Никогда не знаешь заранее, чем это кончится.— Я только хочу знать, кто я такая. Вот и все. Джерри снова следил за баром.— А как насчет ее мужа? Мы не могли бы выйти на него?— Думаю, могли бы. — Он усмехнулся. — Но для этого придется запастись лопатой. Он умер десять месяцев назад. Сердечный приступ заставил праведного судью предстать перед своим создателем.— Он был судьей? — Это произвело на меня сильное впечатление.— Верховного суда. Тяжелое бремя.— Ты думаешь, что он был моим отцом? — напрямик спросила я.— Понятия не имею. Я не могу поклясться даже в том, что являюсь отцом двух собственных детей.Я изумленно заморгала и откинулась на спинку стула. — А вот и мой клиент. Я посмотрела на дверь, в которую только что вошел высокий седовласый мужчина. Его с энтузиазмом встретили две модно одетые девушки. Судя по тому, с какой любовью девицы смотрели на его морщинистое лицо, они могли быть его дочерьми. Но в таком случае его должны были арестовать, поскольку он с жаром принялся ласкать их обнаженные ляжки.— Так их две? — спросила я Джерри.— А еще говорят, что мужское либидо угасает с возрастом. — Джерри быстро щелкнул тем, что издали напоминало зажигалку. — Улыбнитесь, вас снимают для журнала «Кандид камера»! — Он злобно усмехнулся. — Проклятый старый ублюдок!Я не смогла противиться искушению и решила наведаться по адресу, данному мне Джерри. Только взгляну и уеду, пообещала я себе, дожидаясь автобуса, который должен был довезти меня до Хейни-роуд, где проживала миссис Бичем.Отсюда было не так уж далеко до пригорода, где я однажды провела все утро, тщетно пытаясь найти себе квартиру. Но едва вы приближались к зеленому, усаженному деревьями району Фоксрок, то сразу понимали, что это совсем другой мир. Дома здесь были потрясающие. Солидные, просторные, с огромными участками, защищенными от любопытных глаз высокими заборами. Именно в таком месте и должен был жить судья Верховного суда. Или его вдова.Пришлось напомнить себе, что она может и не быть моей матерью. В конце концов, какие у меня доказательства? Ну да, есть свидетельство о рождении с ее именем и фамилией в графе «мать», но я тридцать лет верила в подлинность документа, где в этой графе значилось совсем другое имя…Сейчас мне требовалось только одно: свидетельство очевидца. Я хотела, чтобы миссис Клара Бичем признала меня. Причем отнюдь не ждала, что она прижмет меня к груди и скажет, что все эти годы помнила обо мне. Но я хотела, чтобы она признала меня своей дочерью — по крайней мере с глазу на глаз. Мне нужно было услышать это из ее собственных уст.Только Клара Бичем могла сказать мне, кто я такая. Кем был мой отец. Она могла оказаться единственным человеком на свете, который знал об этом. Кроме того, она могла знать, почему моим родителям пришлось подделать свидетельство о рождении. Почему двое законопослушных людей средних лет решились на такое мошенничество.Но если говорить честно, то больше всего мне хотелось узнать, почему она от меня отказалась. И называла меня фибромой.Стремясь удостовериться, что все поняла правильно, я взяла медицинский словарь и проверила, что означает это слово. Там было написано, что это «доброкачественная опухоль мышечных и волокнистых тканей, обычно развивающаяся на стенке матки». Это могло выбить из колеи кого угодно. Даже человека, помешанного на своей родословной.После этого моя обида на родителей уменьшилась как минимум вдвое. Они могли подделать мою метрику, могли скрывать от меня имена настоящих родителей, но делали это из любви ко мне. Они относились ко мне куда лучше, чем я того заслуживала. Особенно Берни. Она всегда подбадривала меня, когда я вешала нос. И считала, что мне все по плечу.Берни Макхью никогда не могла простить себе, что родилась и провела детство в центре Дублина еще до того, как этот район стал считаться фешенебельным. Весь остаток жизни она посвятила тому, чтобы искупить этот недочет, и соблюдала правила этикета так тщательно, что каждый, у кого была голова на плечах, видел подделку за милю. Незадолго до смерти Берни призналась мне, что обратила внимание на моего отца только потому, что он был членом закрытого теннисного клуба. Когда она узнала, что его приняли в этот клуб исключительно за заслуги отца, который ухаживал за кортами, было слишком поздно. К тому времени они уже купили спальный гарнитур.Ее вера в меня не знала границ. Берни без конца поощряла и хвалила меня. Особенно за мой блестящий интеллект, как она это называла. Несмотря на то, что мои школьные отметки этого не подтверждали. Я отличалась успехами в математике, но все остальные предметы мне не давались. Впрочем, Берни всегда знала причину моих удручающе низких баллов.