропами.
Иногда они отправлялись к югу, на более приветливое побережье Английского канала, или следовали вдоль реки Дарт, мимо яблоневых садов и сонных деревушек.
Эти воскресные вылазки действовали на Джуно как бальзам после напряженной восьмидесятичасовой недели. Подумывая о том, не купить ли когда-нибудь небольшой коттедж в Девоне, она не могла решить, чему отдать предпочтение: бодрящей суровости севера или тихому очарованию сельского юга. Ее мечты все чаще связывались с Шепом. Джуно не испытывала к нему страстной любви, но ей было хорошо с Шепом. Он во многом напоминал Алекса. С ним можно было часами разговаривать, но и молчание не тяготило ни одного из них.
Конечно, Шеп не внушал ей таких чувств, как Алекс, но ведь жизнь продолжалась.
Джуно работала с окгемптонской труппой на износ и вечерами, смертельно усталая, падала на кровать, однако наутро горела желанием снова взяться за дело Она еще в Лондоне сделала предварительные эскизы декораций, но, приехав на место, внесла изменения соответственно размерам сцены и требованиям заказчиков.
Декорации к пьесе «Как вам это нравится?», открывающей сезон, не вполне удовлетворяли ее, хотя все отзывались о них весьма положительно. Работа над декорациями к пьесе «Оглянись во гневе» оказалась особенно трудной: воссоздавая мрачную атмосферу драмы Осборна, Джуно вспоминала о самых неуютных и неприятных местах, где ей когда-либо случалось бывать.
Художественное оформление «Розен кранца и Гильденстерна» обернулось для нее триумфом, ибо она дала волю творческому воображению, а это сказалось на декорациях и освещении сцены. Сюрреалистические эффекты, навевающие ужас, отметил один лондонский критик. Прочитав его статью, Джон Флетчер и Урсула приехали взглянуть на все своими глазами.
– Я горжусь тобой, Джуно, – сказал Джон за кружкой пива в гостинице «Черный лебедь». – Я хорошо тебя подготовил.
– Ах, Джон, – возразила Урсула, – Джуно попала сюда благодаря своему таланту.
– Нет, талант привел меня к вам, Джон, а сюда я попала только благодаря вам и очень благодарна за это.
– Просто я не позволил тебе пойти на панель в искусстве, – пошутил Джон. – А если серьезно, то у тебя зоркий глаз. В театре важно понять, что разбудит воображение зрителя и позволит ему домыслить остальное.
А как у тебя с Шепом? Он еще не предлагает тебе декорировать детскую комнату или гостиную?
– Прекрати, Джон, – вмешалась Урсула. – Это личное дело Джуно.
Джон похлопал жену по плечу.
– Пока мы с Джуно заняты общим делом. Так что скажешь, Джуно? Вернешься осенью ко мне?
– Конечно. Если только прибавите жалованье, – рассмеялась девушка. – Не знаю, как у нас с Шепом сложатся отношения дальше, но пока то, что сейчас, вполне устраивает меня. А вот от своих честолюбивых планов я не откажусь даже ради него.
– Умница! Именно это я и надеялся от тебя услышать. Кстати, осенью, возможно, подвернется работа, за которую нам неплохо заплатят. Ты ведь знаешь, время от времени я люблю заняться тем, что приносит не только моральное удовлетворение. Тебе тоже кое-что перепадет.
Мимо их столика прошел Ян Кэмбурн с двумя кружками пива в руках.
– Эй, Джуно, так ты сегодня ночью снова придешь ко мне?
– Только во сне, Ян.
– Это тот молодой человек, который играл Розенкранца? Он очень талантлив, – сказала Урсула.
– А еще более нагл.
– О! Не назревает ли здесь роман?
– Нет, Джон… это исключено. Даже если член Яна так же велик, как его самомнение.
– Не забудь рассказать, когда это проверишь.
Джуно рассмеялась:
– В некоторых случаях если женщина говорит «нет», то это действительно означает «нет».
– Конечно… я так и понял.
В один из уик-эндов Шепу не удалось приехать, а семеро из труппы решили отправиться на целый день в Дартмур. Джуно сначала отказалась составить им компанию, желая отдохнуть и почитать дома, но чудесная погода соблазнила и ее. Они поехали на ферму, чтобы взять напрокат лошадей и покататься верхом по глухим аллеям Дартмурского национального парка.
