У них не было никакой надежды не то что отбиться – даже и отступить в каком-то подобии порядка. Кое-кто совсем утратил оружие, к тому же организованному отступлению мешали колонны, – твари с мордами крокодилов то и дело выскакивали с боков. Отход сразу превратился в бегство. Конан бежал вместе со всеми, бежал во всю прыть, а позади раздавался рев монстров и крики погибавших людей.
Отсветы подземного сияния скоро погасли у них за спиной. По счастью, кое-кто из беглецов сохранил при себе факелы, использовав их как оружие в неравном бою. Светя себе этими факелами, люди стремились к выходу из подземелья. Ужас подгонял их, но преследователи не отставали. Когда могильные воры влетели в узкий коридор, теснота еще больше затруднила их бегство.
Конану и Осгару пришлось повернуться лицом к монстрам и снова принимать бой. Перед ними мелькали ощеренные крокодильи хари, слюнявые и трубящие, словно сигнальные рога на кораблях. Сперва зеленокожие яростно и безоглядно бросались вперед, но вскоре, наученные горьким опытом, стали уважать свистящие ломики двоих мужчин и Конанов кинжал, сверкавший в коротких, но весьма опустошительных выпадах. Когда наконец киммериец и ванир бросились в узкий тоннель следом за остальными, на полу корчилось и ревело несколько чудищ. Но тех, что перепрыгивали через упавших и бросались в погоню, было несчетное множество...
Скоро беглецы достигли еще одного узкого места – того, где над опрокидывающимися плитами был натянут канат. Азрафель светил, Исайаб переправлялся, Зефрити с нетерпением ожидала своей очереди ступить на веревку. Конан повернулся к Осгару с немым вопросом в глазах. Кто первый?..
Мгновение они мерились взглядами, потом Осгар пихнул Конана вперед, а сам, повернувшись, сплющил ломиком крокодилью морду наседавшего монстра.
Конан вскочил на канат. По нему как раз шла Зефрити, но на сей раз легконогую танцовщицу невозможно было узнать. Конан запоздало сообразил, что чудовище, едва не слопавшее девчонку, должно быть, успело попортить ей ступню.
– Давай-ка перебежим побыстрее, – сказал киммериец, подобравшись сзади к стигийке. С этими словами он обхватил Зефрити поперек тела и живо оказался на той стороне. Соступив на пол, он, однако, выругался и без особых церемоний уронил девушку наземь. – Во имя пламени Сэта, какого...
Ему в ладонь впилось драгоценное ожерелье из серебряной проволоки. Оно потемнело от времени, но камни так и сверкали. Рассерженная стигийка выхватила у него добычу и засунула ее обратно под рубашку, туда же, где и прятала. Ухватилась за руку Азрафеля – и была такова.
Обернувшись, Конан при свете удалявшегося факела увидел Осгара, торопливо бежавшего по канату. Ванир прыжком слетел на пол и помчался по коридору, чуть не наступая киммерийцу на пятки. Увы, потомки строителей гробницы, как выяснилось, знали способ обезопасить себя от подземных ловушек. Мгновением позже Конан увидел их у себя за спиной: монстры преспокойно бежали по каменным плитам, не обращая ни малейшего внимания на веревку...
Когда началась лестница, беглецам поневоле пришлось сгрудиться в кучку: лезть наверх было нисколько не проще, чем спускаться, только на сей раз у шедшего первым не было факела. Единственный источник света был у Азрафеля, и Конан разглядел головного. Он нисколько не удивился, узнав в нем Фило. Кофит проворно карабкался по ступенькам, несмотря даже на то, что мешок с золотом, перекинутый за спину, ему очень мешал.
Кроме Фило, уцелело всего пятеро охотников за сокровищами: Исайаб, Азрафель с Зефрити, поспешавшие следом, Конан и сам Осгар, прикрывавший отход. Киммериец слышал, как ванир ругался в потемках и время от времени оборачивался, чтобы вмазать ломиком кому-нибудь из преследователей. А ведь совсем недавно их было более дюжины – молодых, сильных, храбрых, жадных до приключений и могильных богатств. И вот что осталось!..
Потом Фило издал взволнованный вопль, и Конан, вскинув глаза, сразу понял причину. Наверху появилось пятнышко бледно-голубого света: где-то там сияло открытое небо, и путь был свободен. Как видно, они провели в подземелье целую ночь; и вот теперь через порог вовнутрь гробницы вливался благословенный рассвет.
От этого зрелища перехватило дыхание, а за спиной точно выросли крылья. Неуклюжий кофит с удвоенной скоростью устремился вперед. Остальные вдохновенно помчались следом за ним и умудрились-таки на несколько шагов оторваться от трубящих преследователей.