— Ох уж эти учителя! Энни, ты слишком умна для них.Не сказав ни слова ни моему вечно озабоченному отцу, ни мне, она перевела меня в другую школу, которая была отделена от нас как географической, так и финансовой пропастью.— Да, конечно, это далековато, придется поездить, но там она сумеет найти себе ровню. Кроме того, там преподают только монахини! — заявила она, пытаясь развеять страхи моего отца (для которых он имел все основания).— Что ж, Берни, будь по-твоему, — кивнул Фрэнк, как делал всегда, когда она принимала необычное решение. Мой отец был очень уступчивым человеком. Впрочем, это был совсем не мой отец.Я стояла у чугунных ворот роскошной резиденции Бичемов и чувствовала, что смелость стремительно покидает меня. Слово «страх» не могло точно охарактеризовать мои ощущения. Скорее то был смертельный ужас. А вдруг они спустят на меня собаку? Или даже собак? Парочку ротвейлеров и кровожадного эльзасца? Люди, которые живут в таких домах, защищают свои владения столь рьяно, что это доходит до психоза. По крайней мере так говорили последние дублинские слухи.А вдруг Бичемы примут меня за воровку? Это вполне возможно. Джерри, у которого был большой опыт в таких делах, советовал приближаться к дому осторожно.— Энни, не лезь напролом. Это было бы ошибкой. Советую тебе не торопиться. Как говорится, тише едешь, дальше будешь. — Но он и должен был говорить так, правда? В конце концов, оплата у него была повременная. Именно этим и объяснялась его психология «поспешай медленно».Лично мне больше нравится другая тактика: раз, и в дамки. Глядя на внушительное здание, я думала о том, что иногда приходится надеяться только на стремительный штурм. Стоит промедлить, и момент будет упущен. Придется ждать еще тридцать лет, чтобы набраться храбрости. А тогда будет слишком поздно. Для всех заинтересованных лиц.Я решилась. Встречусь с миссис Бичем лицом к лицу, причем немедленно. Подойду к ней и задам вопрос в лоб.Вскину голову и спрошу: вы действительно моя мать? И как бы она ни реагировала, буду стоять на своем. Требовать ответа. В конце концов, у меня есть на это право.Я распахнула ворота. 4. МАТЬ? Вблизи дом производил еще более сильное впечатление. Это было огромное здание с двумя фронтонами и густой живой изгородью, защищавшей его от любопытных глаз. А от ближайших соседей его прикрывали высаженные в ряд раскидистые березы.Я подняла глаза на окна. Может быть, за мной оттуда наблюдают? Наверно, следовало заехать домой и переодеться. Сегодня утром я нарочно оделась позатрапезнее на случай, если придется торговаться из-за квартирной платы.Женщина, вышедшая на стук в тяжелую дубовую дверь, сильно разочаровала меня. Я сама не знала, чего ждала, но она эти ожидания не оправдывала. Маленькая, кривоногая и невзрачная. Почти уродина.— Миссис Бичем? — набравшись смелости, спросила я.Не успела она открыть рот, как из коридора донесся злобный крик:— Нет! Нет, я сказала! И не собираюсь передумывать!Потом раздался звон бьющегося стекла.— Ну вот! И все из-за тебя! Чем я заменю эту вазу? Что скажет мама, когда узнает об этом?Маленькая женщина нерешительно обернулась. Я сделала шаг назад.— Зайду в другой раз.— Нет. Не уходите. Подождите здесь.— Интересно, где их взять? — Голос, доносившийся из коридора, стал еще громче. — Как тебе пришло в голову пригласить их в дом? И расстраивать маму? Я предпочла бы, чтобы она оставалась одна до конца своих дней, чем расстраивалась из-за этих… этих безграмотных идиоток!— Не кипятись, Франческа, — ответил ей более тихий и спокойный голос. — Найти подходящего человека нелегко. Особенно такого, который согласится остаться.— Я в этом не участвую, — прервал ее властный голос. — Почему бы тебе не нанять сиделку через агентство и не покончить с этой историей?— Ты сама знаешь, что сиделка ей не нужна.— Значит, единственный выход — это взять какую-нибудь дурочку, которую выставят через неделю? Та, последняя, была просто невыносима.— Извините, милочка, одну секунду. Маленькая женщина закрыла за собой дверь, но недостаточно плотно, и я услышала яростный шепот, донесшийся из коридора. Слов я не могла разобрать, но было ясно, что спор разгорелся не на шутку.Затем снова раздался громкий голос:— Нет! Только не это! Говорю тебе, Пенелопа, я умываю руки! И если ты не откажешься от своей идеи, я больше не скажу тебе ни слова!Затем раздался топот, и дверь открылась. На пороге показалась поразительно красивая женщина, смуглое лицо которой горело от гнева. Она была очень высокая, в белой рубашке-поло, светлых бриджах для верховой езды и темно-коричневых сапогах. И грозно размахивала плеткой.Я шарахнулась в сторону.