Над диваном в дешевых рамках висели три фотографии, вырезанные из журналов.
Все эти вещи наверняка принадлежали Мардж Уинслоу. Джон не считал себя знатоком женской психологии, но все-таки был убежден, что почти всякая женщина, поселившись на новом месте, первым делом привнесет в свое жилище нечто сугубо индивидуальное. Однако аляпистые фигурные кувшины и пасторальные статуэтки — едва ли в стиле Александры. Джон готов был поспорить на последний цент, что она предпочитает веджвудский фарфор.
На столиках не стояли семейные фотографии в рамках, а из-под дивана не выглядывали детские игрушки. И никаких следов пребывания мужчины — ни брючного ремня на спинке стула, ни ботинок на полу, ни даже газеты на кофейном столике. Если у Алекс и есть какая-то личная жизнь, то это никак не сказалось на ее жилище.
Хотя, может быть, он ошибается. Она здесь всего несколько дней. Когда они с Либби переехали в свой первый дом, то несколько недель разбирали коробки, пытаясь сообразить, что куда. Разумеется, она просто не успела обжиться. Джон снова осмотрелся и даже выглянул в узкий коридор, ведущий в спальни. Где же коробки? Где нагромождение нераспакованных вещей от пола до потолка? Все, что он увидел, — это два очень дорогих кожаных чемодана, стоявших перед дверью в ванную комнату.
Что-то здесь не так. Она производила впечатление женщины, никогда ни в чем не нуждавшейся. Женщины, знавшей только самое лучшее. Женщины, которая скорее умрет, чем согласится жить в старом доме Мардж Уинслоу и работать официанткой в кафе «Старлайт».
Джон говорил себе, что это не его дело, что у людей могут быть свои тайны, но он кривил душой. Когда дело касалось Алекс Карри, ему хотелось знать все.
«Пора выходить из своего укрытия, — думала на кухне Алекс. — Иначе Джон Галлахер подумает, что я отправилась за кофе в Сиэтл».
Поставив на металлический поднос чашки, сахарницу и молочник, Алекс нахмурилась. Получилось скудновато. Она открыла коробку с печеньем и красиво разложила его на блюде. Ей нравилось накрывать стол к чаю для Гриффина и его гостей, накрывать с обстоятельной неторопливостью, соблюдая все детали ритуала. На мгновение она пожалела, что у нее нет серебряного чайного сервиза, фарфоровых тарелочек — таких прозрачных, что сквозь них можно увидеть собственную руку, — и ирландских льняных салфеток. Это были замечательные вещи, но они остались в ее прежней жизни, а значит, не стоит о них и вспоминать.
Напрасно Александра думала, что, уединившись на кухне, сумеет обрести душевное спокойствие. Она чувствовала себя такой же растерянной и взволнованной, как и в объятиях Галлахера. «Хватит глупить! — приказала она себе. — Он к тебе совершенно равнодушен». Алекс была не слепая и видела в кафе, что у Джона роман с Ди. Кто знает — может быть, они даже муж и жена. Эти люди для нее чужие, а она чужая для них. Она ничего о них не знает, а они ничего не знают о ней. Именно этого ей и хотелось.
Алекс сняла с подноса блюдо с печеньем и отнесла кофе в гостиную.
— Простите, что задержалась, — сказала она, поставив поднос на столик перед диваном. — Все никак не привыкну к этой плите.
Джон стоял у окна.
— А что с плитой? — поинтересовался он.
— Она немного капризна, но…
— Я посмотрю ее. — Он направился на кухню.
— Нет! — резко остановила его Алекс. Ей действительно не хотелось, чтобы кто-то совал нос в ее дела, особенно Джон. Она попыталась смягчить свою вспышку улыбкой. — В этом нет необходимости. Я уверена, что мы с плитой достигнем взаимопонимания.
— У Джонни золотые руки, — неожиданно подал голос Эдди; он по-прежнему сидел в кресле перед телевизором. — Джонни все может починить.