Дверь впереди светилась все ярче, и Конан наконец сообразил, что дневной свет по крайней мере на время ослепит их, выскочивших из почти полного мрака. Прибавив шагу, он поравнялся с передними, а те, в свою очередь, настигли отягощенного золотом Фило. Все же у кофита сохранилось некоторое преимущество; опередив всех, вопя и задыхаясь, он первым вылетел через порог...
И неожиданно пропал в слепящем пятне мутного света, а его радостные крики превратились в затихающий вой.
– Погодите! Постойте!.. – заорал Конан, ловя за плечо Зефрити. Он отчаянно моргал и щурился: утренний свет, казалось, вжигался в самый мозг. Азрафель и Исайаб уже замерли на пороге, превратившемся в крутой высокий уступ. Подбежав, Конан как мог защитил ладонью глаза и посмотрел вниз, не в силах поверить.
Пока они путешествовали под землей, ветер продолжал обметать с могилы песок. И весьма в том преуспел. То, что они приняли за более-менее обычную мастабу, оказалось всего лишь макушкой, самым верхним пятачком необозримо громадной ступенчатой пирамиды, во всем своем величии высившейся теперь над пустыней...
Далеко внизу прыгало с одной покатой титанической ступени на другую переломанное тело кофита. До отутюженных ветром песков было еще неблизко. Однако там, несколько сбоку, можно было разглядеть привязанных верблюдов. И кричащего, машущего рукой одноглазого Элохара.
Позади вовсю гремело оружие: Осгар давал бой первому из монстров, высунувшемуся с лестницы наверх.
– Сюда, девочка, – сказал Конан, хватая за руку Зефрити и увлекая ее в сторону от двери, по карнизу второго уровня пирамиды. Он заметил веревку, которую одноглазый зуагир позаботился привязать к одной из ухмыляющихся змеиных морд на углу мастабы. Исайаб уже скользил по ней вниз, и Азрафель собирался последовать за ним. Когда Зефрити взялась за веревку, поврежденная ступня больше ей не мешала. Ловкая танцовщица проворно спускалась с одного уровня на другой без посторонней подмоги. Наконец макушка высокой песчаной дюны приняла всех четверых.
Через несколько мгновений к ним присоединился и Осгар. Ванир с такой поспешностью съехал вниз по веревке, что свалился прямо на своих сотоварищей.
Тут выяснилось, что спешка было совершенно излишней. Наверху пирамиды, там, где только что кишела сверхъестественная жизнь, не было больше заметно никакого движения. Лишь один звук еще гудел над пустыней, словно предостерегающий удар колокола. Это был звон тяжелой бронзовой двери, захлопнутой древними стражами подземелья...

Глава четвертаяРавнины изобилия

– А ты говорил, будто строители того места были обычными людьми, поклонявшимися болотным ящерицам! – сердито сказала Зефрити, поворачиваясь в седле и одаряя Исайаба ядовитым взглядом. – Вот Конан, тот сразу догадался!.. Правда, Конан?
Киммериец ехал на некотором расстоянии от нее, но взор искусно подведенных глаз был подобен прикосновению, от которого у него ощутимо закололо всю кожу.
Зефрити вертела в кончиках пальцев кольцо. Когда она подняла его, показывая спутникам, они увидели большой розовый сердолик, вделанный в зеленоватое серебро. Перстень был выполнен в виде двух крокодилов, кусающих друг друга за хвосты.
– Невозможно заставить себя носить это кольцо, если знаешь его происхождение! – сказала Зефрити. Она повернула перстень, любуясь игрой солнечных лучей, и напоказ передернула изящными плечиками.
Конан ничего не сказал, но про себя подумал: не так брезглива ты была, милочка, когда прятала добро под рубашкой. Исайаб же, ехавший рядом с Зефрити, с готовностью протянул руку:
– Если эта побрякушка так противна тебе, я с удовольствием ее у тебя...
– Нет, спасибо. – И стигийка сунула перстень обратно в поясной кошелек. – Наше предприятие и так оказалось не слишком доходным...
Это прозвучало как упрек Осгару, возглавлявшему остатки шайки. Однако предводитель промолчал и даже не повернул головы.
Все они теперь ехали на лошадях: и сам ванир, и остальные пятеро уцелевших, в том числе Азрафель и старый зуагир Элохар. Лошади гораздо лучше верблюдов подходили для путешествия по холмам и лугам западного Шема. Не было и нужды возить тяжелую поклажу: песчаная буря разметала большую часть первоначального груза.
Всадники ехали замечательным кедровым лесом. Прохладная тень могучих деревьев перемежалась с открытыми полянами, залитыми ослепительным солнечным светом. Вдоль дороги вился ручеек. Он журчал и искрился на солнце.
Когда пустыня осталась наконец позади, путешественники решили это отметить. В первом же из западных оазисов они обнаружили шемитский постоялый двор и устроили себе праздник. Праздник заключался в том, что они объелись фруктами и жареными курами и упились вином. А потом отсыпались почти целые сутки.