По высокому голубому небу плыли белые пушистые облака, такие же мирные, как стада овец, пасшихся на залитых солнцем склонах холмов. В их компанию входили: Мик Уайт, плотник из команды Джуно, его подмастерье Джастин Гидли, Ян Кэмбурн; Генри Бакленд, игравший Гильденстерна, и две актрисы – Розали СентИв и Клэр Рид.
Через несколько часов они добрались до дубовой рощи. В протекавшем здесь ручье водилась форель. Молодые люди наловили рыбы, разожгли костер и поставили варить уху. Ян Кэмбурн угостил всех настоящим мексиканским мескалем, и вскоре все ощучили, что изменилось восприятие окружающего мира: цвета стали казаться ярче, а звуки старого леса – таинственнее.
– Неподалеку отсюда, – сказал Ян, открывая бутылку пива, – жил легендарный разбойник Том Блэкторн, преследовавший богатых купцов и невинных девушек. Вот в таких же зарослях он обирал до нитки путников и развлекался с девушками.
– Том Блэкторн? Никогда о таком не слышал, – заметил Джастин. – Он был вроде Робина Гуда?
– Ничего похожего, – возразил Ян. – Он грабил богатых, но все оставлял себе. Том был очень привлекателен: крупный, под два метра ростом с густыми кудрявыми волосами и бицепсами, – Ян вытянул и продемонстрировал свою руку, – как у кузнеца, с синими, как море, холодными глазами.
– То есть весьма смахивал на тебя.
Ян улыбнулся:
– Матери пугали им непослушных дочерей, но те все же наведывались на болота, ибо слышали, что Том не только легендарный разбойник, но и несравненный любовник.
– А как же иначе? Это всегда взаимосвязано, – рассмеялась Клэр.
– Раз в год Том Блэкторн похищал красивую девушку и уводил ее к себе логово, в самую чащу леса. Отцы и братья, соседи и друзья отправлялись на поиски, но ни разу не напали на след. В лесных дебрях Том чувствовал себя как дома. Ровно через шесть месяцев он возвращал девушку в обмен на большой выкуп и снова скрывался…
– А девушке он не причинял вреда?
– Нет, но после этого ни один мужчина не мог сделать ее счастливой. Многие из этих девушек наложили на себя руки, ибо не хотели жить без Тома. Другие до самой старости надеялись, что он вернется к ним. Самые же юные продолжали ходить на болота, страстно желая стать хоть на полгода избранницами Тома.
– И что же с ним случилось потом? – спросила Джуно.
– Молва утверждает, что он заразился триппером и умер, – пошутил Джастин.
– Нет, парень, ошибаешься. Он все еще гуляет по этим лесам и болотам.
– Только вот девственницу Том, наверное, не встречал уже лет пятьдесят, – рассмеялся Мик.
Ян печально кивнул:
– В двадцатом веке Тому Блэкторну пришлось пойти на компромиссы.
Лошади мирно пощипывали траву. Розали Клэр и Джастин решили искупаться в холодном ручье. Мик и Генри, взявшись за руки, исчезли. Джуно ходила по поляне, собирая цветы, и яркие краски напоминали ей фейерверк Под воздействием мескаля у девушки разыгралось воображение: она представила себе, как по лесной тропе много лет назад проезжали богатые купцы, а за кустами ей чудился Том Блэкторн, подстерегающий свою добычу. Джуно слышались голоса поющих девушек и крики мамаш, зовущих домой любимых чад.
Вдруг кто-то обхватил Джуно сзади и зажал ей рот рукой:
– Ты станешь невестой Тома Блэкторна на этот сезон!
Извернувшись, Джуно ударила незнакомца локтем.
Он вскрикнул и отпустил ее. Джуно, выронив букет, со всех ног помчалась по тропинке. Тяжелые шаги преследовали ее.
– Ты будешь моей! От Тома Блэкторна еще никому не удавалось уйти.
Джуно, рассмеявшись, оглянулась:
– Не догонишь, я бегаю быстрее, чем ты. – И тут же, за что-то зацепившись, упала в папоротники. Том Блэкторн навалился на нее.
– Я давно тебя заприметил. Ты самая красивая девушка в деревне и теперь – моя. Тебе не удастся уйти.
– Мне придется остаться до весны?