Алекс вспомнила, как приятно ей было в объятиях сильных рук Джона, — и снова почувствовала жар во всем теле.
— Послушайте, — сказала она, — я не собираюсь никому навязываться. Если мне понадобится что-то починить, я вызову мастера.
— Скажи ей, Джонни! — настаивал Эдди. — Он заново собрал карбюратор в…
— Ладно, пап, хватит, — перебил отца Джон. — Ты слышал, что она сказала. Она все сделает сама.
— Правильно, — подтвердила Алекс, чуть нахмурившись. — Я сама справлюсь.
— Что ж, пожалуй, нам пора, — сказал Джон отцу. Казалось, он совершенно не замечал хозяйку.
— Я хочу выпить кофе, — заявил Эдди.
— Папа… — Джон указал большим пальцем на дверь. — Пошли!
— Что за спешка? — проворчал старик. — Что-то я не припомню, чтобы ты когда-нибудь отказывался от угощения.
— Вы можете идти, — заявила Алекс, взглянув на Джона. В конце концов, это ее дом, и она не желает чувствовать себя в нем невидимкой. — Я позабочусь о том, чтобы мистер Галлахер благополучно добрался до дома.
Джон взглянул на Эдди. Тот — на Бейли. Бейли уставилась на кофейник. Слава Богу, хоть кто-то оценил ее труды!
— Знаете что? — Алекс наклонилась и взяла с подноса чашку. — Мне все равно, будете вы пить мой кофе или нет. — Она сделала большой глоток. — Кстати, очень вкусно.
Мужчины смотрели на нее во все глаза. Ну и пусть смотрят! Она у себя дома и может делать все, что хочет.
Эдди помялся, потом тоже взял чашку.
— Вы правы, — сказал он, — чертовски приятный кофе.
Его сын пожал плечами и потянулся за последней чашкой. Сделав глоток, кивнул:
— Неплохо.
Она чуть наклонила голову:
— Спасибо. Может быть, в «Старлайте» я возьмусь варить кофе.
— Вы получили работу? — спросил Эдди.
Алекс кивнула. К ней быстро возвращалось хорошее настроение.
— Да, получила.
— Черт возьми! Каким образом Ди удалось так быстро связаться с Ником? — удивился Эдди. — Я думал, он сейчас в отпуске.
Джон выглядел смущенным.
— Слушай, пап, Ди, наверное, лучше знает, как ей вести дела в кафе.
Александру вдруг поразила ужасная мысль: что, если ей не дадут эту работу?
— Но здесь нет никакой ошибки, как вы думаете? — всполошилась она. — Может, я что-то не так поняла?
— Вы говорили с Ди? — спросил ее Джон.
Она кивнула.
— И Ди сказала, что вас взяли?
Алекс снова кивнула.
— Значит, все в порядке. Не волнуйтесь.
— А как же хозяин кафе? Если она у него не спросила, он может приехать и уволить меня.
— Этого не случится.
— Откуда вы знаете? Ведь у меня нет никакого… — Она спохватилась и прикусила язык.
— Опыта? — спросил он.
Алекс покраснела.
— Я этого не говорила.
— А вам и не нужно ничего говорить. Это сразу видно.
— Что значит — видно? Вы же ничего обо мне не знаете.
— У меня есть глаза, — сказал он.
— Что вы хотите этим сказать?
— Официантки не покупают дома за наличные, не носят плащи от Барберри и туфли от Феррагамо.
Алекс раскрыла рот, собираясь сказать что-нибудь резкое, но слова застряли у нее в горле. Она выложила Ди всю правду, но ему признаться оказалось намного труднее. Странно, почему?
Губы Джона дрогнули в усмешке. Щеки Алекс залились румянцем.
Эдди откашлялся. Господи, она совсем о нем забыла!
— Бейли нужно прогуляться, — заявил старик, направляясь к двери. Собака радостно приплясывала у его ног. — А ты поезжай домой, Джонни. Там и встретимся.