Однако трудно без конца радоваться просто тому, что остался в живых. Теперь они задумывались о будущем, и на душе скребли кошки – у всех, за исключением Исайаба. Этот последний весь день понемножку прикладывался к меху с вином и оттого пребывал в весьма приподнятом расположении духа.
– Б-быть может, добыли мы и нем-много, – заявил он. – Но и делить ведь не на многих приш-шлось! Как обычно, оп-пасности ремесла быстро отсеяли недостойных... и сильно подсократили наше ч-число...
Осгар обернулся в седле и посмотрел на козлобородого так, словно хотел заткнуть ему рот. Но было поздно. Азрафель все слышал. И сделал выводы.
– Значит, – воскликнул юноша, – все так, как я и подозревал! Вы с самого начала знали, какие опасности подстерегали в могилах, и все-таки повели нас смерти в пасть, ни о чем не предупредив!..
Темноглазый молодой шемит пришпорил коня, потом сердито дернул поводья. Он обращался с яростными упреками то к Исайабу, то к Осгару, и в лучах лесного солнца так и вспыхивала золотая серьга.
– Кое с кем из этих парней я с детства дружил! Это верно, многие были форменные балбесы... но уж не настолько, чтобы заслужить подобную смерть! И ради чего? Ради вашей жадности?..
Осгар развернул коня, оказавшись с юношей лицом к лицу. Он представлял собой весьма внушительную фигуру – куртка с железными чешуями, клепаный шлем.
– Не тебе, сосунку, рассуждать о моей жадности! – рявкнул он. – Вспомни лучше о том, что я больше всех потерял! Моей доли наших так называемых сокровищ еле хватило на то, чтобы оплатить корм для верблюдов! – Ванир поставил коня поперек тропы и обвел свирепым взглядом всех своих спутников. – И тем не менее ты не можешь сказать, что я не выполнил договора! А если бы эта мастаба оказалась обычной могилой, ты бы сейчас радовался добытому богатству! И помалкивал!..
Его грозная внешность явно впечатлила юного шемита куда больше слов. Азрафель молча сидел в седле, рассматривая землю у копыт коня своего нанимателя.
Конан решил разрядить гнетущее напряжение и сказал:
– В общем, Осгар, когда следующий раз выберешь могилу для ограбления, сперва убедись, что ее обитатели в самом деле мертвы, а не просто прилегли отдохнуть.
Подвыпивший Исайаб весело расхохотался. Осгар раздраженно глянул на Конана, но все-таки повернул коня и поехал вперед. Козлобородый шемит направил своего коня поближе к Конанову.
– В-все прав-вильно, – сказал он, тщетно пытаясь говорить шепотом. – И он, и дев-вчонка понапихали кое-чего за пазуху, но это едва покроет убытки... – Он наклонился еще ближе и подмигнул Конану, обдав его винным духом. – Не уд-д-дивлюсь, если наш предводитель скоро задумает нов-вое путеш-шествие! Доходы от гостиницы нынче не так велики, да и риск он, как все северяне, в-весьма ув-важает...
– Я полагаю, – сказал Конан, – он без большого труда что-то придумает. Говорят, ваши шемитские города-государства оставили столько могил – копать, не перекопать!
– Это да, – важно согласился Исайаб. – Чего-чего, а могил у нас хватает!.. – Сморгнул и поправился: – Хотя, к-конечно, не столько, сколько в Стигии, за рекой. Там больше выстроено д-домов для мертвых, чем для живых! Эти змеепоклонники на могилах просто свихнулись. Громоздят одну на другую и сносят целые города, чтобы дать место м-мертвым... Безобразие и только! – Тут он задумался на какое-то время, потом вздохнул: – Чего д-доброго, и у нас в Шеме то же устроят, если учение пророка Хораспеса и дальше будет распространяться... – Вор погладил бороду, словно пытаясь вспомнить, о чем только что шла речь. – Ах да! Так вот, могил у нас и точно не обобраться. Беда только, большинство из них... как бы это сказать... больно уж хорошо охраняется. То ли дело было раньше, грабь – не хочу! Теперь не то. Напридумывали законов...
– Ты хочешь сказать, – спросил Конан, – что народ помнит и любит своих прежних правителей?
– Ха!.. Нет, конечно! Все дело в жречестве... Оно могущественно. И бдительно следит за могилами. А тут еще этот Хораспес... Наслушались его и учредили особую могильную стражу! С ук-казанием резать уши и носы святотатцам и сажать их на колья... Во дела, а?
Конан поинтересовался:
– Что же это за Хораспее, от которого, как я посмотрю, вам, ворам, совсем не стало житья?
– Он-то? Да просто странствующий пророк. Плохо то, что его стали охотно слушать при дворах Шема. А он знай себе воспевает прелести потустороннего мира и заодно проповедует последние новшества в устройстве усыпальниц и бальзамировании трупов. Несколько лет назад его пригрел царь Ибнизаб, властитель моего родного города – Абеддраха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37