Незнакомка смерила меня взглядом; ее большие зеленые глаза напоминали лучи лазера.— О боже, Пенелопа! — обернувшись, воскликнула она. — Ну, эта хоть выглядит более-менее нормальной. Как вас зовут? — Красавица ткнула меня плеткой.Я шарахнулась еще дальше и прижалась к газонокосилке, стоявшей на гравийной дорожке.— О, не обращай внимания. Она такая же безмозглая, как и все остальные. Или вы пьяны? — Она потянула носом воздух. — Послушайте, дорогая, сделайте нам всем одолжение. В следующий раз наденьте табличку с именем. И не прикладывайтесь с утра к бутылке.Она протиснулась мимо меня и зашагала к заляпанному грязью «Лендроверу», передок которого упирался в лавровый куст.— Франческа! Пожалуйста, не уходи! Мы должны принять решение.На пороге появилась чуть уменьшенная копия высокой блондинки. На ней была сиреневая шляпа с вуалью, из-под которой виднелся один хорошо накрашенный глаз.— Твоя идея, ты и решай! — крикнула в ответ Франческа. — Я отказываюсь сидеть и слушать этих идиоток! С этой занимайся сама. — Красавица махнула плеткой в мою сторону. — Может быть, она не так глупа, как кажется!Мотор взревел, машина рванула по аллее, оставила позади облако дыма и фонтан гравия и стремительно свернула на оживленную улицу, вызвав какофонию возмущенных гудков.Франческа злобно просигналила им в ответ.Сиреневая вуаль повернулась ко мне, но ее владелица все еще выглядела сбитой с толку.Я ощущала себя соглядатаем. В сущности, так оно и было.— Я… я надеялась увидеться с миссис Бичем…— Ох… да. Входите. Я ее старшая дочь. Пенелопа Бичем-Пауэрс. А это была Франческа. Моя сестра. — Она посмотрела на ворота. — Не волнуйтесь, нам никто не помешает, — добавила Пенелопа, увидев мой тревожный взгляд. — Она не вернется.На порог вышла маленькая женщина и знаком пригласила меня войти.— Рози… — Когда коротышка двинулась за нами, Пенелопа преградила ей дорогу. — Ты не могла бы унести куда-нибудь разбитую вазу? И сварить нам кофе?Рози надула губы и посмотрела на меня.— Как, еще одна любительница кофе? Я нервно улыбнулась.— Вообще-то я предпочитаю чай. — Сама не знаю, почему я так сказала. Я люблю кофе.— Отлично! — Рози расцвела и упорхнула. Пенелопа вздохнула и провела меня в просторную комнату, похожую на библиотеку.— Рози считает, что можно судить о людях по тому, что они пьют. Иногда это бывает невыносимо. У нее нет времени на любителей кофе. Конечно, за исключением мамы. По ее мнению, мама — само совершенство. Всех остальных кофеманов, в том числе и нас, она едва выносит. — Она показала рукой на кресло, с виду довольно удобное. — Садитесь… э-э…— Энни, — сказала я.Пенелопа села напротив, спиной к незашторенному окну.— Последняя девушка, с которой я беседовала, пила только воду. Должна сказать, это была настоящая загадка.Настало время объяснить, что я пришла сюда вовсе не для того, чтобы наниматься на работу. Но я продолжала сидеть, как кролик, ослепленный фарами автомобиля, и думать о том, что эта аристократка, возможно, приходится мне сестрой.— Расскажите о себе, Энни. — Она откинулась на спинку кресла.Но в голове у меня было пусто. Я сидела и пялилась на роскошно обставленную комнату. Над каминной полкой висел портрет Сталина. Точнее, я не была уверена, что это Сталин, но человек был на него похож. Потом я перевела взгляд на богатейшее собрание книг, заполнявших стеллажи.— Вы любите книги? — Похоже, Пенелопе это понравилось.— Книги? О да, конечно.Что еще я могла сказать? Едва ли мне хватило бы смелости спросить: «Это Иосиф Сталин?» Или: «Как вы умудрились уместить на квадратном метре больше книг, чем публичная библиотека в Уокинстауне?»Пенелопа, не дожидаясь от меня ничего больше, заговорила снова.— Последняя девушка не проявляла интереса к книгам. Она вообще была странным созданием. Не пила ни кофе, ни чая. Говорила, что не признает никаких стимуляторов. — Она нахмурилась. — Разве можно считать «Эрл Грей» стимулятором? Франческа была убеждена, что она является членом одной из этих непонятных восточных сект. Хотя девушка говорила, что она родом из графства Лотиан.— В самом деле? — вежливо сказала я.— Вы должны извинить Франческу. Сегодня утром она немного вышла из себя. В последнее время у нее все идет вкривь и вкось.У меня тоже все шло вкривь и вкось, но я не позволяла себе оскорблять совершенно незнакомых людей.— Она напугала вас? Вы встревожились, нечаянно став свидетельницей семейной ссоры?Казалось, она считала такую реакцию недостатком.— Нет, — солгала я.— Замечательно. Очень приятно видеть человека, которого не напугаешь небольшими перепалками.Небольшими перепалками?— Когда Франческе этого хочется, она может быть очаровательной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39