— И вы позволите ему идти домой в пижаме? — спросила Алекс, когда за Эдди закрылась дверь.
— Это уже не в первый раз.
— Но там же дождь! — воскликнула она в ужасе. — Он простудится.
— Да никуда он не пойдет, — сказал Джон. — Он сидит в машине и курит сигарету.
— Но он сказал, что пойдет домой пешком.
Она чуть не расплавилась под его взглядом.
— Мало ли что говорит мой старик, Алекс. Поверьте мне, он сейчас в машине.
Алекс раздвинула занавески и выглянула во двор.
— Вы правы, он в машине. — Она обернулась к Джону. — И еще в одном вы правы: я никогда раньше не работала официанткой.
— Ди об этом знает?
— Я ей сказала.
Он присвистнул:
— Либо вы самая честная женщина на свете, либо просто сумасшедшая.
— Сумасшедшая, — сказала Алекс и засмеялась так тихо, что ему показалось, он ослышался. Но тут лицо Алекс просияло, и она звонко рассмеялась. — Бедняжка Ди, надеюсь, она не пожалеет об этом. Ведь я ровным счетом ничего не смыслю в работе официантки.
Джон не мог отвести от нее глаз. Если раньше она была просто красива, то теперь стала ошеломительно красива. Он еще никогда не видел, чтобы улыбка так преображала женщину.
— С вашим английским акцентом вам нечего волноваться. Очень скоро все посетители «Старлайта» будут есть из ваших рук.
Алекс вопросительно взглянула на Джона:
— С моим английским акцентом?
— Ну да, вы растягиваете слова.
— Я родилась в Нью-Йорке.
Она казалась слегка смущенной, как будто не хотела говорить о себе даже это. Или у него наконец появилось романтическое воображение и он начал находить загадки там, где их нет?
— В кафе вы сказали, что жили за границей.
Она отвела глаза и едва заметно нахмурилась. «Ты слишком любопытен, Галлахер. Ну какого черта ты лезешь не в свое дело?»
— Ладно, это не важно. — Он пошел к двери. — Спасибо за кофе.
— Пожалуйста.
— И за то, что приютили Эдди.
— Мне было приятно в его обществе.
— До встречи в кафе, — кивнул Джон.
— До встречи, — сказала она.
Если он и искал предлог, чтобы остаться, то она его не поддержала. Джон шагнул за порог. Пока он сидел у Алекс, дождь перешел в град. Спустившись по обледеневшим кирпичным ступенькам, он кое-как добрался до своего грузовичка. У него за спиной со скрипом закрылась дверь. Потом послышалось звяканье засова. Слава Богу, на этот раз она не забыла запереться!
— Что-то ты долго, — проворчал Эдди.
Джон согнал Бейли с переднего сиденья.
— Я думал, ты пошел домой пешком.
— В такую погоду? — фыркнул отец. — Может, я и старик, но не сумасшедший.
— А кто же ты еще? Сумасшедший старик в пижаме. — Джон вставил ключ в замок зажигания.
— Ты пригласил ее на обед?
— Ты опять за свое? — Джон ждал, когда заведется мотор.
— На День благодарения. Или ты хочешь, чтобы она обедала в одиночестве?
— Откуда ты знаешь, что она будет обедать в одиночестве, папа? Может, у нее муж и шестеро детей.
— А может, у нее никого нет. — Эдди распахнул дверцу.
— Черт возьми, куда ты опять собрался?
— Как куда? — отозвался Эдди. — Приглашать ее на обед.
Эдди вылез из грузовичка и зашагал к дому. Алекс поспешно задернула занавеску, надеясь, что мужчины не заметили, что она смотрела на них из окна. «Я просто хотела убедиться, что Джон благополучно доберется до своей машины и не поскользнется на льду», — говорила она себе, и в этом была доля истины. Но к сожалению, главная причина крылась в другом. Просто она не могла отвести глаз от Джона Галлахера.
Алекс открыла дверь на первый же стук и встретила Эдди радушной улыбкой.