– Нет, навсегда. Старина Том Блэкторн нашел то, что искал.
Он поцеловал ее, и оба быстро разделись. Джуно казалось, что на ней не джинсы и майка, а длинное крестьянское платье со шнуровкой на лифе, а одежда Яна на вид и на ощупь походила на ту, что носили в прошлом веке. Только лес оставался все тем же.
Молодые люди наслаждались друг другом жадно и страстно. В Джуно снова заговорили те дикие, звериные инстинкты, которые высвободил когда-то Макс Милтон. Они пугали девушку, но словно освобождали от тяжелого обременительного панциря. Легендарный разбойник грубо овладел ею. Джуно впилась ногтями в его спину, и укусила за плечо, и, первая достигнув оргазма, пронзительно вскрикнула. Ян все еще был в ней – сильный и неистовый.
Потом ощущения внезапно изменились, и песня леса зазвучала в иной тональности. Ян стал нежен, как влюбленный трубадур романтического века, а Джуно из деревенской девушки превратилась в леди, хозяйку замка.
На этот раз они достигли кульминации вместе, и это казалось первобытно-чистым и сладостным, как незатейливая песенка малиновки, сидящей на дереве. Да и что, в сущности, отличает эту птичку от тех, что пели в средние века? И сами Ян и Джуно могли бы вот так же заниматься здесь любовью во все времена.
Солнце клонилось к закату, от легкого ветерка зашелестела листва. Ян и Джуно, прижавшись друг к другу, слушали голоса леса.
Издали кто-то позвал их. Уже вечерело, а лошадей следовало вернуть до наступления темноты.
Джуно поднялась:
– Ну что ж, Том Блэкторн, шесть месяцев истекли.
Мне пора. – Она оделась.
– Ты уйдешь из леса, но не от меня. В этом виноват не мескаль, а мы сами. Ты и я. Джуно и Ян. Такова реальность, и от нее никуда не денешься.
Всю следующую неделю Джуно жила как во сне. Как одержимая она работала над декорациями к пьесе «Как важно быть серьезным», закрывающей сезон. Потом появлялся Ян Кэмбурн, наглый, уверенный в себе великолепный самец. В сексе он и Джуно превосходно дополняли друг друга.
Постепенно ей открылось в нем нечто скрытое от других. Ян родился в Корнуолле, в простой многодетной семье. Отец его рыбачил, мать была портнихой. С детских лет мальчик не вылезал из кинотеатра, а потом, стоя перед зеркалом, имитировал мимику и жесты любимых кинозвезд: как это сделал бы Стив Маккуин? Как сказал бы это Ричард Бартон? Как выразил бы то или иное чувство Майкл Кейн? В шестнадцать лет Ян открыл для себя поэзию Дилана Томаса и зачитывался его стихами, однако скрывал это от одноклассников, опасаясь их презрения. Он и сам начал писать стихи. Узнав об этом, Джуно заинтересовалась ими. Слабые, сентиментальные и подражательные, они подкупали своей Искренностью.
И все же основу их отношений составлял секс, безудержное влечение друг к другу. Джуно понимала, что это мимолетная любовная интрижка, но даже во время работы думала только о Яне. Шепа она вспоминала неохотно и с чувством вины. Добрый и порядочный Шеп был ей очень дорог. Отдаваясь Яну, Джуно оправдывала себя тем, что это всего лишь летний роман, а ей после работы необходима разрядка.
Джуно рассказала Яну о Шепе, а он ей об Элис, с которой познакомился в Лондоне два года назад, когда впервые приехал из Корнуолла, чтобы попытать счастья на сцене. Элис, хозяйка антикварной лавки, жила в квартире над магазином, где поселился и он. Элис старше Яна. Как поняла Джуно, их связь теперь почти прекратилась, и за все лето Элис ни разу не навестила его.
Шеп приехал в следующий уик-энд. После спектакля они пошли в «Черный лебедь», Джуно выпила лишнего и дома, сославшись на боли в желудке, отказалась заниматься любовью. Утром Шеп предложил ей поехать в Ленде Энд. По дороге они почти не разговаривали, хотя молчать теперь было куда труднее, чем прежде.
Когда они добрались до места, настроение у Джуно совсем испортилось. Остановившись в небольшом пабе, молодые люди заказали рыбу и чипсы.
– В чем дело, Джуно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52