— Вы что-то забыли?
— Конечно, забыл, — заявил он, шагнув через порог. — Что вы сегодня готовите на обед?
— На обед? — Она попыталась представить себе содержимое своего холодильника и кухонных шкафчиков. — Наверное, суп и салат.
Он нахмурился. Морщины на его обветренном лице сделались еще рельефнее.
— И это на День благодарения?
Его слова застали Алекс врасплох.
— Да нет, какой День благодарения? Еще рано.
— Четвертый четверг ноября, — сказал Эдди. — Точно, как по часам.
— Да, в самом деле, — удивилась Алекс. — Как же это я забыла?
— Почему бы вам не пообедать с нами?
Александра была тронута его предложением.
— Ох, Эдди, я не могу.
— Вы идете куда-то в другое место?
— Нет, но…
— Тогда решено. В три часа. Дом десять по Лайтхаус.
Семейный День благодарения? Первый за много лет…
— Я действительно не могу, — сказала она. Сказала так, как говорит женщина, ожидающая, чтобы ее уговорили.
— Почему? — спросил Эдди. — Вы что, вегетарианка?
Алекс засмеялась:
— Нет, я не вегетарианка. — Она посмотрела на Эдди, надеясь заметить в его глазах хотя бы намек на неуверенность. — А ваши родные не будут возражать?
— «Чем больше людей, тем веселей» — так они всегда говорят.
— Тогда я с удовольствием к вам приду.
Эдди просиял:
— Ну вот и отлично. Дом десять по Лайтхаус. В три часа.
— Хорошо.
— И еще одно. Вы замужем?
Удивительно: такой простой вопрос, а как же трудно на него ответить!
— Нет, — сказала она, помолчав. — Уже нет.
Эдди кивнул, как будто давно это знал:
— Прекрасно. — Его ярко-голубые глаза просияли. — Джонни тоже не женат. — Он повернулся и вышел, не сказав больше ни слова.
Алекс стояла в дверях и смотрела, как Эдди садится в машину. Мужчины обменялись репликами, и Джон посмотрел в ее сторону. Взгляды их встретились. Алекс ощутила то же сладостное, пьянящее томление, какое испытывала в его объятиях. Господи, только этого ей и не хватало!
«Отвернись! — сказала она себе. — Просто уйди в дом и закрой за собой дверь — что может быть проще?»
Но Алекс по-прежнему стояла на верхней ступеньке крыльца, на ветру и на холоде. Она смотрела вслед грузовичку, пока он не скрылся за поворотом.
Глава 5
И зачем ей такое наказание — встречать рассвет, по локоть засунув руку в индейку?
Ди свято чтила праздничные традиции и ритуалы, но когда тебе еще до завтрака приходится возиться с двадцатипятифунтовой птицей, невольно подумаешь: не ввести ли новые семейные традиции? Например, вегетарианство. Она выдернула пакетик с потрохами и без сожаления швырнула его в мусор. Хватит с нее желудков и шейных позвонков!
А вот вегетарианцам не нужно терпеть все эти муки, думала Ди, обдавая птицу холодной водой. Все вегетарианцы сейчас преспокойно спят, свернувшись под своими пуховыми одеялами, ибо на свете нет такого овоща, который должен запекаться шесть часов в разогретой до 325 градусов духовке. Вегетарианцы могут спать хоть до полудня, не испытывая никаких угрызений совести.
— Нет, в следующем году, — пробормотала она, укладывая индейку в огромную сковороду, которую извлекали из кухонных недр лишь на День благодарения и на Рождество, — в следующем году я закачу овощной пир, и пусть только кто-нибудь посмеет пикнуть — задушу собственными руками!
Она заложила в индейку начинку и зашила ее толстой ниткой. Потом разрезала несколько луковиц и обложила птицу дольками лука, как учила мама. Кроме того, мама научила ее делать темную мясную подливку и печь самый вкусный тыквенный пирог во всем Нью-Джерси.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32